– Вас нашли на полу в комнате Карин Лекут! – сообщил начальник то, что она и так знала. – Без сознания! А зеркало…
– Мне известно, как выглядит зеркало, – пробормотала она, отворачиваясь от пахучего флакона, который держала перед ее носом горничная. – Спасибо. Мне уже лучше.
– Что вы там делали? Магия? Какая-то опасная? – продолжал расспрашивать начальник.
– Если она и опасна, то лишь для меня, – заверила его Али, пытаясь сфокусировать взгляд на лице градоправителя. Оно раздваивалось, и казалось, будто у мужчины четыре внимательных синих глаза и два выдающихся носа. – Когда вы приехали?
– Только что. Я ведь говорил, что собираюсь нанести визит семье Лекут. Ты уверена, что нормально себя чувствуешь?
– Почти.
Алита потянулась к застежке на воротнике платья и принялась непослушными пальцами возвращать себе подобие приличного вида.
– Вы закончили осмотр комнаты? – спросил альд Нодор. Он отошел в сторону, и она получила возможность рассмотреть, что лежит на диване в гостиной, где нет никого из хозяев дома. – Что-нибудь нашли?
– Ничего. Но уходить еще рано. Я все-таки хотела бы поговорить с семьей.
– Боюсь, сейчас это невозможно. Альде Лекут стало плохо, и супруг повез ее к доктору. Гувернантка наконец-то заснула, что неудивительно, учитывая, сколько успокоительных капель она проглотила перед этим.
– А Фенна?
– В своей комнате, но не станете же вы допрашивать девочку, которая потеряла родную сестру!
– Я тоже потеряла сестру и могу ее понять, – проговорила Али, очень стараясь, чтобы голос звучал твердо. – Знаю, что сейчас ей тяжело с кем-либо обсуждать случившееся. Но вы, если помните, сами сказали, что в расследовании важна каждая секунда.
– Так-то оно так, но… Ладно, делайте что хотите! – перестал сопротивляться начальник, наблюдая за тем, как неугомонная подчиненная с оханьем поднимается на ноги. – Мы с альдом Ристоном подождем вас здесь.
В комнату Фенны Алиту проводила все та же горничная. Постучала и, поклонившись, ушла. За дверью послышались шаги.
Если Фенна Лекут и плакала, то после успела несколько раз умыться холодной водой. Щеки ее выглядели скорее румяными, нежели бледными, а губы покраснели так, будто она как минимум полчаса их покусывала. Али не могла не отметить то, с каким достоинством держалась та, чей привычный мир на ее глазах превращался в руины минувшего счастья и благополучия. Должно быть, необходимость не показывать своих личных чувств излишне красноречиво усвоена ею с младенчества. Так и хотелось сказать, чтобы не прятала свое горе, позволила себе пережить его и прочувствовать, а не скрывать, но Алита была не настолько близка к Фенне, чтобы давать такие советы.
– Присаживайтесь, – кивнув на обитый лиловым бархатом стул, сказала девушка и сама села напротив, чинно сложив руки на коленях. Ее лицо напоминало застывшую маску. Али вспомнила то, что увидела в зеркале. «Чему же из рассказанного сестрой ты так удивлялась, Фенна?» Но начинать со столь прямого вопроса не следовало, ведь существовал риск, что после него собеседница замкнется в себе еще больше.
– Когда ты в последний раз видела сестру?
– Вчера днем, ближе к вечеру. К нам заглянула приятельница, которая живет по соседству. Она пришла рассказать новость… о вас, – запнулась Фенна. – Точнее, о том, что вы поселились у Ристонов, поскольку приходитесь им родственницей. Ну, не совсем, – поправилась она. – Мы очень удивились. Карин разволновалась и сказала, что хочет немедленно встретиться с вами. Я предложила отправить приглашение на чаепитие, если мама разрешит, конечно, но она заявила, будто не желает ждать, и начала звать меня с собой. Однако я не очень хорошо себя чувствовала и предпочла остаться дома, потому она позвала нашу гувернантку, и та согласилась. Затем они ушли.
– А что дальше?
– Я заснула и не слышала, когда они возвратились. Вернее, я думала, будто они пришли домой обе, однако лишь наутро узнала, что гувернантка вернулась одна. Карин удалось ускользнуть от нее.
– Она часто такое проделывала?
– Иногда.
– С какой целью? Просто хотела прогуляться в одиночестве? Или твоя сестра с кем-то встречалась тайком?
Фенна подняла глаза, тонкие пальцы дрогнули и стиснули ткань черного траурного платья.
– Просто. Без всяких причин. Карин ни с кем не встречалась.
Глава 20
Али вернулась в гостиную, чувствуя себя так, как, наверное, могла бы ощущать себя только что выстиранная простыня, которую тщательно прокипятили, прополоскали в ледяной воде и несколько раз отжали сильными руками прачки. Увы, беседа с Фенной ни к чему не привела. Девушка отвечала на вопросы почти спокойно и отстраненно, точно спряталась в глубокой норе, а вместо себя посадила равнодушную фарфоровую куклу, наученную открывать рот. На вопрос, часто ли сестра поверяла ей секреты, та лишь покачала головой. Алите захотелось взять ее за плечи и как следует встряхнуть, громко прикрикнуть, но усвоенные в академии правила поведения в обществе и уважение к чужому горю не позволили.
