bágiái, — сказал я, улыбаясь.
— Нет, — ответил он, смеясь.
— Что, — спросил я, — ты меня не любишь?
— Я тебя люблю, — объяснил он, подхихикивая. — Я тебя люблю. Ты — мой bagiái. Но еще есть bágiái, и их мы не любим.
Чтобы помочь мне понять, Ко’ои медленно просвистел мне мелодию этих слов. И тут я впервые понял, в чем дело! Слово «друг» произносится с однократным повышением тона на последнем а: — ba-gi-Ai. Но в слове «враг» тон повышается дважды, на каждой букве a: bA-gi-Ai. Вот такое небольшое отличие отделяет понятия «друг» и «враг» в языке пираха. Эти слова тесно связаны в сознании индейцев пираха, поскольку bagiái ‘друг’ означает буквально «прикасаться» — т. е. это человек, к которому вы нежно прикасаетесь, — a bágiái ‘враг’ истолковывается как «заставлять сходиться, собирать». Впрочем, у bágiái есть обусловленное культурой идиоматическое значение: враг — это тот, кто своим поведением собирает вместе то, что ему не принадлежит. Значение подобных идиом не может быть выведено из одних лишь значений компонентов; более того, сами эти значения могут и не играть особой роли. Такова, например, английская идиома kick the bucket ‘умереть’ (букв, «пнуть ведро» или «бить ногами по балке, к которой привязаны ноги [животного на бойне]»)[40]: ее смысл не имеет связи со значением отдельных компонентов[41].
Итак, теперь я вынужден был рассматривать тоны в качестве составной части языка. При записи слов я стал применять простейший лингвистический прием: ставить знак ударения для обозначения высоких тонов. Если над гласной не было знака, то тон был низким.
Вот еще несколько слов из языка пираха, каждое из которых отличается от остальных относительной высотой тона гласных звуков.
xaoóí (aoOI) ‘шкура’
xaoói (aoOi) ‘чужеземец’
xáoói (AoOi) ‘ухо’
xaóoí (aOol) ‘скорлупа бразильского ореха’
Поскольку пираха используют высоту тона столь систематически, у них в распоряжении оказываются такие каналы коммуникации, которых мы не найдем в большинстве европейских языков. Вслед за новаторскими работами социолингвиста Делла Хаймса[42] я назвал эти формы языка каналами дискурса. В языке пираха существуют пять таких каналов, каждый из которых выполняет уникальную функцию в культуре этого этноса. Таковы свист, мычание, музыкальная речь, выкрики и, наконец, стандартная речь — с использованием согласных и гласных.
Чтобы знать и понимать пираха, необходимо иметь представление об этих пяти каналах связи и их функциях. Я слышал о таком еще до того, как отправился изучать язык пираха. И мне было известно, что у ряда этносов существуют схожие способы передачи информации (таковы, например, «языки барабанов», описанные у африканских племен, или же свистовая речь жителей Канарских островов). Но когда я впервые услышал нечто подобное в исполнении людей пираха, я был поражен.
Это произошло как-то в середине дня. Я выложил для жителей деревни несколько старых журналов National Geographic, чтобы те их полистали. Они любят рассматривать картинки с изображением животных и людей, и не только тех, что запечатлены в Амазонии, но и сфотографированных в других частях света. Женщина по имени Иооитаохоаги (Xiooitaóhoagí) присела на полу, разглядывая журналы, а ее ребенок в это время не отрывался от материнской груди. Она вытянула ноги вперед, платье натянула на колени в обычной манере пираха. Женщина издавала ритмичное мычание, адресуя эти звуки ребенку, лежащему у нее на коленях, а тот не переставал энергично сосать молоко. Я наблюдал за этой сценой и лишь спустя некоторое время понял, что мычание — это не что иное, как описание кита и эскимоса, изображенных на страницах журнала. Ребенок время от времени отвлекался от груди и посматривал на картинки, а мать старалась показать их ему и начинала при этом мычать громче.
Как и любой другой подлинный канал коммуникации, мычащая или мурлыкающая речь способна передать абсолютно все, что можно сказать и с использованием согласных и гласных звуков. Но опять же, как и другие каналы связи, она обладает рядом специфических функций. К мычанию прибегают с целью замаскировать смысл сказанного либо личность говорящего, ведь даже местному жителю понять такую речь тяжело, если не прислушиваться. Мычание звучит очень тихо, подобно тому как мы шепчем, и поэтому его всегда используют в частных конфиденциальных разговорах. Вообще пираха не шепчут, они вместо этого мычат. Я поражался этому до тех пор, пока немецкий лингвист Манфред Крифка[43] не пояснил мне очевидную причину такого поведения. Во время шепота голосовые связки не могут производить звуки разной высоты, поэтому шепот на языке пираха окажется неразборчивым. Мычание используется также при разговорах с набитым ртом. И, наконец, с его помощью мать нередко общается со своим ребенком.
