– Ты его ещё со школы любила… – Айна, как будто находясь где-то далеко, провожала взглядом проходящих мимо юношей и девушек, изредка постукивая ложкой внутри своего стакана.
– Да. Расскажи ещё раз о своей новой книге. А то в окружении шумной толпы мы выглядим слишком тихими, – и я предъявила подруге лёгкую и многообещающую улыбку, чтобы вернуть в реальный мир.
Это сработало: она отвлеклась и начала вспоминать о своих задумках. Рассуждая о персонажах, сюжете, идеях, моя собеседница хоть как-то оживилась, однако теперь уже я невольно унеслась в собственные мысли. Просто представила нас обеих года этак четыре назад. Айна любила что-то сочинять. Постоянно, буквально каждый день. Всегда казалась мне такой жизнерадостной и открытой. И даже несмотря на это она никому и никогда не давала над собой издеваться. Лишь раз поддев её, любой школьник сразу понимал, что только впустую потратил свои силы – Айну Чаттерджи никогда не волновало чужое мнение. Как будто она жила в мире, где каждый мог поддержать и сказать что-то хорошее в её адрес. А сейчас… Сейчас она казалась мне какой-то потерянной. Словно что-то случилось, но она не может мне это рассказать.
Пока подруга рассуждала на тему путешествий между мирами, в столовую вошли мои старые «знакомые» – подельники ныне отсутствовавшей в нашем мире Сары Фредсен. Блондинистая Кейт Хаберман и её вечная спутница Зира Гар, вид которой стал ещё мрачнее и готичнее, прошли в непосредственной близости от нас и, произнеся под нос что-то нелицеприятное, уселись за столик позади.
– Не было печали… – процедила я сквозь губы и взглянула на Айну. – Мне кажется, теперь они злятся на меня ещё больше. Наверное, думают, что это я убила Сару. И держу в плену их подругу Розмари уже пару-тройку недель.
– Не обращай на них внимания, вот и всё, – и Айна достала из сумки какую-то тетрадку. Как мне сказала, чтобы повторить материал перед философией.
Однако как можно не обращать внимания на двух воображающих из себя невесть что замухрышек, если они только и делают, что пялятся на тебя из-за спины подруги и шепчутся о чём-то сомнительно приятном для психики?
– Если тебе тяжело, мы можем уйти. Я уже допила чай, – Айна, заметив моё волнение, уже хотела вставать, но я её прервала.
– Не стоит. Раз тебя не волнует общественное мнение, то и мне тоже должно быть всё равно. Выдержу.
Кофе, как назло, остывал со скоростью улитки-инвалида, но я уже поставила себе задачу во что бы то ни стало его выпить, и отступать не собиралась.
«Ты слышала, что про неё говорят? Она совсем из ума выжила!» – разговор за соседним столиком звучал всё отчётливей и отчётливей, так, что я могла бы уже услышать его и через наушники с негромкой музыкой. «Если и не убивала никого, то точно в тот день лишилась рассудка», – громко проговорила Зира, и блондинка добавила: «Да она всегда была психической! Я ещё в школе боялась к ней ближе чем на три метра подходить. Того и гляди вцепится своими когтями».
Я? Вцеплюсь когтями? Да как они… Это у них не всё в порядке с психикой, если эти антилопы такое говорят!
Нет, я, конечно, держала себя в руках – что толку обращать внимание на недалёких куриц? Но когда от Зиры Гар прозвучала фраза «Брайн правильно сделал, что бросил её. А то после первой ночи с Шейной он бы шарахался ото всех девушек в округе», я не смогла себя остановить. Взяв кружку с кофе, я молча встала и, не отвечая на вопросы подруги, направилась к проклятому столу.
– Чего тебе надо? – Зира как будто ждала, что я это сделаю, и во весь вид продемонстрировала полное пренебрежение мной и ситуацией в целом.
– Повтори ещё раз, что ты сейчас сказала. Тихо, без излишнего пафоса. Только факты, – я постаралась произнести всё как можно чётче и безразличней, но в дрожании голоса всё же проскальзывал гнев. Сильный, совершенно неуправляемый, но который я пока пыталась сдерживать.
– Я сказала, что ты неудачница! И таким самое место в карцере. Ещё раз подойдёшь к нам ближе положенного, и пожалеешь… – не знаю, что ещё эта дура хотела добавить, да и знать не хочу.
Как только она договорила последнее слово, я со всей силы брызнула в неё своим кофе. Да, прямо в лицо. В тот момент мне даже было жаль, что он уже немного остыл.
– А если ты ещё раз скажешь мне какую-нибудь гадость, вместо кофе в твоё лицо полетит что-нибудь потяжелее… – и, не дожидаясь, пока та придёт в себя, и начнётся перепалка, я вышла из столовой. С гордо поднятой головой, что мне, кстати, совсем не свойственно.
Уф… Вот, вроде всё. Да уж. Теперь весь универ будет говорить, что я не умею держать себя в руках. Ещё одна улика не в мою пользу, кстати! Ладно… Ладно! К чёрту! Её, Кейт, Сару – всех! В конечном итоге это моя жизнь, и только я имею право ею распоряжаться. И никто, слышите? Никто не смеет указывать мне, что делать!
– Шейна, ты здесь? – к счастью для меня (и всех присутствующих в третьем корпусе Государственного Университета Агелидинга) этот вопрос задала Айна, а не кто-то другой.
