– Спасибо, – ещё тише сказала я и, видя, как взгляд миссис Чейз проходит вдоль нашего ряда, изобразила полное задумчивости лицо.
Как же хорошо, что подруга рядом! Так я хоть вытяну на тройку – для меня это уже будет большим достижением.
Вопросы поражали своей сложностью. Очередную тройку ответов мне вновь подсказала гениальная соседка, но вот двадцатый пункт поставил в тупик даже её…
«Как звали человека, развязавшего Великую Полярную войну между Северной Иллиосией и Южной Иллиосией?» Да я этого даже и не знала никогда!
– Я тоже не помню… Наверное, попал вопрос из той части лекций, которые нам не читали.
Досадно плюнув на него, я собралась приступить к двадцать первому. Однако Айну вдруг озарила какая-то мысль.
– Я точно знаю, что у него было прозвище. Морион. Но вот имя… Кажется… – она попыталась покопаться в своих мыслях, начисто забыв и о времени, отведённом на этот экзамен-пытку, и обо всех остальных неразгаданных вопросах.
Наконец подруга вспомнила его имя. Имя, от которого по моей спине поползли мурашки.
– Кайл Хиггс.
Мгновение. Промелькнувшая в голове короткая мысль. И шок, скорее похожий на резкий электрический разряд, чем на обычное удивление или испуг.
– Кайл Хиггс??? Кайл?!! НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!!! – как ни старалась, я не сумела сдержать наплыв эмоций. Так сильно меня это потрясло… – Значит, всё это было правдой…
Никто не ожидал, что во время экзамена кто-то станет шуметь так громко. Тем более, мало кто вообще мог подумать, что одна из студенток вдруг ни с того ни с сего перейдёт на такие бурные восклицания. К сожалению, это не осталось без внимания нашей жуткой бестии.
– Что там случилось? У нас экзамен, а не балаган, – Розетта поднялась из-за стола и направилась прямо к нам. И притом так быстро, что я и опомниться не успела, как она уже возвышалась надо мной всем своим корпусом. – Мисс Андерсен? Что тут такое?
По интонации я поняла, что даже в случае внезапного инфаркта Чейз мне помогать не станет. Но избавляться от неё всё равно нужно было как можно скорее.
– Всё хорошо, я просто… укололась молнией на свитере…
– И каким образом тут оказался Кайл Хиггс? – преподша оглядела меня с ног до головы, а заодно и Айну. – Учтите, за подсказки я строго наказываю.
– Я не сомневаюсь в этом, – стараясь произнести как можно спокойнее, сказала я. – Поэтому и не подсказываю.
– Поэтому подсказывает её подруга, – донёсся чей-то голос из заднего ряда.
Зира Гар. Только не это…
– Что вы сказали там? – сразу же среагировала фиолетововолосая.
Моя ненавистная одногруппница, едва сдерживая улыбку, указала пальцем на Айну и добавила:
– Айна Чаттерджи уже половину вопросов ей подсказала. Я всё видела. И Кейт подтвердит, если надо.
Та в знак согласия кивнула, однако эмоций при этом не выразила.
– Так-с, если это правда, то я вас обеих сейчас удалю, – и Розетта, колючим и до неприличия едким взглядом пробежав по нам с подругой, обратилась к остальным. – Кто ещё видел, как они шептались?
Вот тут-то я и не стала молчать. Плевать я хотела на то, что будет дальше, но Айну я в обиду давать не собираюсь. Не хватало ещё, чтобы потом пришлось винить себя за случившееся. Она-то не станет, это точно. А вот моя сущность просто сгрызёт меня насмерть после такого.
– Никто никому не подсказывал, – привстав из-за парты, сказала я. – Эти две… девки меня ненавидят, вот и придумывают всякие гадости, чтобы задеть за живое.
Розетта взглянула на меня, затем на них. Её сверлящие глаза прошлись по каждому, и в эту секунду лишь одному Богу было известно, к чему пришли её размышления.
– В любом случае, с дисциплиной вы не дружите, юная леди. Не удивлюсь, если вам постоянно кажется, что все вокруг вас ненавидят. Обратите внимание лучше на себя – как-никак подозреваетесь в убийстве. Я бы на вашем месте вела себя тише воды ниже травы…
Да какого… она смеет обсуждать тут при всех мои личные проблемы! Я всего-то выкликнула пару слов! Что мне теперь, рот себе скотчем заклеить???
– То, что меня подозревают в убийстве – не ваше дело, миссис Чейз. И не их. Я уже не говорю о том, что вообще ни в чём сейчас не провинилась – кажется, все тут уже это забыли и считают меня главной виновницей всего на свете!
Последнее я произнесла намного громче, чем рассчитывала. Жаль, что сдерживать себя и собственные порывы – не мой конёк.
– Мне глубоко всё равно, чьё это дело. Но ведите себя прилично! Как-никак, вы пока что всего лишь обычная студентка-первокурсница и ничего из себя не представляете. А вот норова – на всю вашу группу.
По залу пробежались лёгкие смешки, особенно хорошо слышимые с задних парт. Чёрт, чёрт, чёрт! Я знала, что должна сейчас просто проглотить эти слова, извиниться и сесть на место. Для своего же блага. Но не могла. Выслушивать подобное и не реагировать, сюсюкаться и лебезить с теми, кто говорит тебе гадости – ни за что на свете! Никто смеет вытирать об меня ноги! Слышите? Никто и никогда!