Альд Нодор и Киллиан Ристон сидели в гостиной, куда им принесли чай. Кто-то из них оказался настолько предусмотрителен, что не забыл попросить чашечку и для Али. Поблагодарив, она сделала глоток, чувствуя, как в желудке становится теплее, а головная боль постепенно отступает, превращаясь в пульсирующую горошинку где-то в левом виске.
– Что сказала младшая сестра? – поинтересовался начальник.
– Ничего полезного, – со вздохом ответила Алита. – Обо мне… о том, кто я, им рассказала соседка, и Карин немедленно засобиралась со мной повидаться. Фенна с нею не пошла, потому девушке пришлось взять с собой гувернантку, от которой воспитанница сбежала, видимо, сразу после того, как мы увиделись у входа в контору.
– Но Фенна Лекут не знает, о чем ее сестра хотела с вами поговорить? – уточнил альд Нодор.
– Утверждает, что нет.
Али бросила взгляд на Ристона. Если б он не появился и не помешал, Карин, возможно, могла бы сказать что-нибудь важное! Кто знает, может быть, у них имелся хоть маленький шанс предотвратить убийство…
Градоправитель выглядел невозмутимо, но смотрел в сторону. Его чашка была уже наполовину пуста. Судя по стоявшей в доме тишине, хозяева пока не вернулись.
– С кем еще вы хотите поговорить? – спросил у Алиты начальник.
– Не отказалась бы задать парочку вопросов тому самому свидетелю, который якобы видел Карин Лекут и Томиана Ристона вместе.
– Боюсь, это невозможно, – быстро ответил собеседник, пряча глаза.
– Почему? – Алита выронила чайную ложечку, и та громко звякнула о краешек блюдца. – Он тоже в бегах?
– Нет, что вы, я велел ему никуда не уезжать до окончания расследования. Просто он… очень боится альда Ристона. Но все его показания записаны дословно, можете быть уверены!
– Значит, боится меня, – хмыкнул Киллиан. – И почему же? Чего бояться тому, у кого совесть чиста?
– То же он сказал и про Томиана, узнав, что мы не можем устроить очную ставку, – вздохнул альд Нодор. – Уверен, он очень уважает вас, и ему было весьма неловко обвинять в чем-либо вашего кузена. Впрочем, нельзя с полной уверенностью сказать, будто увиденное им непременно означает виновность молодого человека.
– Так что конкретно он видел-то? – полюбопытствовала Али, которой изрядно надоели все эти недомолвки и хождения вокруг да около.
– На окраине города есть на редкость красивые цветущие кустарники, – сообщил начальник. – Вы их, думаю, еще не видели. Излюбленное место встречи влюбленных. С ним даже связана одна здешняя легенда. История о девушке, которую заперли в башне, не позволив встретиться с возлюбленным, но в том месте, где было назначено их свидание, выросли и расцвели эти дивные кусты.
– А что сталось с девушкой?
– Выбросилась из окна той самой башни. Прямо в море. А юноша утопился там же, чтобы последовать за ней.
– М-да, – пробормотала Алита. Похоже, в подлунном мире нет ни одной легенды, персонажи которой жили бы долго и счастливо, воспитывая дюжину внуков. – Но мы снова отвлеклись от дела.
– Так вот, никого особо не удивляет то, что всех влюбленных манит туда точно магнитом. Но обычно ходят все же… гм… уже помолвленные пары… Или те, кто не слишком-то обременен моральными принципами, а также строгими родственниками и опекунами.
– Те, кого некому запереть в башне, я поняла. Но Карин к таковым не относилась. Именно потому ей и приходилось сбегать от надзора гувернантки.
– Вот-вот! Поскольку в городе обычай встречаться там не являлся секретом, но чаще всего приходили туда другие, мой свидетель был крайне удивлен, когда увидел старшую дочь семьи Лекут. Но еще больше он изумился, потому что она находилась в том месте не одна, а с молодым Томианом Ристоном.
– Чему тут удивляться? – Али потерла лоб. – Сомневаюсь, что кто-либо другой в Бранстейне лучше его подошел бы на роль романтического героя.
– Однако нужно иметь в виду, что юноша, который весьма щедро рассыпал комплименты и расточал свое обаяние на всех горожанок, не выделял ни одну из них. Он знал, что ему еще рано связывать себя узами брака, да и в столицу придется вернуться. Встретиться с какой-либо девицей возле тех кустарников означало бы для него признание того, что фаворитка выбрана.
– Думаю, это не самое подходящее слово, – вставил реплику Киллиан Ристон, которого, судя по всему, ничуть не порадовал рассказ о любвеобильности кузена.
– Простите, красноречию не обучен. Так вот, его поведение не допускало подобного. Но, учитывая пикантные обстоятельства увиденного свидетелем…
– Но что же это за обстоятельства? – не выдержав, перебила начальника Алита. Подумалось, что если свидетель пользовался такими же размытыми характеристиками, то грош цена его показаниям. Пикантными можно обозвать весьма разные обстоятельства в зависимости от степени искушенности самого наблюдателя.
– Они целовались, – прозвучал ответ, заставивший Али и Киллиана одновременно приподнять брови.