Перегнулась через перила и принялась разглядывать небольшую, но ухоженную территорию отеля. А что, если сейчас из-за того угла появится Миша? Тогда мое сердце тут же рухнет вниз от счастья… Но Миши не было.
Я походила по номеру, легла на кровать, почитала книгу в телефоне, но Миша не приходил. Слева под ребрами кольнула тревога. Не выдержав ожидания, я легла и зажмурилась. Боялась, что снова начну надумывать себе много лишнего и неприятного, но после бессонной ночи быстро провалилась в сон.
Проснулась от непонятного странного шороха. Балкон был открыт настежь, за окном сгущались сумерки, по комнате гулял вечерний прохладный воздух.
Шорох повторился. Я вскочила с кровати и только тогда поняла, что это кто-то скребется ключом в замке.
– Миша, это ты? – выкрикнула я. И испугалась собственного голоса. Мой вопрос прозвучал как-то истерично…
Персонал бы точно просто постучал в дверь. Да и зачем заявляться ко мне так поздно? Неуверенный стук и какой-то странный ужасающий рык за дверью. Мурашки пробежали по спине.
– Миша? – еле слышно проговорила я.
– Ульяна! – раздался глухой Мишин голос. Тогда я, не зажигая свет, подскочила к двери и быстро открыла ее. Матвеев ввалился в комнату и, покачнувшись, повис на мне. Я чудом устояла на ногах. В нос ударил резкий запах алкоголя.
– Господи! – воскликнула я, пытаясь его удержать. – Матвеев, ты где так надрался?
Миша отклеился от меня и, пошатываясь, направился в глубь комнаты.
– Как ты ключ-то получил в таком состоянии? – озадачилась я.
Миша обернулся и в сумерках оглядел комнату.
– О-о-о, тут есть мини-бар, – пьяным голосом проговорил он, жадно всматриваясь в темноту.
– Кажется, тебе уже хватит. Но тут есть все, – глухо отозвалась я, еще не осознавая, как правильно себя вести с пьяным Матвеевым. В таком состоянии я видела его впервые в жизни.
– Чем вас не устроил тот номер, мадме… мадма… мадмуазель Ульяна Шацкая? Он был недостаточно хорош для вас, верно?
– Миша, прекрати! – поморщилась я. – Там сломался кондиционер. И по этажу шлялись подозрительные личности. Мне было неуютно.
– Ммм! – промычал Миша, доставая из кармана мятую белую пачку. Засунул сигарету в рот и стал хлопать себя по толстовке в поисках зажигалки.
– А ты где был? – спросила я. – Уладил свои дела?
– Нет еще, не уладил, – ответил Миша, не вынимая сигарету изо рта. – Я просто бухал. Вы не возражаете?
Миша как-то странно рассмеялся, и мне снова стало не по себе. Нашел в кармане зажигалку, резко чиркнул…
– Ты с ума сошел? – Я подскочила к Матвееву и потянула его за рукав толстовки. – Тут везде детекторы дыма. Выйди на лоджию.
Миша, опустив голову, покорно поплелся вслед за мной. На лоджии быстро чиркнул зажигалкой, жадно закурил…
Я внимательно смотрела на Мишу. На улице совсем стемнело, только оранжевый огонек от сигареты освещал его лицо.
– Миш, что случилось? – осмелилась спросить я.
Матвеев замотал головой, выпуская струю дыма. Уставился в одну точку, скорее всего, на заводские трубы, и продолжал молча курить.
– Миша, – снова позвала я, – скажешь мне?
Матвеев устало прислонился к стене и сполз по ней вниз. Крепко зажав сигарету между пальцами, закрыл лицо ладонями. Плечи его задергались.
– Су-ука, – наконец провыл он, не убирая руки от лица. – Зачем мы с тобой встретились, Ульяна? Зачем ты меня одновременно спасла и погубила?
Глава семнадцатая
Я молча присела рядом, прижавшись спиной к стене и обхватив руками колени.
– Мало мне проблем, так я теперь еще и о тебе без конца думаю! – проговорил Миша. – Разве я просил меня спасать?
– Ты просил помочь… Подать тебе руку, – хриплым голосом отозвалась я, припомнив нашу первую встречу.
– Этого было бы достаточно, – зло проговорил Миша, по-прежнему не отнимая руки от лица. Сигарета, зажатая между его пальцами, тлела. Вскоре легкий вечерний ветер разнес седой пепел. Тогда я осторожно забрала у Миши сигарету и попробовала затянуться. Миша тут же убрал руки от лица и озадаченно посмотрел на меня.
– Уля, что ты делаешь?
– Курю, – ответила я, испугавшись его влажных от слез глаз.
– Дай сюда, тебе не идет! – Матвеев по-мальчишески шмыгнул носом, выдернул у меня из рук сигарету и затушил ее в стоящей на подоконнике пепельнице.
– Я сама могу решить, что мне идет, что не идет, – проговорила я, не понимая, почему Миша сердится и разговаривает со мной в таком тоне.
Матвеев вдруг молча уткнулся в мои колени и зарыдал. К горлу тут же подступил комок. Я аккуратно погладила парня по голове. Над нами тлел кровавый закат, на фоне которого вдалеке из заводских труб продолжал валить густой черный дым.
Вскоре Миша замолчал. Оторвавшись от моих коленей, вытер глаза рукавом толстовки. Я обхватила его мокрое лицо ладонями и приникла к губам. Жалась к парню всем телом, крепко обхватив его за шею. Матвеев нехотя отвечал, будто сдерживая себя. «Пожалуйста! Пусть он не станет последним, – мелькнуло у меня в голове. – Этот поцелуй горький, как полынь…»
– Ты останешься на ночь? – оторвавшись от губ парня, спросила я.