Что касается другого типа сообщений, построенных из выкриков, то здесь чаще всего используется один-два согласных (k или гортанная смычка х) и гласный а (иногда — те гласные, которые в норме присутствуют в данном слове). В этом варианте речи сохраняется музыкальный аспект, то есть тональность и ударность слогов.
Выкриками обычно пользуются в дождливые дни, когда шум падающей воды и раскаты грома гасят все прочие звуки. Пираха общаются посредством выкриков на больших расстояниях. При этом они кричат как можно громче, переходя подчас на фальцет.
Кообио (Кооbiо) живет в Агиопаи, что в двух неделях пути от Посту-Нову вверх по реке на каноэ. В один из дождливых дней, когда я был там, Кообио находился на другом берегу реки, в доме своего отца Тоитои (Toitoi). Его жена Иаисо’аи (Xiáisoxái) намеревалась перебраться туда, а Кобио давал указания, что ей следует захватить с собой. Его крики звучали так: Ká, kaáakakáa, kaákaá. В чисто вербальной форме эта тирада выглядела бы так: Кó Xiáisoxái. Baósai ‘Эй, Иаисо’аи! Одежда!’
Поразительным образом, наперекор сильному шуму дождя «слова» Кообио доносились до нас совершенно отчетливо. Затем Иаисо’аи закричала в ответ: «Хорошо, когда приеду — привезу тебе твою рубашку».
Существует также «музыкальная речь» — один из тех двух каналов коммуникации, для которых у самих пираха есть специальные наименования. Они определяют музыкальную речь как «челюсть ходит» или «челюсть двигается». При такой речи индейцы преувеличивают звуковые различия между высокими и низкими тонами и меняют ритм слов и предложений, создавая подобие мелодии. Этот вариант речи, как кажется, нагружен наиболее разнообразным набором функций. Он служит для сообщения новой важной информации. К нему прибегают для общения с духами (а зачастую и сами духи, kaoáíbógi, пользуются им). Но чаще всего музыкальная речь звучит во время танцев. Интересно, что на мои просьбы повторить тот или иной фрагмент музыкальной речи женщины соглашались куда менее сконфуженно, нежели мужчины. Я до сих пор так и не понял почему.
Еще один вариант речи — свист — индейцы пираха называют «разговором с кислым или сморщенным ртом». Имеется в виду мина человека, высасывающего лимон. Этим способом связи пользуются только мужчины. Почему-то свист как средство передачи информации в ходу только у мужчин и в других языках. Мужчины обмениваются такими сигналами на охоте, а мальчики пользуются свистовой речью в агрессивных играх друг с другом.
Я впервые познакомился с этим каналом общения в тот день, когда пираха разрешили мне пойти с ними на охоту. Примерно через час после выхода они сочли, что дичь не попадается им на пути из-за того, что моя врожденная неповоротливость вкупе со звоном фляжек и мачете, которые я взял с собой, производят слишком много шума.
«Оставайся здесь, мы за тобой вернемся позже», — сказал Аикаибаи без раздражения, но непреклонным тоном. Я смотрел вслед уходившим в джунгли индейцам, стоя под большим деревом. У меня не было ни малейшего представления о том, где именно я нахожусь и когда они вернутся за мной. Из-за тени, которую отбрасывали верхушки деревьев, вокруг меня царил полумрак, противно гудели комары. Я достал мачете на случай, если вокруг начнет рыскать какое-нибудь крупное животное. Я размышлял о том, вернутся ли вообще мои спутники, чтобы вызволить меня отсюда. (Если бы они не вернулись, мой скелет, скорее всего, там и оставался бы по сей день.)
Пока я пытался извлечь хоть какую-то пользу из своего пребывания в одиночестве, раздались посвистывания охотников. Это были простые команды: «Я пойду вон туда, а ты — туда» и так далее, но индейцы подавали их свистом на своем языке! Сигналы разносились по джунглям на редкость отчетливо. Впечатление было потрясающее, поскольку эти разговоры звучали совершенно иначе, чем все, что мне приходилось слышать до сих пор. Я моментально осознал всю важность и достоинства этого способа общения, который, как нетрудно было догадаться, куда меньше распугивал дичь, чем более низкие частоты обычного человеческого голоса.
Разнообразие вариантов речевого общения дает указание на роль культуры в ее влиянии на язык. Не зная об их существовании, я бы не смог понять, как именно происходит обмен разными категориями информации и какими средствами пользуются пираха в тех или иных культурных контекстах. Полное описание культуры пираха невозможно без ясного представления о том, как передаются сообщения духовного, интимного и прочего содержания. Все эти каналы дискурса укоренены в культурных традициях этноса. Оказалось, что особенности языка пираха, такие как ограниченный набор фонем и более или менее свободная вариативность согласных, которые в начале работы почти свели меня с ума, невозможно объяснить без знаний о культуре пираха.
Попросту говоря, пираха могут обходиться предельно малым количеством звуков, потому что не нуждаются в большем. Тот факт, что разнообразие вариантов речи занимает в и