— Не сказали. Знаете ли вы, почему возникли сомнения в подлинности реликвии?
— Какой-то конфликт, — предположил Макинтайр, — с соседом Вотскоэк, с какой-то небольшой страной. К сожалению, не знаю ее имени.
— Тсерговия, — подсказал Жак и повернулся к бульдогообразной женщине в костюме цвета оливки: — Вы посол Котор из Тсерговии, не так ли?
— Да.
— Не могли бы вы рассказать нам, почему вы поставили под сомнение подлинность реликвии?
— Мы обладали подобной священной реликвией, — начала женщина. — До недавнего времени, мы считали, что наша кость является настоящей, а их поддельной. Однако результаты наших тестов смутили нас, оказалось все совершенно наоборот.
— По какой причине возникли эти споры?
— Политические соображения, — ответила посол. — По крайней мере, мы так считали.
Пирли обратился к тощему старику в клерикальной красно-черной шапочке:
— Вы архиепископ Минококус?
— Все верно.
— Вы возглавляете комиссию, которая занимается вопросом членства Вотскоэк и Тсерговии в ООН?
— Да.
— Ходили слухи, что по причине религиозных предубеждений, вы намеревались стать на сторону той страны, которая будет обладать настоящей реликвией?
— Это оскорбление!
— Но слухи все же были. Слухи лживы?
— Конечно! Что за абсурд! — лицо старого архиепископа порозовело, и он повернулся к послу Котор: — Вы верите в слухи?
— Вынуждена это признать. Какое-то время мы верили им, пока не познакомились с архиепископом. Тогда мы поняли, что он справедливый и умный человек.
— Спасибо, моя дорога, — поблагодарил архиепископ, кивнув в ее сторону своей блестящей головой.
Пирли обратился к Краловцу:
— Вы верите слухам?
— Конечно, нет.
— Нет, вы верите им. Вы утверждаете, что не доверяете слухам, но вы отдали реликвию Гарри Хочмену!
Краловц вытаращил глаза:
— Что?
— Вы и Гарри Хочмен, — продолжал давить Пирли, — использовали служебное положение в личных целях в течение кого-то времени, здесь и в Европе. Я подписал отчеты, собранные по линии Интерпола в Европе.
— Подождите минуту, — вмешался Хочмен. — Просто одну чертову минуту.
— Нет, мистер Хочмен, — отказал Пирли финансисту. — Вы считаете себя ценителем искусства, коллекционером, а также самым главным в промышленности.
— Я такой, — произнес Хочмен, как будто это было и так очевидно, — какой я есть.
— Ценитель искусства, который сделает все возможное и невозможное для обладания произведением искусства, что ему понравилось.
Запоздалая осторожность.
— Я такого не говорил, — ответил Хочмен.
— Тогда скажу я, — сказал ему Пирли. — У меня есть письменные показания относительно неэтичной и незаконной деятельности. Вы нанимали людей в Женеве, Роттердаме и Буэнос-Айресе для приобретения определенных работ, которые сильно вас интересовали.
— Вздор, — возразил Хочмен. — Мир искусства особенный — Вот сидит Гай Клаверацк, он дилер — спросите его!
— Мы вернемся к мистеру Клаверацку позже, — ответил Пирли. — Достаточно будет сказать, что на данный момент, вы, как известно, способны на крайние меры, дабы получить желаемое произведение искусства.
— Не более чем кто-нибудь еще в области…
— Намного более, я бы сказал, мистер Хочмен. Не многие любители искусства прибегают к шантажу!
На лице Хочмена, на лице капитана промышленности отразились шок и недоверие:
— Вы сошли сума?
— Я так не думаю, — и Пирли вынул из внутреннего кармана куртки сложенный листок бумаги, открыл его и передал Краловцу, оглушенному чередой событий. — Посол, это список женщин, с которыми вы встречались в Нью-Йорке за последние двенадцать месяцев. Здесь сорок девять имен.
Краловц тупо смотрел на список и покачал головой:
— Ну, если вы так решили.
— В списке отсутствуют три имени, — продолжил Жак. — Не могли бы вы назвать их?
— Конечно, нет. Как я могу их помнить?
— Три женщины в прошлом году. Три женщины, на которых вы потратили время и деньги. Три женщины, с которыми вы легли в постель, но вы не помните их.
— Я не знаю, я имею в виду, я не вижу в этом смысла?
— Они помнят вас. Они и некоторые другие. У меня есть письменные показания под присягой касаемо их сексуального опыта с вами. Ни одна из них не почувствовала, так сказать, сильной заинтересованности. У них сложилось общее впечатление, что у вас отсутствует большое влечение к гетеросексуальным связям.
— Я вам не верю. Где эти показания, данные под присягой?
Пирли показал на неприветливого мужчину с седыми усами и атлетического телосложения:
— В распоряжении Билла Карнитца. Он работает детективом в отделе расследований мошенничеств, департамента полиции города Нью-Йорка.
— Обман!
— По моим предположениям вы и доктор Зорн Карвер являетесь любовниками с того самого момента, как начали жить вместе в одной комнате в студенческие годы, в осигребском политехникуме. Вы женились, чтобы скрыть эту связь, афишировали связи с привлекательными женщинами в Нью-Йорке по той же причине, потому что осознаете, разоблачение разрушит вашу дипломатическую карьеру.
