Она лежала на постели, раскинув руки в стороны, слово на смертном одре, а в её волосах мерцали лепестки призрачных цветов.
Тварь оставила душу моей Ани умирать и ушла. Не смог смотреть на то, что натворил? Совесть заела?
Обрывал лепесток за лепестком и отчаянно заклинал вернуться…
Всю ночь бегала от него по бесконечной призрачной поляне Вечного Лета. Хотя возможно, после того, что я сделала, он и сам не захочет меня видеть. Вот только с каждой минутой, проведённой в этом мире, я забыла о своём поступке, о себе и о Тео. Так будет лучше для всех, если я останусь здесь. Пусть моё место займёт Яннара. Она наверняка была верна своему наречённому, а я не смогла бороться за любимого. Проиграла. Я заслужила это наказание.
В Вечном Лете было слишком хорошо сегодня, словно природа чувствовала мою боль и смятение. Никаких гроз и срывающего лепестки ветра, лишь тихая и тёплая тьма, дарящая покой.
Я уходила всё дальше от места, где обычно встречала своего мотылька. Оставила позади озеро и поляну, но с каждым шагом мне казалось, что кто-то неотступно и незримо следует за мной, а усталость заставляла меня всё чаще останавливаться и отдыхать.
Ночью здесь было особенно rкрасиво. Раскрытые бутоны, громыхающие на ветру семена в коробочках и тысячи огней на небе и среди цветов. Хоровод звёзд и светлячков, и я тонула в этом море мистического света. Останусь здесь. Навсегда. Я решила!
Под утро выбилась из сил и легла на траву, чтобы ненадолго забыться сном и продолжить путь позже.
Проснулась от нежного поглаживания. Кто-то ласково касался моих перебинтованных рук, волос, рисовал узоры на спине. А ещё он пел ту самую песню, от которой сердце разрывалось на части.
Я уснул, ты ожила.
Я очнулся, дремлешь ты.
В волосах моих зола,
В волосах твоих цветы.
— Ты прогонишь меня? — тихо спросила мотылька.
Добегалась, уверена, о и не терял меня из виду всю ночь.
— А ты как считаешь, могу я позволить тебе остаться здесь? Ты погибнешь, и кое-кто очень сильно расстроится.
— Кто? — сжала складки на его белоснежной рубашке, такой идеальной чистой, что даже не верится.
— Я.
— Но ты же здесь! А я там. И я себе не принадлежу больше. Совсем скоро от меня ничего не останется.
— Я не допущу этого, Аня.
Он говорил это твёрдо, с уверенностью, но я всё равно не собиралась сдаваться. Не позволю ему поцеловать и разбудить меня.
— Просто обними меня, но не смей целовать, — уткнулась ему в грудь, чувствуя, как тёплые руки обхватываю моё дрожащее от холода тело.
Я люблю его. Мучительно, невозможно, слишком сильно, чтобы израненное сердце могло вынести, а он так близко и так далеко. Он спит, а я бодрствую. Я сплю, а он просыпается.
Мой мотылёк осторожно подхватил меня повыше и прижался своей щекой к моей. Больше тепла и нежности. Я теряюсь в них. Мне хорошо и спокойно. Всю жизнь я искала это чувство и этого человека. Обнять до боли, до искр в глазах.
— Аня, тебе нельзя здесь долго находиться. Твоя душа слабеет. Прими решение сама.
Я открыла глаза и скользнула взглядом по траве. Так странно. Солнце уже поднялось над горизонтом, но почему тогда…
— Храбрый?
— М?
— Почему я не вижу твою тень? — сердце подскочило к горлу. Непроницаемые глаза, отливающие опалам, угольные волосы… Зола, уголь. Белый и чёрный. Тео… бальд…
— Моя тень немного заплутала. Поможешь отыскать её? — спросил мотылёк.
— Я знаю… Я знаю, где она!
Заглянула ему в бесцветные глаза, любимые глаза и спросила:
— Почему ты здесь?
— Сказал же, я недостоин своего имени. Я испугался боли и одиночества, Аня. Спрятался от них здесь. Но как же я ошибался. Теперь мои страдания стали вечными.
— Я спасу тебя. Всего тебя и твою тень тоже. Поцелуй меня.
Он осторожно взял моё лицо в ладони и провёл по влажным щекам большими пальцами.
— И я спасу тебя, Аня.
Его губы. Я чувствую их. Пусть это всего мгновение, пусть его отчаяние слишком сильно. Он не хочет отпускать меня. Боится, что больше не вернусь сюда, и боится, что останусь здесь навечно. А мне тоже страшно. Но я открою глаза и увижу его снов, потому что он там за границей этого сна. Зовёт меня. Заклинает смешными именами. Просыпаюсь, а мои руки всё ещё сжимают его рубашку. Он не исчез. Мой Храбрый здесь, со мной.
— Раньше ты чаще ходил топлес, Тео. Мне так больше нравилось.
— Аня…
Моё имя для него вдох и выдох.
Прижимает крепко, до искр в глазах, до боли в груди.
— …больше никогда, никогда-никогда так не делай, поняла?
— Он попросил меня примерно о том же.
— Кто попросил? — чёрные непроницаемые глаза, в которых всё ещё стояли слёзы, изучали моё лицо. Смотрели на Яннару, но видела меня.
— Другой ты?
— Другой я? — он нахмурился и на всякий случай приложил ладонь к моему лбу. — С тобой всё в порядке, не лихорадит?
