— Лучше бы тебе это удалось.
Кэти прижала руки к пустому столу, выражение ее лица сделалось кислым.
— Я не слушала запись, потому что передала дело оперативной группе, которая прибудет сегодня.
Кир моргнул. Он не ожидал этого.
— Какой оперативной группе?
— Когда я ездила в Мэдисон, чтобы доставить улики с места преступления, я попросила о встрече с федералами. Очевидно, что у нас нет ни людей, ни ресурсов, необходимых для поиска убийцы.
Это было поразительно разумно, молча согласился Кир. И совершенно не в духе Кэти, склонной к агрессивной инициативе в расследовании. Он изучал ее в замешательстве.
— Почему ты об этом мне не сказала?
— Потому что я перед тобой не отчитываюсь, — фыркнула она.
Ее резкий ответ хлестнул по его оголенным нервам. Он наклонился вперед, его глаза сузились от раздражения.
— Все, чего я хочу, это чтобы убийца прекратил убивать, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Почему ты пытаешься сделать Линн и меня врагами?
— Вы вмешиваетесь в официальные дела правоохранительных органов. У меня и без того хватает забот, помимо суетящихся дилетанты, создающих хаос вокруг.
— Дело не только в этом. С самого начала у тебя зуб на нас.
Кэти покраснела.
— Чушь.
Кир отказался отступать.
— Попытаешься утверждать, что ты не стремилась повесить убийства на Линн?
— Я опиралась на улики, — упрямо твердила шериф. — Мало того, что жертв вырубили дротиками, которые регулярно используются ветеринарами, так еще и седативные препараты можно найти непосредственно в ее клинике. Или ты забыл этот факт?
— Это легко объяснила Челси.
— Слишком легко.
Кир напрягся. В ее голосе прозвучала нотка, от которой волосы на его затылке встали дыбом.
— О чем ты говоришь?
Невеселая улыбка искривила губы Кэти.
— Ты никогда не задумывался о том, что твоя девушка могла убедить своего любовника соблазнить Челси?
— Зачем ей это делать?
— Для того, чтобы подставить на случай, если все пойдет наперекосяк. — Кэти произнесла эти слова с особым пылом. Как будто она привела какой-то довод, который должен ошеломить Кира своим блеском. Вместо этого он растерялся от ее логики.
— Ну и кого же в итоге? Челси или Нэша?
— Любого из них. Может быть, обоих. — Она раздраженно хмыкнула. — Ни у одного из них не хватило мозгов понять, что они пешки.
Кир оставался в замешательстве.
— Зачем Линн понадобилось бы красть свои собственные лекарства? Разве не проще попросить одного из них украсть у другого ветеринара? Или даже купить лекарства в Мэдисоне или Грин-Бэй?
Челюсть Кэти сжалась. Очевидно, у нее не нашлось ответа. Вместо этого она с раздражением откинулась на стуле.
— Как уже сказала, я просто опиралась на улики.
Кир покачал головой. Он признавал, что шериф обязана была допросить Линн, когда нашли дротики с успокоительным. Но то, что шериф Хенкок продолжала ставить Линн на первое место в списке подозреваемых даже после того, как стало ясно, что их украли, выходило за рамки обычной настороженности.
— Ты хотела, чтобы это была она, почему?
Кэти посмотрела в сторону доски объявлений, как бы ища вдохновения.
— Я хотела, чтобы дело было раскрыто, — наконец пробормотала она. — Она выглядела виноватой.
— Если воспользоваться твоей собственной очаровательной фразой… чушь собачья.
— Ты ослеплен своими чувствами к ветеринару.
— Я не единственный, кто ослеплен, — ответил он. — Я, по крайней мере, достаточно честен, чтобы признать свои чувства.
— Хочешь, чтобы я признала свои чувства? — Наступила хрупкая пауза, прежде чем Кэти издала резкий смешок. — Отлично. Я увольняюсь.
И снова Кир оказался застигнут врасплох.
— Увольняешься?
Краски исчезли с лица Кэти, оставив ее бледной и странно уязвимой.
— Когда закончится мой срок в качестве шерифа, я уеду из Пайка.
— Ты уедешь? — Кир пытался осознать, что она говорит. — Почему?
Она пожала плечами.
— Потому что я обнаружила то, чего всегда боялась.
— И что же это?
— Я не должна быть шерифом. — Ее взгляд переместился на окна, закрытые плотными портьерами. Казалось, это метафора. В то время как его отец дорожил видом на город, Кэти сделала все возможное, чтобы отгородиться от него. — По крайней мере, не в Пайке.
— Это из-за серийного убийцы?
— Нет, это происходит уже давно. Наверное, с того дня, как я устроилась на работу.
Кир был искренне ошарашен. Сколько он себя помнил, Кэти Хэнкок работала над тем, чтобы занять место его отца. Она начинала как сотрудник по делам несовершеннолетних, а затем ее повысили до заместителя шерифа. И теперь она собиралась просто уйти?
— Я не понимаю. Это ведь то, чего ты хотела?
— Я так думала. — Она провела руками по столу, как бы пытаясь отыскать комфорт в искусственном дереве. — Но, скажем, все вышло не так, как я ожидала.
— Из-за покушения на моего отца?