– Нет, я сейчас ухожу, – немного помедлив, ответил Миша.
– Уже? В таком состоянии? – ужаснулась я, заглядывая в его воспаленные красные глаза.
– Мне уже на все плевать, – устало проговорил Матвеев. – Я иду к ним сдаваться с повинной.
– В полицию? – испугалась я.
– Нет, – покачал головой Матвеев. – Я же сказал тебе, что здесь живет человек, которому отчим теперь должен деньги из-за моей выходки. Я хотел сначала сознаться во всем и взять вину на себя… Мне теперь нет разницы, что они со мной сделают. Заставят отработать или сразу убьют…
– Что ты такое говоришь?! – воскликнула я, замерев от ужаса. Ситуация казалась мне безвыходной.
– Но теперь я поступлю по-другому, – проигнорировав мой возглас, сказал Миша. – Не буду признавать свою вину. Потоплю его вместе со мной. Он должен ответить за сделанное…
– Кто «он»? – пролепетала я.
– Отчим погубил Лешу. Леши больше нет, – словно в бреду, повторял Матвеев. – Зачем? За что он втянул брата во все это? Он знал его с детства, маленьким мальчишкой, он знал, что Леша слабый человек…
– Что с Лешей? – шепотом спросила я. – Он так и не перезвонил?
Матвеев, не ответив, обхватил голову руками.
– Я потерял их всех, – спустя какое-то время глухо проговорил Миша.
Я молчала, затаив дыхание. Тут же вспомнила страшный сон, который приснился еще в начале лета. Когда Миша стоял на краю пропасти и говорил, что у него никого больше не осталось.
– Я расскажу, что отчим ведет нечестную игру и изначально хотел кинуть их на бабки, а товар даже не планировал отдавать, подставив меня. Выбрав пушечным мясом. И пусть разбираются между собой…
– Думаешь, они поверят? – усомнилась я.
– Плевать, – повторил Матвеев. – Плевать, если пощадят, плевать, если убьют… Все это больше не имеет смысла. Убьют только меня, значит, так тому и быть. Но если и отчима на тот свет отправят, справедливость восторжествует. Карма – вещь занятная.
Миша попытался подняться на ноги, но я тут же схватила его за локоть.
– Никуда тебя не отпущу! – выкрикнула я. И мне все равно, что лоджии здесь смежные с другими номерами и кто-то может меня услышать. – Ты сдурел? Они не оставят тебя в живых!
– Пусть! Я не вижу другого выхода… – все это Миша произносил заплетающимся языком.
– Ты сейчас в таком состоянии, – быстро заговорила я. – Чем тебе алкоголь помог? Мишенька, поспи! Знаешь ведь как говорят: утро вечера мудренее.
Миша, встав на четвереньки, снова сделал попытку подняться, но я в отчаянии только крепче вцепилась в него.
– Ульяна! Да отпусти ты меня! – рыкнул Матвеев, выдернув руку. – Отвали! Все и так слишком далеко зашло. На фига ты за мной сюда увязалась вообще?
– Миша, ты пьян! – жалобно проговорила я.
– Да, я пьян! Да, я груб! Мать его, такой вот я человек, Ульяна Шацкая!
Я перегородила Мише дорогу и замотала головой.
– Не пущу! Не пущу! – твердила я.
Тогда Миша меня оттолкнул и прошел в комнату.
– Тебя убьют! – повторяла я. – Это не выход…
– А что тогда выход, просвети! – повысил в ответ голос Миша. – Всю жизнь прятаться? Дура, ты пойми, что я уже давно ходячий труп! Это только дело времени… Что я могу тебе предложить? Взять с собой в бега? Для этого родители растили свою умницу и красавицу, чтобы она сбежала тайком с таким, как я? Да и разве достойна ты такой жизни?
Я сглотнула. На удивление слез не было. До сих пор казалось, что Миша просто порет горячку. Ему нужно лечь спать, а утром придумать новый план.
– Мне вообще теперь все равно, – повторял Миша, – Леши больше нет, ты разве не слышала? Если бы он перезвонил… А теперь все это не имеет значения.
– Да? – не выдержала я. – Не имеет значения, значит? Тогда ты, Миша, просто эгоист! А обо мне ты подумал? Я ведь тебя люблю! – Последнюю фразу я выкрикнула так громко, что она еще долго звенела у меня в ушах.
Миша уставился на меня, будто видел впервые в жизни. Пошатнулся и негромко сказал:
– А я тебя – нет.
– Врешь!
– Не вру.
– Врешь! Врешь! – твердила я, не в силах снова сдерживать в горле крик.
– Ты же видишь, какие мы разные, – с горечью проговорил Матвеев. – У меня никогда не было такой, как ты…
– И что? – Я не понимала, к чему он ведет.
– Уверен, что и у тебя не было до этой истории такого парня. Доставили друг другу удовольствие и разошлись, Ульяна Шацкая. Получили незабываемый опыт. Немножко пощекотали нервишки друг другу… Так интересно, не правда ли?
– Миша, что ты несешь? – тихо проговорила я.
– Я стал тебе отвратителен? – спросил Матвеев. И, как мне показалось, вопрос этот прозвучал с надеждой в голосе.
– Нет, – помотала я головой, – ни капельки.
– Господи, Ульяна! – взвыл Миша, хватаясь за голову. – Все кончено! Я же сказал тебе: от-ва-ли! Послал бы матом, да вроде как нельзя при такой воспитанной девочке…