— Мне снился хороший сон, — как же я радовалась его прикосновениям. Больше не отпущу, даже если прогонит. — В нём я видела тебя. В твоих волосах была зола, Тео. Это ты мой истинный. Мой храбрый Теобальд. Та песня о нас с тобой.
— Это невозможно. Моя истинная давно умерла.
— Но почему ты всё ещё жив, Тео?
— Шорох искал противоядие, он помог мне оттянуть неизбежное.
— Какое настоящее имя Шороха? Как вы познакомились? Когда выпустились из академии. Кто учил вас? Сколько тебе лет? — сыпала вопросами, а Тео принялся мучительно что-то прикидывать в уме. А затем вдруг расправил плечи и отпустил меня.
— Не пугайся, хорошо? Я просто посмотрю кое-что, ладно?
Кивнула. Я не боюсь его. Он никогда не навредит мне.
Любимый прикрыл глаза, и они полностью стали чёрными, а вокруг него тут же заплясали клубящиеся тени, превращая наш мир в странное тёмное измерение, где единственным источником света была тонкая дрожащая струна, тянущаяся от моей груди, но не к Алексу и не к Тео.
Когтистая лапа осторожно пригладила нить и тут же отдёрнулась.
— Это Шорох. Он жив. И ты запечатлена с ним, а не со мной. Почему он обманул меня?
Глава 17
Взгляд Тео отчаянно требовал от меня ответов, но у меня духу не хватало, сказать ему правду в лицо.
Знаешь, ты всего лишь тень. Настоящий ты где-то там.
Поверит ли он мне? Смирится ли с мыслью, что он лишь осколок себя? Но мне самой сначала нужно убедиться прежде, чем сказать ему это вслух.
— Я ничего не помню, Аня. Помню учёбу урывками, но я не помню себя. Я следовал за Шорохом всегда, куда бы он ни шёл…
Разумеется, ты был рядом с ним, Тео! Ты его тень!
— Поговорим об этом позже? Мне нужно кое-что проверить, и я тебе всё расскажу, хорошо? — сжала его плечо. — А сейчас мне пора собираться на занятия, у Яннары сегодня пять пар.
Он до сих пор дрожит. Что же со мной случилось, пока я спала? Неужели, всё было так страшно? Или он не может отделаться от отвращения, я ведь не смогла сказать Алексу нет. Позволила ему…
Отдёрнулась. Я больше не имею права касаться Тео.
— Кстати, об этом, — задумчиво проговорил мой бывший куратор. — Тебе нужно вести себя с ним как можно более… естественно. Словно ты это, действительно, Яннара.
Слова давались Тео с трудом, и я видела болезненную красноту в его глазах.
— Это несложно. Когда он рядом, то большей частью я именно Яннара, Аню в этот момент запирают в чулане, — горько усмехнулась, оглядывая своё тело, прикрытое тонкой лишь простынкой. Ненавижу себя. Хочу кожу с себя соскоблить ногтями.
— Он не должен заподозрить, что твоя душа ещё здесь. В моменты близости не отключайся, будь собой до конца, не прячься в Вечном Лете.
Что он сказал? В моменты близости? Будут ещё?
— Я не хочу повторения всего этого, Тео!
Прозвучало как обвинение, и мой мужчина с силой сжал ладонями простынь.
— Я знаю, но если Алекс поймёт, что ты ещё здесь, боюсь, он может предпринять что-то ещё. Целуешь его, а представляешь меня — всё просто.
Идиотский совет, но что нам остаётся? Сжигать самих себя в чувстве вины — лишь помогать негодяям достичь цели и сломить нас.
— Буду носить с собой в сумке зубную щётку и чистить зубы после каждого поцелуя. Я и сейчас ужасно хочу отмыться от… вчерашнего.
Тео как-то хитро улыбнулся, резко подхватил меня с кровати и, не обращая внимания на мои протесты, потащил в ванную. Осторожно поставил босыми ногами на пол и включил воду.
— Я повязки намочу, ты чего задумал? — крепче обмоталась простынёй.
— А кто сказал, что ты будешь делать всё сама? — Тео потянул за край моей импровизированной накидки.
— А если Алекс вернётся? — опасливо покосилась на дверь.
— Это даже интереснее. Получается, что мы с тобой что-то вроде любовников и прячемся ото всех.
Горячая рука легла меня на талию и почти впечатала в твёрдую грудь.
— У тебя был план притворяться до конца, — сердце колотилось в висках от адреналина и близости любимого, а контроль благополучно вырубился. Только в этот раз, я сам хотела перестать сопротивляться. Ничто чужеродное не влезало в мои мысли не травило их непрошеными чувствами.
— А мы и будем притворяться. Но не друг с другом, сейчас-то мы одни, — его пальцы огненным смерчем прошлись от поясницы до моего затылка, зарылись в волосах и прижали крепче, позволяя услышать оглушающий грохот в груди любимого.
Руки сами собой разжались, и смятая простыня упала к ногам. И почему я считала Тео извращенцем? Глупая. Нет в его взгляде сальной похоти, а есть обожание, нежность, обладание. Даже если я не до конца понимаю правил этого мира и механизмов запечатления, есть другое, простое и сильное чувство. Любовь.
Прикосновения на покрытой мурашками коже, жадные поцелуи на плечах, ключицах. Пьянящий и пугающий азарт. Никогда не изменяла никому с любимым мужчиной. И то что происходит между нами чертовский правильно, за исключением одного "но"… Двух "но".
— Это не моё тело, Тео. И сегодня ночью я была с другим.