– Пурпурные цветы! – подскочила Алита. – Значила ли для Карин что-нибудь наперстянка? Прошу, очень постарайтесь вспомнить!
– Наперстянка? – переспросила Несса и нахмурила лилейно-белый лоб. – Ах! Да, Карин говорила. У нас цветок считается несчастливым, однако она, начитавшись книг о магии, вбила себе в голову, что, пока еще молода, у нее есть шанс обрести магический дар и наперстянка ей в этом поможет. Потому пользовалась любой возможностью сорвать эти колокольчики. А правда, что в них живут души умерших? Так, может, дух вашей сестры как раз и…
– Оставьте в покое дух моей сестры! – не сдержавшись, рявкнула Али. – Не селился он в цветках наперстянки и не убивал Карин! Ее смерть – дело рук дурного человека, и его за нее повесят!
Выдохнув и устыдившись за свой срыв, она извинилась и продолжила беседу. Не следовало обвинять девушку в том, что в ее голове под аккуратно уложенными темными локонами варился компот из всего, что она когда-либо прочитала, услышала и сама себе надумала. В том, как могут влиять на людей прочно укоренившиеся суеверия, Алита уже успела убедиться. Достаточно вспомнить Илну. Конечно, сейчас напротив сидела юная госпожа, а не малообразованная горничная, однако едва ли истинная разница между этими двумя так уж глубока, и Несса Финрун наверняка хорошо знала, что надлежит делать с кусочком свадебного торта.
– Кажется, мне тоже приходилось слышать о том, что наперстянка и некоторые другие растения могут разбудить в человеке магию, но это, насколько я знаю, ничем не подтверждено. А по какой причине Карин хотела обрести дар? Из-за Томиана?
– Ага. Считала, что так станет ему лучшей женой и будущие дети гарантированно унаследуют магические способности. Но ему она про свои цели не говорила – хотела однажды удивить.
– И что же еще она делала, кроме того, что собирала наперстянку? – уточнила Алита.
– Все, что было в ее силах, думаю. Но всех подробностей Карин не сообщала даже мне. Недавно вдруг заявила, будто вскоре должны наступить какие-то значительные изменения, однако я ей не поверила, и она, обидевшись, не стала больше ничего рассказывать.
Али сочувственно помолчала, глядя на погрустневшую девушку и думая об ее подруге, так доверчиво послушавшейся каких-то авторов-шарлатанов. Хорошо еще, что в их советах требовалось всего лишь носить с собой наперстянку, а не добавлять ее в еду и питье в неограниченных количествах, что массово делалось до того, как обнаружили в ней опасность! Никто еще не выяснил доподлинно, каким образом зарождается магический дар, и едва ли что-то могло бы помочь искусственным путем его приобрести, хотя, несомненно, желающих отыскалось бы множество.
Поблагодарив Нессу, Алита покинула дом, унося с собой план, с помощью которого ей предстояло отыскать тайник, где две любопытные глупышки спрятали шкатулку Роны. Видимо, именно в той и хранились бумаги сестры, которые не удалось найти в ее комнате. Подавляя жгучее желание немедленно отправиться на поиски, Али вернулась в контору, куда человек градоправителя уже привел племянника все еще отсутствующего на рабочем месте альда Нодора.
Молодой человек маялся в комнатушке, где, казалось, стало еще больше пыли. На круглолицего дядюшку он внешне нисколько не походил. Худощавый, с жидкими волосами и торчащим кадыком. Недешевая одежда смотрелась на нем так, словно была на несколько размеров больше. Или точно ее сшили на вырост.
– Меня зовут Эгвуд Тирн, – пробормотал он. – И я не убивал Карин Лекут. Весь вечер и ночь дома провел, занедужил, куда-то идти сил бы не хватило.
– Что-то у всей вашей семьи слабое здоровье, – хмыкнула Алита. – И кто же надоумил сказать, будто Томиан Ристон, с которым вы пребывали в приятельских отношениях, целовал девушку, если они всего лишь разговаривали у тех кустов? Совсем не стыдно?
– Стыдно… Но все и так… для него… все девушки бегали за ним, он маг, богач и красавчик, а я… Только разве я стал бы душить Карин? Я б ее и пальцем не тронул… Жениться на ней хотел, ведь дядя же мне обещал, что пойдет к ее родителям и попросит за меня… Как бы замечательно все сложилось тогда! Я всю жизнь мечтал, что она станет моей…
– Кто-нибудь, кроме матери, может подтвердить алиби на время убийства? – холодно осведомилась она, прервав сбивчивый поток излияний, больше напоминающих жалобы.
– Матушка сидела возле моей постели. Еще припоминаю, что она посылала слугу за врачом для меня, но того не оказалось дома, а затем мне полегчало, и я заснул. Вот и все. Скажите, вы ведь верите моим словам, да? Меня не посадят в тюрьму?
Не успела Алита его остановить, как собеседник опустился перед ней на колени и схватил за руку.
– Пожалуйста! Я не могу оставить мать! У нее нет мужа и других детей, а если еще и со мной что-то случится… Можете поговорить с ней сами! Она подтвердит мои слова – все до последнего!
Али вздохнула и потребовала, чтобы племянник ее начальника поднялся с колен. Когда тот снова сел за стол, она сходила за чернилами и бумагой. Следовало, чтобы он написал признание в лжесвидетельстве, сделанном из ревности и зависти к чужой любви.
