– Я ведь никогда не был на море, – сказал Миша.
– Серьезно? – удивилась я. – До него же тут рукой подать.
– Как-то не до этого было, – нахмурился Матвеев.
– Я прожила у моря почти восемнадцать лет. Но у тебя такой обеспеченный отчим, – осторожно начала я, – неужели он не вывозил никогда свою семью на море?
Миша немного помолчал, а потом сказал:
– Он стал моим отчимом, когда мне было двенадцать. А до этого мы с матерью жили в маленьком городке далеко от моря.
– А-а-а, – протянула я.
– У отчима всегда полно работы, а мама… Мама никогда особо не занималась воспитанием.
– Понятно, – вздохнула я.
Моим-то воспитанием занимались с самых пеленок. Кружки́, секции, репетиторы… Иногда мне казалось, что я какая-то породистая скаковая лошадь, которую готовят к важным скачкам.
– Наш дом находится практически на берегу моря, – обрадовала я Мишу.
– Вот как? – удивился парень. – В пешей доступности?
Я не успела рассказать Матвееву о своей семье. О большом коттедже с собственным выходом к морю… Впервые стало неудобно за свое положение. И хотя отчим у Миши оказался непростым, как-то неловко такое обсуждать с парнем, который находится в беде.
– В очень пешей доступности, – все-таки ответила я. – Утром нас встретит моя младшая сестра.
– Где я буду жить? – спросил Миша. – Могу ночевать на пляже.
– У меня есть другая идея, – туманно отозвалась я, – позже тебя проинструктирую.
В дороге мы Мишей снова играли карты. Когда вечером в купе зажгли свет, мы поужинали под грохот колес, поглядывая в черное окно, за которым время от времени мелькали огни.
После ужина Миша первым начал клевать носом.
– Извини, я правда в последние дни плохо спал, – сказал он, укрываясь одеялом. – У Александры Марковны есть еще такая славная привычка: слушать радио в пять утра…
Миша быстро уснул под дробный стук колес. Я же легла намного позже и долго ворочалась. Никогда не жаловалась на проблемы со сном, но после знакомства с Матвеевым засыпать стало сложнее. Слишком много мыслей в голове.
В поезде всегда хорошо думается и почему-то преимущественно о хорошем. Сейчас мне казалось, что все обязательно наладится, Миша найдет выход из трудного положения, а я… Я ему в этом помогу. И совсем скоро буду дома, рядом с самыми близкими. А еще Миша впервые познакомится с морем! Надо же…
Сама не заметила, как в конце концов провалилась в сон, но вскоре проснулась, почувствовав чужое дыхание. Открыла глаза и впотьмах не сразу разглядела Мишу, который склонился надо мной, а затем бесцеремонно полез под мое одеяло. В тот момент мимо нашего состава с оглушающим грохотом промчался поезд.
– Что ты делаешь? – возмутилась я.
– Уля, пожалуйста, не прогоняй меня, – шепнул мне на ухо парень, пристраиваясь рядом.
– С ума сошел?
– Мне приснился кошмар, – сообщил Миша, кутаясь в одеяло. От его случайных прикосновений по телу забегали мурашки.
Вагон продолжал с грохотом раскачиваться.
– Мне очень жаль, – сердито проговорила я, – но твой кошмар – это не повод…
– Не могу спать один, я больше не усну, мне страшно, – шептал Миша, бесцеремонно обняв меня за талию и притянув к себе.
– Перестань! Ты многое себе позволяешь! – пробурчала я, повернув голову к парню. В этот момент поезд проезжал какую-то станцию: на мгновение купе озарили огни.
– Мне страшно, – повторил Матвеев с закрытыми глазами, – я боюсь, не уходи.
– Да куда я уйду? – проворчала я, понимая, что речь парня больше похожа на бред сумасшедшего. Нет, он правда бредит?
– Я тебя не трону, – зарываясь носом в мои волосы, проговорил Миша. – Только не прогоняй меня, пожалуйста…
Голос его был сонным, хриплым… И снова эти предательские мурашки.
– Мамочка, не уходи, – продолжал Миша. – Не оставляй нас!
Я больше ничего не сказала, положила свою руку поверх Мишиной и осторожно погладила парня. Только тогда Матвеев успокоился и мерно засопел мне в ухо. Я же снова пошевелиться не могла. Да уж, тут, пожалуй, выспишься.
Уснула я ближе к утру, когда за окном уже светало. Стук колес все-таки меня убаюкал…
Резко открыла глаза и сощурилась от яркого солнечного света. Огляделась. В купе я сейчас была совершенно одна. Приподнялась, опершись о столик, и выглянула в окно. Мы проезжали какой-то небольшой населенный пункт.
Здесь же на столе лежало мое карманное зеркальце. Взглянула на свое отражение и охнула. Бессонная ночь не прошла даром. Я попыталась ладонью пригладить взлохмаченные волосы. Тут дверь с шумом открылась, и в купе зашел Миша. На плече у парня полотенце, в руках – стакан с кипятком. Запахло мятной пастой и сигаретами. Миша на вид был отдохнувший и вполне выспавшийся в отличие от меня.
– Скоро приедем, – весело сообщил он.
– Угу, – промычала я сонно.
– Долго спишь, – сообщил мне парень.
Я от возмущения только рот открыла. Знал бы этот нахал, почему я не могу выспаться последние несколько недель.