– Да, я тут, – ответила я, прижавшись спиной к холодной стенке нашего коридора.
– Зря ты так поступила, – вздохнув, сказала подруга. – Надо было просто уйти.
– И выслушивать их слова вот так изо дня в день? Нет уж! Теперь будут знать, что со мной лучше не связываться…
Айна хотела меня успокоить, но я сама не давала ей это сделать. Злилась и разжигала это гадкое чувство внутри себя всё горячее.
– Ладно. Что было, то было. Давай забудем и пойдём на пару. Сегодня будут основы учения Сур. Мистер Фенлиц обещал рассказать малоизвестные факты про Учителя и его откровения.
Айна. Моя Айна. Какая же ты правильная! Не дай Бог тебе пройти через все терзания, что сейчас переношу я…
– Ты иди, а потом мне расскажешь. У тебя это выходит лучше, чем у Руиса. А мне нужно побыть одной.
– Мне подождать тебя после пары?
– Не надо. Если что, я сама тебя найду… – и я, попрощавшись с подругой, отправилась к выходу.
Жаль её оставлять. Очень. Но и спокойно сидеть на паре по философии я не смогу. Просто разрывает внутри от негодования!.. Эти девки, Брайн, убийство… Надо срочно остыть. Да, выйти и прогуляться. Развеяться, поболтать сама с собой и вернуться в общество со свежими мыслями! Так и сделаем!
К сожалению, погода в городе сегодня стояла пренеприятная. Нет, дождя не было, как и снега, но сами тучи – серые, седые, тяжёлые – будто давили на меня все своим весом. Даже невольно вспомнилась моя самая любимая песня «Свинцовое облако», которую я тут же включила в своём уже не новом плеере.
Как-то так. Я снова шла по осенним улицам города. Снова, в который раз, опять – слов много, а значение у них всегда одинаковое. Серая и скучная осень окружила мир закатом очередного года моей жизни. Только не ярким и солнечным, а до невыносимости блёклым, сводящим с ума неизбежностью и молчанием. Отравляющей тишиной. Ненавижу осень!
Ноги несли меня вперёд. Мимо дорог, машин и мостов. Я и не заметила, как несколько раз перешла реку Ритты и оказалась в парковом районе города. Не заметила я и то, как пересекла ограждение нашего центрального уголка городской природы. Парк имени Себастьяна Кёртиса. И почему я пришла сюда, а не в парк Листа? А кто его знает? Наверное, невольно вспомнила события вчерашнего дня. Даже он, кстати, был лучше сегодняшнего…
В тусклом свете октябрьского дня голые ветви осин не могли впечатлить меня своей «красотой», так что, перейдя главную реку столицы ещё раз (теперь уже по парковому мостику для пешеходов), я первым делом направилась в зоопарк. Не знаю, просто сейчас захотелось как-то отвлечь себя от ненужных раздумий. Посмотреть на тех, кому они неведомы, так сказать.
Однако меня ждало горькое разочарование – главный вход был надёжно заперт, а сторож в будке (не тот, что вчера вечером – ночная смена кончилась давным-давно) сказал, что сегодня у них санитарный день, и на территорию пропускаются только работники. А я и не ожидала другого!
Что ж. Пришлось мне довольствоваться малым – унылым видом нашего центрального парка. Благо людей сегодня в нём почти не наблюдалось – утро понедельника поистине творит чудеса. Я прошлась вдоль одной из аллей, к моей радости засаженной молодыми ёлочками, и присела на лавку под высоченным клёном, облетевшем ещё в прошлом месяце. Вот. Теперь побуду в тишине и покое, там, где никто не сможет меня достать. Своими придирками, издёвками и смехом… Говорить мне гадости! Да даже волки себе такого не позволяли!
Интересная картина, не правда ли? Одинокая девушка, да ещё и в старой куртке, из которой она выросла в девятом классе (новая-то сгинула в волчьей пасти!), сидит одна посреди пустой аллеи. И? И всё – больше она не делает ничего интересного или полезного. Глупо? Может, но я такое видела уже не раз. Сколько ещё нас в этом мире: потерянных и запутавшихся в себе людей? Сидим на лавках, ищем что-то в окнах маршруток, всматриваемся в телевизор в надежде, что увидим там нечто важное. То, что перевернёт всё с ног на голову и подарит жизни такой желанный смысл. Не будет этого. Никогда. Никогда, пока ты не отлипнешь от своего насиженного места и не начнёшь действовать прямо сейчас. Не возьмёшь собственную судьбу в руки и, сказав себе «Сегодня тот самый день!», не начнёшь жить правильной жизнью. Такой, какой всегда хотел.
Ну, не знаю. Опять я начала думать – а, как вы знаете, это никогда не приводило ни к чему хорошему. И, решив себя чем-нибудь занять, я, к своему удивлению, потянулась в сумку за тетрадкой и ручкой. Не понимаю, что на меня нашло, но в этот момент бездарной студентке жутко захотелось посочинять. Стих, поэму, стишок – просто что-то небольшое и ёмкое. Слова, которые бы отразили моё сегодняшнее состояние.
Погода предрасполагала к этому, и я сама не заметила, как провела за черканием больше часа. Но зато результат в кой-то веки не оставил меня равнодушной.
Молчание
Яркий свет исчез в тени,
Серым хмурым покрывалом
Из затерянной земли