Глава 14
Это было божественно — быть вместе весь день и всю ночь! Обниматься, ненадолго проваливаясь в сон, разговаривать о всякой ерунде и лишь периодически выбираться из постели… Нам не захотелось выходить на улицу даже за едой. В кухонных шкафах нашлось печенье, не превратившееся до конца в сухари благодаря заклинанию стазиса, и мешочек фруктового чая. Я немного похозяйничала, заварила его в больших, похожих на супницы кружках. Мы размачивали печенье в чае, безобразно усыпая простынь крошками, и обсуждали все то, что не имело никакого отношения к междумировым заговорам. Теорию магии, мои нахапанные спецкурсы, преподавателей. Я поведала о Далинде, наводящей на первогодок ужас, Кеннет открыл страшную тайну: она кошмарит только тех, кто ей нравится. Вот повезло-то… Заодно надавал советов, на какие лекции стоит сходить, а где делать нечего. Класс! Плохим я делиться не стала. Ни к чему было упоминать неприятности с кустами и вениками. Во-первых, проблема вроде как решена, во-вторых, у него своих хватает. Кеннет мне ни на что не жалуется, вот и мне нечего. Да и какие теперь могут быть проблемы? Он здесь, он вернулся! И все страхи о том, что я ему больше не нужна, оказались исключительно плодом моего воображения!.. Было очень стыдно. Ладно — сомневаться в себе, но как я смела сомневаться в нем? Дурочка. Жаль, нельзя было рассказать про Ярушку. Неизбежно возникли бы вопросы о соседке и ее отношении к демоническому плюшевому питомцу. Пришлось бы объяснять, кто такой Дис… Уверена, что Кеннет гардского принца не выдаст, но я просто не смогу смотреть в глаза Дису, если нарушу данное ему слово. Ох уж эти тайны… Впрочем, у Кеннета они тоже есть, так что и мне немножко можно.
Потом я вытряхивала простынь над ванной и вскоре сама очутилась в той ванне из-за кое-кого, туда меня заманившего. Горячие струи, плеск воды, блаженство объятий. Вот бы утро никогда не наступало! Я валялась в душистой пене и водила пальцами по руке Кеннета — вниз по плечу, вдоль локтя, к запястью, окольцованному следом, будто от ожога. Загрубевшая кожа напоминала рубец — тонкий, но заметный. Рилий из антимагических браслетов такое всегда оставляет?
— Просто при блокировке чревато использовать магию, — беззаботно сказал Кеннет.
— Ого, а ее можно использовать?
— Можно. Ничтожно мало и с не очень приятными последствиями.
Я поежилась. Вспомнила, как сама пыталась применить магический артефакт с нацепленным Дисом браслетом и что при этом чувствовала. Больно было, черт возьми! Потому он тогда и посоветовал накопитель снять, чтобы не мучиться. А когда магия везде, то попробуй забудь о ее существовании, особенно будучи магом, вынужденным сдерживать связанного с тобой демона. Только в Легионе о последнем не знают. И слава богу, что не знают! Представляю, как тяжело ему было…
— Оно заживет? — Я невольно отдернула руку. — Так, чтобы совсем пройти?
— Само — нет. Целители умеют убирать. — Он криво усмехнулся. — Но пусть будет. На память.
Стены окончательно запотели из-за пара, Кеннет подгреб меня к себе. Я утонула в пене, разметав пушистые хлопья. М-м-м, как в сказке! Прижалась к нему, поправив цепочку на шее — с кольцом и кулоном. Все же предпочла надеть обратно. Со сдерживающим артефактом спокойнее, на фоне-то моего влияния на Междумирье. Да и я в любой момент могу снять цепочку, если захочу. Ура фокусам!
Подсыхала я на кухне, кутаясь в его рубашку и заваривая очередную порцию чая. В просвете шторок занавешенных окон просачивались рассветные лучи солнца, босые ступни шлепали по приятно прохладному полу. Как же тут хорошо! Совершенно идеально. Кеннет выгребал из шкафчика остатки печенья, слишком одетый для столь раннего утра. Исконно в черном, с чуть влажными волосами и едва наметившейся, совсем не колючей щетиной. Хотелось любоваться им бесконечно… По волшебству вскипевшая вода забулькала в чайнике, из прихожей раздался резкий каркающий звук. Ничего себе, дверной звонок. Стоп! Звонок?!
— Кто там? — Я уставилась на силуэт за мутно-стеклянной входной дверью. — А как же барьер?..
— Магический барьер ограждает от любых визитеров, кроме легионеров, — ответил Кеннет, у меня сердце в пятки рухнуло. — Не трусь, все точно по расписанию.
Он сгрузил печенье на стол и вышел в прихожую, я вжала голову в плечи. Показалось, что дверь открывается медленно, так медленно, словно на нее наложили «слоу-мо» заклинание. Пол расчертили продольные тени перил, порог переступил Зинбер. И чего ему не спится? Я машинально кивнула в знак приветствия, он многозначительно приподнял бровь. Тут-то и сообразила, что на мне надето. О-о-ой! Я вспыхнула, силясь натянуть рубашку пониже. Бесполезно. К счастью, хоть пятую точку прикрывало!
— Лёна, печенье было где-то еще, — сказал Кеннет, пропуская гостя внутрь, — проверь в комоде на втором этаже.
Это намек, что их следует оставить наедине? Да легко! Придерживая подол рубашки, я бочком прошла к лестнице и убежала наверх.