Миша как ни в чем не бывало уселся на мою полку. Я прильнула к стене, поджав ноги и натянув одеяло до самого подбородка.
– Ты не знаешь, почему мы проснулись в одной постели? – спросил Матвеев, высыпая в стакан пакетик растворимого кофе.
– Ничего не помнишь? – удивилась я.
– Я к тебе не приставал? – повернувшись, спросил Миша.
– Нет, – ответила я.
– Ну тогда ничего страшного, – пожал плечами парень, доставая из пакета бутерброд, который ему соорудила в дорогу моя соседка.
– И часто с тобой такое? – осторожно спросила я.
– Бывает, – только и ответил Миша, – с детства, когда переволнуюсь… Я тебя не напугал?
– Ты меня возмутил, – сказала я.
– Тем, что не приставал? – решил уточнить Миша.
Вместо ответа я обрушила подушку на его голову.
Когда поезд проходил вдоль побережья, Матвеев припал к окну.
– Это оно? Море? – с мальчишеским восторгом вопрошал он, то и дело оборачиваясь ко мне.
– Оно-оно! – со смехом соглашалась я.
– Такое синее, такое большое… – бормотал Миша.
Я, по-прежнему завернутая в одеяло, тоже подползла к окну. Оно! Синее, большое, с мелкими барашками волн. В такие моменты не хочется ни о чем говорить, и мы молча смотрели на море, время от времени восхищенно переглядываясь.
Когда поезд прибыл на станцию, Миша быстро схватил чемодан, будто ему не терпелось скорее оказаться на улице, в этом незнакомом южном городе… Я поспешно накинула вязаный кардиган и устремилась за парнем. Вокзал встретил нас привычным гомоном. Пахло морем и теплом. Мы вышли из вагона и завертели головами.
– И где твоя сестра? – спросил Миша.
Я снова посмотрела по сторонам.
– Она может опоздать… Геля такая.
Внезапно раздался пронзительный свист. Едва ли не расталкивая остальных пассажиров и провожающих локтями, Ангелина направлялась в нашу сторону. Как обычно, одета в скромное платье, поверх накинут вязаный джемпер, русые волосы аккуратно уложены… В другом виде бабушка не выпустила бы Гелю из дома. На ногах – плетеные босоножки. Кроссовки ба вообще не признает, поэтому часто сестренке приходится выносить из дома неприлично короткие шорты, топы и кеды в рюкзаке, позже переодеваясь в общественной раздевалке на пляже.
– Опоздала, да? – спросила Геля, притормозив рядом с нами. На меня она при этом даже не смотрела. Только бесцеремонно оглядывала Мишу с ног до головы. Но Матвеева это ничуть не смутило. Он в ответ уставился на мою сестру.
– Тоже по тебе скучала! – проворчала я. – Все-таки с Нового года не виделись.
Ангелина раскинула руки для объятий, при этом по-прежнему не сводя взгляда с Миши.
– Представишь? – спросила она, когда мы обнялись.
– Конечно, это Миша.
– Мишаня, значит, – деловито кивнула Геля.
– Ага, Мишаня, – согласился парень.
– А это моя сестра, Анге… – начала я.
– Вы вместе учитесь? – бесцеремонно перебив меня, поинтересовалась у Миши Геля. Я только закатила глаза.
– Нет, мы… – начал Миша, а потом замолчал и уставился на меня.
– Нет, мы не учимся вместе! – ответила я. – Геля, давай отойдем на минутку! По телефону я тебе это не могла сказать…
Оставив Мишу вместе с огромным чемоданом, я отвела сестру в сторону под один из навесов. Над головой громко повторяли одно и то же объявление о скором отбытии поезда.
В двух словах описав всю ситуацию, я уставилась на сестру. Сестра – на меня.
– И что ты теперь хочешь? – удивилась Геля. Она стояла, скрестив руки на груди, то и дело поглядывая в сторону Миши.
– Помоги провести его в дом, – сказала я.
– Погоди, в чей дом? – удивилась Ангелина.
– В наш!
– Уля, ты сдурела совсем? – завопила сестра.
Миша услышал эти вопли и глянул в нашу сторону. Мы с Гелей натянуто улыбнулись ему и продолжили разговор.
– Ты хочешь прятать его у нас?
– Дом большой… – начала я в свое оправдание.
– Ба тебя убьет!
– Она ничего не узнает, – сказала я.
– Ага! Как же! – возмущалась Ангелина. – Она ничего не узнала бы только в том случае, если б ты решила подселить к нам невидимку! Или тараканчика в спичечной коробке.
Я подавленно молчала.
– Хорошо, – продолжила сестра, – даже если бабуля целыми днями в своем розарии возится… Скоро приедет Стасон. Братик-то точно спалит твоего любимого Мишаню…
– Не спалит! – парировала я. – И что значит «любимого»?
– Ну а на фига ты его сюда притащила? – резонно заметила Геля.
Я только растерянно захлопала глазами.
– Помочь надо человеку… – выдавила я из себя.
– Да? А что ты о нем вообще знаешь? Кроме того, что его отчим – преступник? Может, и он того… – Ангелина сдвинула брови к переносице и оскалилась. Будто именно с таким выражением лица ходят бандиты…
– Он музыкант! – отозвалась я. – Знаю, что у Миши есть какая-то группа…
– Да? Какая?
– Без понятия!
– Вот! Ни черта ты про своего Мишаню не знаешь, а тащишь его к нам в дом!
Я промолчала.