— Это смешно, — шипел Краловц, — ООН…
— За вами была установлена слежка, посол, — когда вы, переодевшись, покинули посольство два дня назад. Вы провели все ночи в доме доктора Зорна в Бронксе. Почему?
— Я могу объяснить!
— Давайте, посол.
Краловц смотрел, думал, начал, застонал, закрыл глаза и уронил голову на ладони рук.
Пирли припер его к стенке, и он знал это.
— Кроме этого, я предполагаю, — продолжил Жак и указал негнущимся пальцем на голову Краловца, — что Гарри Хочмен сказал вам, что хочет реликвию Санкт Ферганы, а также инкрустированный камнями саркофаг, в котором…
— Реликварий, — исправил Гай Клаверацк.
— Прошу прощения. Вы совершенно правы, я увлекся. Реликварий. Он действительно хотел его, не так ли? И угрожал поведать всем о вашем романе с доктором Зорном, если он не получит ее? Откуда он узнал об этом романе? Потому что одолжил вам свой замок в Вермонте в качестве безопасного любовного гнездышка для вас и вашего друга доктора!
Хочмен вскочил на ноги:
— Это возмутительно! Сидеть здесь, в моем собственном отеле и выслушивать абсурдные вещи смешного…
— Вы считаете, что это смешно, мистер Хочмен? — Пирли махнул в сторону Билли, полицейского из отдела расследования мошенничеств. — После нашей встречи, вы сможете обсудить эту нелепую историю с детективом Карнитцом.
Хочмен побледнел:
— Я не знаю, почему вы пытаетесь подставить меня, Пирли, — сказал он, — но я никогда не знал, что Градец Краловц был педиком…
— Я не педик! Я не педик!
— Я никогда бы не позволил ему жить в моем замке! Он взломал его! Возможно он в сговоре с ворами; я бы не стал сбрасывать его со счетов. Допросите его.
Билл Карнитц сухо сказал из своего угла:
— Мы сделаем это, мистер Хочмен. Мы допросим каждого.
— И если вам нечего скрывать, — добавил Пирли с легкой усмешкой, — все будет в порядке.
Хочмен осознал, сколько вещей ему придется скрыть. Тихо, без прежнего бахвальства, он сел.
Пирли обратился ко всем присутствующим:
— Подведем итоги. Посол Краловц имитирует кражу реликвии, но не сообщает об этом в полицию, поскольку та сразу же раскроет мошенничество. Однако сохранились записи в детективном агентстве Continental и могли возникнуть вопросы о том, что стало с реликвией. Провернув этот сфабрикованный грабеж, посол закрыл посольство, передал реликвию и реликварий Гарри Хочмену, получил откуда-то поддельную кость и вновь открыл посольство. Все шло хорошо. Пока однажды во время любовной встречи посла и доктора Зорна в резиденцию, в их любовное гнездышко, предоставленное Гарри Хочменом не проникли воры. Они выкрали всю коллекцию произведений искусства, включая реликвию и реликварий. Даже тогда, никто, скорее всего не искал бы правду, ведь Гарри Хочмен, в панике, отрицал, что владеет реликвией и реликварием. Но теперь мы знаем, почему он солгал. Ведь мы знаем, что посол, который должен был охранять святыню в Нью-Йорке, вместо этого спал в Вермонте, когда такую же реликвию украли прямо «из-под» него… в Вермонте.
— Удивительный вывод, — пробормотал архиепископ.
Пирли улыбнулся довольный собой. — Хитроумное дельце, но я думаю, что оно закончено.
Гай Клаверацк сбитый с толку спросил:
— Жак? Я думал, мы занимаемся кражей. Что случилось с украденными произведениями искусства?
Пирли взглянул удивленно:
— Украденное имущество? Я полагаю, что оно до сих пор у воров, пока страховая компания не заплатит им. Ведь дело не в похищенных предметах, Гай. Случаев хищения произведений искусства пруд пруди. А здесь мы имеем дело с осиротевшим реликварием.
60
На протяжении нескольких недель жители пригорода жаловались на нестерпимую вонь. Государственные и федеральные учреждения, окружные отделения, даже городские службы захлестнула волна звонков. Детей по дороге в школу тошнило, домохозяйки в некоторых кварталах теряли сознание, особенно в теплые, солнечные дни. «Как будто вся рыба, которая только есть в мире сдохла в одном месте», — говорили люди.
Ничего не помогало. Прибыли фургоны Управления по охране окружающей среды и взяли пробы воздуха. Инспекторы из Федерального Агентства по Охране Труда и Здоровья закрыли две химчистки и боулинг. Полиция штата оштрафовала рекордное число автомобилистов. Но зловоние по-прежнему витало в воздухе, заклятье которое нужно было снять.
Не выдержав это, несколько мужчин из этого района собрались и провели уик-энд, обследуя некоторые блоки во всех направлениях, пока не нашли, наконец-то, эпицентр вони, зловонную сердцевину. Запах шел из грузовика, припаркованного в центре квартала по соседству с коммерческими зданиями. На нем было даже написано, что он перевозит рыбу.
Они позвонили. И еще раз позвонили. «Приезжайте и уберите этот вонючий грузовик!» Шли недели; запах стал попросту невыносим; стоимость жилья в этом квартале начала пада