Зато она отвела душу на платьях подруг. Теперь вместе с ней — с художником по костюмам — они восседают среди малочисленных избранных гостей и выглядят как женщины из позапрошлого века в воплощении футуристического художника.
Спектакль заканчивается, гремят аплодисменты. Подруги встают. Оказывается, что только Нонна полностью соответствует романтическому моменту: на ней пышные юбки и туфли-лодочки. Сонино платье — вполне вечернее — совершенно пропадает, когда в руках у нее оказывается авоська с продуктами для Жорика. Юля, которая сверху также завернута во что-то воздушное и летящее, одета в кожаную юбку до полу и невероятно остроносые агрессивные сапоги.
— Молодцы, очень хорошо! — похвалила Нонна и поправила выбившийся локон.
— А мне не понравилось, — ответила Соня.
— А мне понравилось. — Юля прилепила жвачку к ободу урны.
— Нет в искусстве таких категорий: понравилось — не понравилось, — поучительно сказала Нонна.
— Да? А по-моему, только они и есть…
Только что прошел дождь. Мокрый асфальт, машины в крупных каплях, на кузовах и в лужах отражаются огни фонарей ранней осени. Перламутровый вечер.
Девочки пробираются между рядами припаркованных машин.
— Нельзя смешивать жанры! — выпаливает Соня. — Искусство — не шейкер для коктейлей!
Юля огибает «мерседес» и, на секунду задержавшись возле него, любуется на темный блестящий силуэт. Какой красавец! Вот бы такой же.
— А я говорю, что искусство принадлежит народу, — говорит она. — Мне все равно, что туда намешано, лишь бы мне было интересно.
Нонна приподняла подол длинной юбки, перешагнула через лужу и невозмутимо настаивает:
— А я говорю — нет.
— Что нет?
— Действительно, что нет? — Соне хотелось ясности. — Ты вообще на чьей стороне?
— Я на стороне искусства.
— Ну и?! — Юля требовала разъяснений.
— Искусство — это единственное место, где можно все, — завела Нонна любимый мотив.
— Есть законы жанра, композиции, — горячо протестовала Соня, — стиля, наконец. Их нельзя смешивать.
— А я говорю, что можно. В искусстве можно нарушать любые законы.
— И человека, например, по-настоящему на сцене повесить? — на взгляд Юли, это был ударный довод.
Однако Нонкину рассудительность экспрессией не собьешь. Не женщина, а библиотечный каталог.
— Нет, — говорит она. — Это уже не искусство — это смертная казнь через повешение.
— Договаривай, договаривай! — требует Соня. — Смертную казнь тоже, между прочим, можно довести до невероятных творческих высот.
— Наверное. Как-то не задумывалась.
Соня утомилась и от балетного авангарда, и от этой бесконечной дискуссии. Всегда так: как только соберутся втроем, сразу же о чем-нибудь спорят.
— Ой, девочки, не будем ссориться. Давайте продадим телевидению идею вечернего шоу «Пожалейте палача».
Но развить перспективную идею они не успели. Подойдя к Юлькиной машине, они увидели сидящую на капоте большую плюшевую коалу.
— Ой, какая прелесть! — кричит Юля.
— Осторожно, там может быть взрывчатка! — предупреждает Соня.
— Или наркотики! Ты пощупай.
Но Юля уже схватила игрушку и прижала к себе. Глупости все это — наркотики, взрывчатка. Пусть лучше жалеют палача. А это… Кстати, что это? Подарок? Ей?
— Вы — психопатки. Это игрушка. Просто мягкая игрушка.
— Почему она под дождем, на капоте твоей машины? — Нонне действительно интересно.
— Ты еще спроси: «А что она хотела этим сказать?» Что вы все время умничаете? Садитесь.
Юля открывает двери и пихает коалу на заднее сиденье. Подруги рассаживаются — Соня — вперед, Нонна — назад, к игрушке.
Некоторое время подруги молчат, думая об одном — откуда на Юлиной машине появилась «эта вещь». Юля заводит мотор.
— Поехали уже! — В Сониной сумке киснут пельмени.
— Сейчас, прогреемся… Ну, поехали.
Машина трогается с места. Едут молча. Так у них бывает — энергичная болтовня вдруг сменяется тишиной, пока кто-то из них не выдерживает игры в молчанку. На этот раз Юля:
— А почему Нонка никогда не садится вперед?
Соня закуривает сигарету.
— Не знаю, не спрашивала. Кстати, Нон?
Нонна сосредоточенно изучает свою соседку — коалу.
— А? — недовольно отзывается она. Ее отвлекли от важных мыслей.
— Ты почему вперед никогда не садишься?
— Потому что впереди у меня пропадает ощущение, что меня везут. А мне нравится, когда меня везут.
— Кому ж не нравится, — вздыхает Соня.
— Не кури, — просит Нонна и недовольно морщится.
Соня разгоняет ладонью сигаретный дым.
— Я по-быстрому.
Снова нависает молчание.
— А я вот машину решила купить, — просто так, чтобы прогнать завистливые мысли о Юлькиной игрушке, говорит Соня. Пусть и ей завидуют.
— Что, деньгами обзавелась?
