– Вы уже поговорили с родителями Карин, альд Нодор, но ее комнату ведь еще не осматривали? – поинтересовалась Алита.
– Да пока нет, а что?
– Позволите мне этим заняться? Думаю, что вы… Что вам будет не по себе от необходимости перебирать девичьи безделушки и предметы гардероба, – сказала она, намекая на то, что любовные записки нередко прячут среди нижнего белья. Об этом время от времени перешептывались девушки в академии. Особенно часто после того, как возвращались с каникул.
– Само собой! – Начальник снова покраснел и потряс крупной головой. – Конечно, вам заняться этим сподручнее. Буду очень благодарен.
Али подумала о новой встрече с семьей Лекут, и в горле будто заворочался колючий комок. Вчера вечером она плакала по сестре и собиралась посетить могилу Роны, а теперь придется идти на похороны Карин. Наверное, ее оденут в белый подвенечный наряд, ведь сшить себе саван, как полагалось при подготовке свадебного приданого, девушка, должно быть, еще не успела.
– Тогда мне хотелось бы заняться этим сегодня. Ведь в подобных ситуациях выходных дней не существует, – горько усмехнулась Алита. – Да и с доктором Глоу тоже надо бы переговорить, – добавила, мысленно перебирая накопившиеся к нему вопросы.
– После обеда, хорошо? Хочу ненадолго наведаться домой – родственники места себе не находят. А затем свожу вас везде в своей карете, – пообещал ей начальник.
– По городу я могу ходить и пешком, – отозвалась она.
– Я тебя отвезу, – вмешался Киллиан Ристон. – Доставлю в Бранстейн после обеда. В такой момент мне необходимо находиться на рабочем месте.
– И то верно, – поддержал его альд Нодор.
– Хорошо, но с врачом и родными Карин Лекут я должна поговорить наедине.
Глава 17
Когда Аэдан вернулся в особняк, чтобы пообедать, он уже знал, что произошло в заброшенной шахте. Но об упавшем на Томиана подозрении услышал только от Джайны, которую в равных долях переполняли возмущение и желание немедленно с кем-нибудь все обсудить. Причину первого она сообщила сразу же.
– Киллиан просто выставил меня из столовой, когда явился альд Нодор. Сказал, чтобы занималась своими делами. Но Илна подслушала, что тот человек говорил о Томиане.
– А где они сейчас? – спросил Аэдан, чувствуя себя не в силах свыкнуться с внезапным известием.
– Уехали в ту самую шахту. И эта вместе с ними. Ее-то никто не выгонял, чтобы не мешалась! – ревниво отозвалась Джайна, топнув ногой в домашней бархатной туфельке.
– Она просто делает свою работу, – произнес он в ответ раздраженно, поскольку ему не нравилось то, с какой яростью дочь управляющего выражала неприязнь к Алите Дален. – Ты забыла, что альд Нодор приходится ей начальником? Наверняка он приказал ей отправиться с ними.
– Не сомневаюсь, что она сама захотела, – фыркнула девушка. – К тому же это не женская работа. Я говорила так прежде и не изменю своего мнения.
– Никто тебя и не заставляет, – буркнул Аэдан.
– Я беспокоюсь за Томиана, – совсем другим тоном сказала она. – Столько времени Киллиан, ты, мы все оберегали его как самого младшего в семье, а вот теперь… Что, если с ним что-то случилось?
Аэдан молчал. Как и ей, ему не хотелось верить, что кузен мог оказаться жестоким убийцей. Да, Томиан волочился за девушками, но это ведь не преступление.
О том же думала и Алита, которая почти не знала молодого человека, однако с трудом могла представить его в роли душегуба. Почти в полном молчании они с Ристоном и альдом Нодором вернулись к карете, после чего глава местной Службы Правопорядка высадил их на полпути к особняку. Киллиан уверил его, что дальше они дойдут пешком, и тот уехал, договорившись встретиться в городе после обеда.
Теперь они снова остались вдвоем. Так же, как накануне вечером в спальне Роны. Так же, как и во сне, пугающе похожим на реальность. Это заставляло чувствовать странную неловкость. Хотелось поскорее добраться до дома, где они снова будут окружены другими людьми.
Стало еще жарче. Киллиан Ристон снял и небрежно закинул за плечо черный сюртук, расстегнул ворот рубашки. Али оставалось только пожалеть о том, что у нее не завелась великосветская привычка носить с собой веер, сейчас тот бы не помешал.
– Здесь недалеко, – проговорил ее спутник. – Но ты напрасно не захватила шляпу. Солнце может легко напечь голову, особенно если нет привычки к нему.
– Вы свою тоже не взяли, – откликнулась она, неохотно признав его правоту. Рыжеволосым людям вообще нежелательно прогуливаться под палящим светилом. Даже в случае, если повезет избежать солнечного или теплового удара, обгоревшая светлая кожа также может доставить немало болезненных ощущений.
– Я-то как раз привык, – хмыкнул он. – Что ты думаешь обо всем случившемся? Веришь в вину Томиана?
– Нет, – с заминкой ответила Алита. – Я предпочитаю руководствоваться презумпцией невиновности. Которая, как известно, гласит, что обвиняемый невиновен, пока не доказано обратное.
– Разумно, – произнес Киллиан. – Но его долгое отсутствие беспокоит альда Нодора. И не только.