В комнате я ответственно занялась поиском печенья в комоде, не прислушиваясь к разговору внизу. Конечно, было любопытно, и очень… Зачем пришел Зинбер? Еще и лично! Это связано с теми условиями, на которых Кеннета отпустили?.. И ведь получается, что не до конца отпустили? Когда с человека полностью сняты обвинения, никаких условий не бывает! Меня затрясло, пальцы с трудом подцепили ручку ящика. Внутри него лежали какие-то ритуального вида расписные чаши и задвинутое в угол пыльное поздравление от декана оккультного факультета. «С блестящим окончанием пятого курса и надеждой на будущие успехи». А в итоге чуть магического дара не лишили, и теперь в шесть утра в гости старшие легионеры приходят… Так, ну-ка, без паники! Его не арестовывают снова, остальное — некритично. Случись что-то серьезное, Кеннет не стал бы скрывать. Он мне честно признавался, чем ему грозил приговор, и обрисовывал свои перспективы похода к источнику. Справился с таким, справится со всем! У него уже есть план, и, когда придет время, я узнаю — какой.
Я пооткрывала остальные ящики. Оккультного реквизита нашла немерено, включая коллекцию кинжалов и подозрительный мелок. Не от тараканов, наверное… Начала подозревать, что никакого печенья здесь нет и Кеннет отослал меня под первым выдуманным предлогом. Я уже было закрыла последний ящик, как неожиданно заметила: из зловещей ржаво-алой чащи что-то торчит. Пакетик! Я сцапала его, развернула. Действительно — печенье. «Гардское наслаждение». Ореховое и вполне свежее. В смысле, не бесповоротно засохшее. Попробовала погрызть одну печеньку сбоку. Съедобно! В любом случае надо съесть их до того, как нападут…
Голоса стихли, после хлопнула дверь. До свидания, Зинбер, очень жаль, что вы наконец-то уходите! Я победно подбросила пакетик с печеньем, по лестнице поднялся Кеннет. Без тени напряжения от прошедшего разговора облокотился о перила и присвистнул:
— Отыскала… Талантливая сообщница талантлива во всем!
— А то. — Я прошествовала к нему и торжественно вручила пакетик. — И не верится, что печенью минимум четыре месяца. Та алая чаша — тоже артефакт для стазиса?
— Не-е-ет… Она для другого.
— Чего?
— Не скажу. — Он невинно моргнул. — Иначе ты не будешь есть.
— Ой-ой, — сделала я страшные глаза. — Тебе же больше достанется.
— Меньше знаешь, лучше аппетит, — подмигнул он. — Старинная поговорка темных магов.
— Ну, раз поговорка… — сдалась я и осталась в счастливом неведении.
Тем более что «гардское наслаждение» было вкусным, а орехи огромными — мечта любой белки. Я грызла его, запивая чаем, и похихикивала в кружку. Подумать только, Кеннет прячет печеньки по комодам! Стратегические запасы, видимо. На душе было тепло, будто я узнала о нем что-то сокровенное и одновременно забавное. Может, под кровать заглянуть, вдруг там торт или пирожки из жертвенных кроликов… Ни того, ни другого не оказалось. А на кровати творился пухово-перьевой беспредел, простыня с одеялом бесстыдно завязались узлом. Кеннет с чувством выполненного долга набросил на все это покрывало, свет сквозь шторы засочился ярче. Рассвело. Новый день на пороге… Учебный, полный дел. Навечно здесь не спрячешься. К сожалению.
— Пора? — спросила я тихо и обняла себя за плечи. Стало зябко и почти холодно. — Лекции скоро.
— Надо все же дойти до Лукаша, — Кеннет лениво потянулся, — и подать прошение о восстановлении. Составишь компанию?
— Конечно!
Мысль о том, что не нужно прямо сейчас прощаться, согрела мгновенно. Я подтвердила свою полную готовность решительным кивком. Он приблизился вплотную, забрал у меня из рук пустую, еле теплую чашку. Наклонился к самому уху, пощекотав горячим дыханием висок, и прошептал:
— Тогда одевайся.
Ай, точно! Свою форму я нашла по частям — блузку на комоде, юбку под ним, а гольфы на подоконнике. Как они туда попали?.. Оделась, привела себя в порядок, придирчиво поизучала собственное отражение в зеркале. Студентка как студентка, если не считать шального блеска в глазах. Мятое разгладила, краснеть совершенно не за что. Стоп. Нам же сейчас предстоит выйти на улицу. К людям. Мамочка родная!
Перед входной дверью я окончательно струсила. На крыльце мерещились все студенты со всех курсов разом, вместе с преподавателями и легионерами. Сердце колотилось, пальцы нервно поправляли уже трижды расправленный пиджак. А вот Кеннета, похоже, предстоящий выход в народ ни капли не волновал. Глядя на его спокойные сборы, даже стыдно было признаваться, что в моей голове крутится бесконечное: «А-а-а!» Он всегда такой в себе уверенный, ему рядом струсившая девица совсем не идет… В горле встал ком, галантно открытая передо мной дверь показалась страшнее любого провала бездны. Я стойко стиснула зубы и перешагнула порог. На крыльце, вопреки буйной фантазии, никто не ночевал. Лишь за живой изгородью караулил корреспондент «Вестника Междумирья», быстро отфутболенный Кеннетом обратно в редакцию, а перед домом притаились какие-то студентки, которые так и не решились подойти, наблюдая и перешептываясь издалека. Встреченный по пути преподаватель разулыбался и вежливо поздоровался, подстригающий газон работник всплеснул руками, вы