– И что вы хотите? Извинений? За что? За то, что нахамили мне при одногруппниках? «Я ничего из себя не представляю»… А вы? Чего вы в жизни добились? Сокращения на закате лет?
Айна взяла меня за руку в этот момент. Хотела, чтобы я упокоилась и села обратно. Но я не стала этого делать, несмотря на последствия. И убрала свою ладонь в сторону.
– Так, милочка! Я не собираюсь выслушивать от тебя бестолковые нравоучения! Ещё одно слово, один писк в подобном тоне – и вы окажетесь в коридоре! – голос Розетты стал грубее (если это вообще было возможно), но я понимала, что дорогу назад уже упустила.
В этот момент в аудиторию зашёл наш социолог. Да-да, тот самый ненавистный Брайн Линблум, которого я невзлюбила ещё с первого дня занятий. Зашёл, взглянул на собравшихся и направился к нам.
– Я слышал какие-то крики и споры. Что-то не так, миссис Чейз?
– Пытаюсь утихомирить одну взбалмошную особу. Может, Вы мне поможете?
Вот только его здесь не хватало! Как будто все мои враги собрались сейчас под одной крышей, чтобы разрушить мою жизнь! Чёртов гадкий день!
– Может, проще выгнать её в коридор? – после десятисекундного пояснения Розетты сказал Брайн.
Понятия не имею, шутил он или нет, но это стало последней каплей. Эмоции, доселе хоть как-то сдерживаемые, вырвались наружу. Все эти ссоры, погони, кошмары по ночам. Страхи, убийства, слёзы – всё, что я пережила за эти мучительные месяцы, предстало предо мной во всей своей красе. Со всей жестокостью и безудержной злостью.
– Думаю, в коридор я сама смогу выйти, мистер Линблум. И из института тоже. Может, даже навсегда. Думаете, мне нужна ваша история? Или социология? Или вообще что-то ещё? Учишь цифры и термины до поздней ночи, а к тебе относятся как к неудачнице! Я стараюсь справиться с этой жизнью, делаю, что могу, а всем наплевать! Вам. И всем! Нет! Мне ничего не нужно! – и я, проигнорировав последнюю попытку Айны меня остановить, направилась прямиком к выходу. – Ноги моей больше здесь не будет! Слышите!
И, выйдя в коридор, я громко хлопнула дверью. Выдохнула, медленно отошла в сторону окна и заплакала. Разревелась, не в силах больше себя сдерживать.
За что мне это? За что?!! Я ведь пытаюсь… Справляюсь со всем, что мне преподносит эта проклятая жизнь! Плюю на опасность, на издёвки и неудачи! Неужели я заслужила всё, что со мной случилось??? Наверное, всё-таки да…
Но я не могла просто стоять и рыдать тут несколько часов подряд. Непозволительная и слишком дорогая роскошь для меня. Я должна была взять себя в руки. В кой-то веки! Пусть это почти невозможно. Встать и с высоко поднятой головой отправиться вперёд! Пойти куда глаза глядят? Да, пускай так! А что? Зато теперь у меня есть полное право жить так, как я хочу! Наконец освободиться от этих оков. И плевать, со всеми возможными силами и презрением, на мнение окружающих!
Я отошла в сторону от заледеневшего стекла, расписанного причудливыми, живыми и абсолютно не волнующими меня сейчас узорами, и украдкой взглянула на дверь с табличкой «201». Как бы мне сейчас хотелось, чтобы в ней показалась Айна. Сказала, что уже всё написала, взяла за руку и успокоила. Вверила в меня надежду на будущее. Но она не выйдет. Конечно нет. И не стоит тешить себя бесполезными иллюзиями.
– Мисс Андерсен? У вас всё в порядке? – спросил проходивший мимо мужчина, в котором я сразу же узнала нашего философа Руиса Фенлица, и вперил в меня чуть взволнованный, вопросительный взгляд. Хороший он всё-таки человек, в отличие от некоторых.
– Да, в полном. Спасибо.
И я пошла вниз. Наружу. Покидая это место с твёрдой мыслью, что никогда больше сюда не вернусь. Я была готова в этом поклясться, если надо. И всё равно, что я скажу потом: утром, через неделю или даже месяц. Будущее решается здесь и сейчас! В настоящем. А то, что будет завтра – лишь вопрос нашего выбора. И если мне и следует сейчас поклясться, то я клянусь никогда не жалеть об этом поступке. Что бы ни случилось. Идти вперёд, не задумываясь о прошедшем. Как и должна настоящая полноценная Личность.
А снаружи по-прежнему шёл снег. Ему было невдомёк, что только что случилось с одной из жительниц этого странного, промёрзшего на крайнем севере города. Невдомёк, что с каждым днём многие из них теряют свои жизни и покидают его один за другим. Он просто шёл, спускаясь с небес на землю, стремясь как можно скорее накрыть всё, что попадало в его поле зрения, каждую частичку всего того, что я называла родной столицей.
В поле зрения? Похоже, я снова несла очередную несусветную чушь. Тем лучше…
Отдышавшись на открытом воздухе, я сделала глубокий вдох и, шаг за шагом, покинула Университетскую набережную, за столь короткий срок уже успевшую стать такой привычной. Куда идти теперь? Точно не домой. В который раз мне было необходимо одиночество – его холодные объятья, леденящие разум щупальца как нельзя лучше лечили вашу юную подругу от глупых и деструктивных переживаний. Там, где нет людей, порою исчезают и мысли о них.