Али молчала. Ей непросто было вообразить себя на месте собеседника, но последствия происходящего она представляла вполне определенно. Если Томиана признают виновным в убийстве, тень злодеяния ляжет на всю семью. Репутация Ристонов будет погублена. Почти наверняка Киллиана сместят с должности, да и дела на шахтах, которыми заведовал Аэдан, тоже могут пострадать.
– Будем надеяться, что он скоро вернется и сможет объяснить свое бегство, не навлекая на себя еще больше подозрений, – не слишком-то веря в собственные слова, заметила Алита.
– Прости, – сказал Ристон. – Вчера вечером… Кажется, я несколько поторопил события и напугал тебя.
Али даже споткнулась – так неожиданно прозвучали его слова. Перед глазами встали фрагменты их разговора в спальне, что напоминала застывший в янтаре осколок навечно угаснувшей жизни. Платья и украшения, которые больше некому носить, зеркало с отголоском исчезнувшего отражения, мягкая кровать, где когда-то засыпала сестра.
– Вы… Вы меня тоже простите, – запнувшись, проговорила Алита, бросив на мужчину взгляд искоса. – Я вела себя грубо с вами.
– Возможно, я заслужил, – усмехнулся он в ответ. – Не привел тебя на могилу Роны в первый же день твоего пребывания в Бранстейне, не выразил свои соболезнования. Впрочем, с этим я запоздал.
– Меня не отпустили из академии. – Али не смотрела на него, понурившись так, что видела лишь нагретую солнцем дорогу и мыски собственных туфель, выглядывающие из-под платья. – Ни на свадьбу, ни на похороны. Там очень строгие правила. Покидать место учебы можно только во время каникул.
Она вспомнила, как уходила старшая сестра, сообщив младшей о скором замужестве. Безукоризненно прямая спина, медный блеск уложенных в прическу локонов, уверенные движения человека, окончательно выбравшего свой путь в жизни. Тогда Алита не знала, что ей не суждено снова увидеть Рону, и интуиция молчала, не желая предупреждать о расставании навеки.
А теперь и у Фенны Лекут появилось последнее воспоминание о живой и еще не подозревающей о своей участи Карин.
Сжав кулаки почти до боли, Али решительно вскинула голову. Она не смогла уберечь сестру. Не сумела спасти милую белокурую девушку, с которой разговаривала всего лишь вчера. Но кто-то должен ответить за их раннюю и несправедливую смерть. Кем бы он ни являлся, Алита Дален не собиралась позволить ему уйти безнаказанным.
– Здесь убийц наказывают так же, как в остальной части королевства? – спросила она.
– Разумеется, – ответил Киллиан. – Повешение. В настоящее время уже не публичное, хотя некоторые присылали петиции с требованием вернуть старый обычай, ведь у людей в провинции так мало развлечений, – поморщившись, добавил он.
– Такое же происходит и в столице, хотя там народ развлекают театры, цирки и прочие увеселительные заведения. – Али пожала плечами. – Мне альд Кирхилд… мой бывший начальник рассказал. Кое-кто даже до сих пор считает, будто веревка повешенного приносит удачу, так что ему едва ли не лично приходится следить, чтобы сей предмет не поступал в продажу на черном рынке.
– О, здесь в этом несокрушимо уверены. Но в Бранстейне уже давно никого не вешали. Максимум – пороли и сажали под замок.
– Альд Кирхилд как-то велел мне присутствовать на казни преступника, – поделилась она, поддавшись непонятному порыву. – Самого первого, которого поймали с моей помощью. Привел меня к виселице во внутреннем дворе тюрьмы и заставил смотреть, а когда я попыталась зажмуриться, сделал так, чтобы у меня не получилось.
– А что произошло дальше?
– Вскрытие трупа в анатомическом театре. Доктора и ученые, помнится, были весьма довольны. Им нечасто доставались подобные тела – молодые, без шрамов. Еще там находились члены магистрата. И студенты. И публика. Благородные альды в первых рядах, остальные на галерке.
– Альд Кирхилд занял для вас места, с которых все оказалось видно наилучшим образом, – скорее утвердительно, нежели вопросительно, произнес Киллиан Ристон.
– Да. Тогда я уже поняла, что закрыть глаза мне не позволят до самого конца. Потому смотрела. В тот первый и единственный раз. Больше начальство на этом не настаивало.
– Но видеть жертв все равно приходилось.
– Однако никого из них я не знала, не видела живыми, не говорила с ними и не прикасалась к ним, когда они еще дышали и улыбались. Как Карин. Если альд Нодор помнит девушку ребенком и дружен с ее отцом, даже не представляю, каково ему сейчас.
Впереди показался особняк. Светлые окна, крепкие высокие стены. Надежное убежище от ночных штормов. Но не всегда. Алита вспомнила распахнутый балкон, шум ливня, стук двери, из-за которой появился Ристон в ее сне.
Или не во сне? Но что могло послужить причиной полуночных блужданий по спящему дому? Прежде она никогда не страдала лунатизмом, хотя и слышала о таком недуге.
Если допустить, будто случившееся ночью не являлось причудливым сновидением, выходит, что градоправитель откуда-то вернулся в позднее время. Да еще и под проливным дождем. В одежде, в которой едва ли смог бы появиться днем.