— Да. Он был неотъемлемой частью этого города. Никто другой не мог занять его место. Мешало и то, что его освободили от должности как героя. — Она протянула руку, чтобы коснуться звезды, пришитой спереди на ее форме. Прикоснувшись, она задержала пальцы, явно не желая отпускать значок. — Мне не дали шанса доказать, что я подхожу для этой работы.
Кир нахмурился. Не могла же она намекать на то, что трагическое несчастье его отца стало причиной ее неудачи?
— Это не его вина.
— Возможно, нет. — Она пожала плечами. — Но винить его легче, чем себя.
— Почему ты винишь себя?
Кэти изучала его лицо, словно ища какие-то скрытые эмоции.
— Твой отец никогда не рассказывал тебе?
— Что не рассказывал?
Она поднялась на ноги и направилась к полке, на которой стояло несколько растений в горшках. Кир удивлялся, как они выживают без солнечного света.
— Он не должен был дежурить в ту ночь, — проговорила Кэти, стоя к нему спиной.
Кир вцепился в ручки своего стула.
— В ту ночь, когда его ранили?
Она кивнула.
— Это была моя смена.
Казалось, что пол прогибается под Киром. Как будто весь его мир только что перевернулся с ног на голову.
Восемнадцать лет он жил с последствиями той ночи. Месяцы мучительной физиотерапии после того, как его отец вышел из больницы. Глубокая депрессия после того, как Рудольф узнал, что не может вернуться на свою работу. Пьянство. Ссоры с матерью, пока она не собрала вещи, чтобы уехать навсегда.
— Почему мой отец принял дежурство? — наконец потребовал он.
Она отвернулась.
— Я была дома с… с гриппом.
В ее ответе чувствовалось странное несоответствие. Почему? Это был вечер пятницы. Она гуляла с парнем? Может быть, с девушкой? Может, вечеринка, которую она не могла пропустить?
— Значит… — У него пересохло во рту, и он едва мог говорить.
— Это меня должны были ранить. — Она повернулась к нему, на ее лице появилось затравленное выражение.
Кир хотел согласиться. Как изменилась бы его жизнь, если бы Рудольфа не ранили? Конечно, он остался бы шерифом, и вряд ли стал бы алкоголиком, а значит, его мать вполне могла бы остаться.
И опять же, удалось бы Киру добиться необходимой решимости, чтобы начать свой собственный бизнес? Или научился бы он искать преданность, доброту и независимость в женщине, которую надеялся сделать своей женой?
Кто может сказать?
Он медленно, потрясенно вздохнул.
— Никто не должен был быть подстрелен, — заставил он себя сказать.
— Если бы я не заболела…
— Единственный, кто виновен, это Делберт Фрей, — перебил Кир. Он не испытывал сочувствия к Кэти Хэнкок. Она отнюдь не жертва обстоятельств. Она сделала выбор, который имел последствия. Но не она спустила курок. Лишь один человек разрушил жизнь Рудольфа Янсена. — И он мертв.
Она скривила рот в безрадостной улыбке.
— Я могла бы смириться с этим, если бы весь город не шептался за моей спиной, обвиняя меня.
Кир фыркнул.
— Это лишь твое воображение.
— И я полагаю, недовольство твоего отца тоже мне привиделось?
— Да, — ответил он без колебаний. При всех многочисленных недостатках Рудольфа Янсена, он никогда не был склонен трусить и указывать пальцем на других. Он принимал поражения на свой счет и держал рот на замке. Это не делало его хорошим или плохим, просто он был таким. — Мой отец никогда не считал тебя виноватой.
— Он считал. Это отражалось в его глазах. — Ее голос поднялся на октаву, а лицо потемнело до странного пурпурного оттенка. — Так же, как и в твоих.
Кир поднялся со стула, с удивлением обнаружив, что его ноги грозят подкоситься. Когда-то давно он имел глупость выйти на боксерский ринг с другом, который вызвал его на поединок. Друг пообещал, что не будет бить его по лицу, и Кир нелепо решил, что это дает ему преимущество. Потребовалось три удара по телу, чтобы отправить его на колени.
Он чувствовал себя точно так же, как и тогда.
— В моих глазах? — Он встретил ее обвиняющий взгляд, нахмурившись. — Я даже не знал, что ты должна была дежурить.
Она облизала губы.
— Нет, но ты думал, что я в ответе за игнорирование предупреждений твоего отца о том, что в городе орудует серийный убийца.
— Так и есть.
— Никто ему не верил. — Она сжала руки в кулаки, глядя на него с разочарованием. — Он рассказывал тысячи безумных историй. Но потом женщины начали умирать, и ты вернулся со своим осуждением. Вот почему… — Ее слова оборвались.
— Почему что?
Что-то неприятное и болезненное затуманило глаза женщины.
— Полагаю, именно поэтому я хотела верить, что Линн ответственна за убийства.
Кир пытался следовать ее запутанной логике. Невозможная задача.
— Это бессмыслица.
— С того момента, как ты вернулся в Пайк, стало очевидно, что ты неравнодушен к доктору Линн Гейл. Это сильно ранило бы тебя, если бы она оказалась убийцей.
Кир вздрогнул. Одно дело, когда Кэти вела себя как капризный ребенок, потому что ей казалось, что ее не уважают. Или пыталась пробиться на работу, для которой она очевидно не имела компетенции. Другое дело — пытаться посадить в тюрьму невинную женщину. Или, что еще хуже, позволить, чтобы на людей, которых она должна защищать, охотились как на животных.