Теперь Алита понимала, что Киллиан, скорее всего, оказался совершенно прав, давая свою оценку молодому человеку, который видел Карин и Томиана вместе. У Эгвуда Тирна едва ли хватило бы хладнокровия на то, чтобы совершить убийство. Приврать, оболгать, сподличать он мог, но не убить. Однако алиби племянника альда Нодора все же не мешало бы проверить. Лишним не будет.
Глава 36
По обыкновению, Аэдан приехал на обед в особняк. Джайна, как почти всегда в последнее время, выглядела недовольной. Под конец трапезы, когда он уже собирался уходить, она рассказала ему о причине.
– Вернулись домой рано утром? – недоверчиво переспросил Аэдан. – Вместе? Ты уверена?
– Слуги их видели. Мне старшая горничная сказала. Она как раз могла наблюдать в окно, как они шли вдвоем. Рядышком! Жаль, что я упустила такое зрелище!
– А что тебя так уж сильно удивляет? – стараясь не показывать своих истинных чувств, произнес он. – Киллиан наверняка знает, что делает. Да и хватит ему уже быть одиноким.
– Что-то я не возьму в толк, почему ты его защищаешь, – фыркнула Джайна. – Да еще и одобряешь до такой степени безнравственное поведение столичной девицы! Может, у них там так и принято, а иначе ее сестра не приехала бы в Бранстейн с ребенком под сердцем!
– Не наше дело! – вспыхнул Аэдан, поднимаясь с места. Отодвинутый им стул закачался и с грохотом рухнул на пол. – И не твое!
Не обращая внимания на сбежавшихся на шум слуг, Аэдан проследовал по коридорам и вышел из особняка, хлопнув дверью. Вспомнился разговор с Алитой этим утром, ее обеспокоенный и чуть растерянный вид. Наверное, ему не стоило давать волю своим чувствам в библиотеке, ведь не случись того разговора, девушка бы держала себя с ним по-прежнему непринужденно, как и в первое время после их знакомства.
Аэдан не сомневался в том, что она с первого взгляда поняла, что он не маг, однако на ее лице не отразилось и тени презрения, так часто виденного им во взглядах других. Это давало надежду. Если хоть на минутку представить, что они поженятся и у них будут дети, те вполне могут родиться с магическим даром…
Но дело было не только в призрачных шансах. Али не походила на барышень из Бранстейна, каждая из которых спала и видела, как бы прибрать к рукам одного из Ристонов. Нет, она смотрела на него иначе, видела в нем человека, а не просто выгодный трофей. Должно быть, Киллиан тоже ощущал нечто похожее, ведь он так много времени проводил с ней. Наверняка тот, даже не отдавая себе в том отчета, заинтересовался ею, и теперь…
Когда-то Аэдану отчаянно хотелось стать магом. Ничем не отличаться от брата и кузенов, никогда больше не ловить на себе разочарованные взгляды родителей, не испытывать терзающей его зависти к тем, для кого магия реальна и почти обыденна, потому что без всяких усилий давалась с самого детства. Он проштудировал в библиотеке все книги, которые содержали в себе нужную информацию, как дурак, таскал в карманах наперстянку и читал бессмысленные слова заклинаний, которые только сотрясали воздух, но ничем не могли ему помочь.
А затем его желание прошло. Не схлынуло без следа в одночасье, нет, оно отступало неспешно и постепенно, как вода во время отлива, обнажая дно, на котором до сей поры пряталось то, что Аэдан и сам от себя скрывал. Нежелание смириться с тем, что он обычный человек, которого по какой-то странной прихоти судьбы угораздило родиться в необычной семье. Однако вместо того, чтобы разорвать его связь с домом Ристонов и здешними местами, осознание этого факта лишь укрепило их. Аэдан переборол желание сбежать и остался, продолжая заниматься своими делами на шахтах, избегать высшего общества Бранстейна, выполнять распоряжения кузена, обедать с Джайной и выносить ее порой жалящие, как прикосновения медузы, реплики.
А затем в городке появилась Алита. Точно солнце в пасмурный день. Ее приезд не мог не изменить их жизнь, не мог не затронуть каждого обитателя особняка, однако никто не решился бы даже предположить, что будет именно так.
Вскочив на лошадь, Аэдан пустил ее галопом вдоль знакомой дороги, где лазурная синева неба и моря смешивалась с изумрудной зеленью травы. Ветер свистел в ушах, развевал волосы всадника и гриву коня. Тревожные мысли отступали, уносясь прочь.
В это же время Али отпустила племянника альда Нодора, наказав ему сидеть дома и прислать на допрос в контору его мать, приходившуюся сестрой ее начальнику. Время уже миновало обеденное, однако аппетита не было совершенно. В помещение, где она находилась, заглянул Витир Шору.
– Вы на арестованного-то глядеть будете? – осведомился он.
– На арестованного? – озадачилась Алита.
– Ну да, на того, который кошелек стащил. А похожим вы его нарисовали. Я сразу узнал.
– Совсем из головы вылетело, – призналась она. – Что за парень? Местный?
– Нет, бродяжка какой-то. Вместо нормального имени кличка навроде кошачьей. Может, и убийство на него спишем?