— Нет, только решимостью.
Снова пауза. Каждая думает о своем.
— Нет, все-таки кто это?! — неожиданно спрашивает Нонна.
Юля, коротко взглянув в зеркало заднего вида, прямо отвечает на поставленный вопрос:
— Коала.
— Я понимаю. Просто интересно, откуда она? Кто ее оставил и все такое прочее.
— Почему оставил? — Юля нервно ерошит волосы.
— Ну, я сразу представляю себе историю. Вот кто-то, какой-нибудь приятный молодой человек, похожий на англичанина, студента Оксфорда, шел со своей русской подругой — он с ней по обмену познакомился. Шли они, шли. А сегодня он вместо букета цветов коалу подарил.
Соня быстро уточняет:
— Как символ бывшего могущества Британской империи.
Нонна недоумевает:
— Почему?
— Потому что они водятся в бывших британских колониях.
— Да нет. Просто ему хочется все время быть оригинальным в ее глазах. Цветы он ей уже дарил, конфеты дарил, кофе угощал, английским чаем угощал…
— К завтраку? Значит, они уже трахались, — уверенно заявляет Соня.
— Да нет!
— А как же они за завтраком оказались? Да потому что проснулись вместе и все такое прочее.
Нонна берет игрушку в руки и бережно держит перед собой, как ребенка.
— Извращенка. «И все такое прочее…» — передразнивает она Соню. — Они оказались за завтраком перед лекциями в университете…
— Положи коалу на место, — ревниво требует Юля.
Нонна не замечает, или старательно делает вид, что не замечает, нервного тона подруги. Тем более что видит только ее затылок и щеку.
— Они шли под дождем и целовались, — фонтанирует Нонна миражами сознания.
Глаза Юли блестят недобрым светом в зеркале заднего обзора.
— Положи на место!
— Но они поссорились. Тогда она положила игрушку на капот Юлькиной машины и убежала. Он побежал за ней, под дождем…
Соня обернулась и выхватила игрушку из рук Нонны.
— Белая рубашка прилипла к молодому телу, — продолжает Соня и подбрасывает коалу на колене.
— Положите мою игрушку на место! Это мне подарили!
— Откуда знаешь? — Соня укачивает игрушку, как младенца перед сном.
— Точно вам говорю. Это уже не первый раз.
— Врешь!
— Я не вру. Я букет под дверью нашла.
— А чего не рассказывала?
— А чего-то замоталась. Не помню… А… Мы Дональда из запоя выводили…
— То есть у тебя появился тайный поклонник? — с интонацией строгой мамаши спрашивает Нонна.
Соня издает короткий и грубоватый хохоток.
— Ничего смешного. У меня что, не может быть тайного поклонника? И не тряси пепел на платье — это экспозиционный экземпляр.
Соня покорно выбрасывает сигарету в окно.
«Слава богу, — думает Нонна. Она ненавидит запах сигарет. — Интересно, а кто этот тайный Юлькин поклонник?»
Соня страдает по пельменям и думает о том, что Жорик безопасен только тогда, когда сыт. А все же интересно, кто там у рыжей кошки появился?
— Что замолчали? — спрашивает Юля. — Вы что-то интересное рассказывали. Про палача.
— Что-то не хочется про палача, — отзывается Соня.
— Вот не думала, что ты такая скрытная, — поджав губы, говорит Нонна.
Ну и пусть. Пускай думают, что хотят Юля не намерена об этом говорить. Она чувствует — в ее жизни происходит что-то важное. И пока нет места ни словам, ни даже размышлениям на этот счет. Она не хочет спугнуть тень счастья, забежавшую в ее жизнь немного раньше своей хозяйки. А потом вдруг расстроилась. А вдруг ей все кажется — и про счастье, и про тень? А то, что с ней произошло, всего лишь пара совпадений? Действительно, букет мог подарить клиент (или клиентка), пришедший поблагодарить, но не заставший ее дома, а игрушку… Да кто угодно! Нонкина романтическая история про парочку рассорившихся влюбленных могла оказаться правдивой. Для того чтобы поверить, что некто оказывает робкие знаки внимания именно ей, Юльке, не хватало какого-нибудь безусловного свидетельства.
Доказательство благосклонности к себе Юля вновь нашла под дверью квартиры. Им снова оказался букет цветов — на этот раз белых садовых ромашек.
Скрипнула дверь квартиры напротив. Выглянула соседка.
— Юль?
— Я! — Она вздрогнула.
— Парень приходил.
— Зачем?
— Букет приволок.
— Кому?
Соседка — чуть подшофе и потому сбита с толку конкретным Юлькиным вопросом:
— Кто?
— Парень. Кому букет принес? Говорил что-нибудь? Что за парень?
Соседка задумалась:
— Сказал «здравствуйте»…
— Понятно.
— Юль, выпьешь со мной?
— Не сегодня.
Юля ходит по квартире с телефонной трубкой.
— Да, Коррадо… Нет, Коррадо…
Она наливает себе вина из большой коробки. Слово же давала, что не будет пить. И соседку обидела, отказала ей. А сама? Юлька ставит бокал на стол и кружит с телефоном по квартире.
— Да, Коррадо… Нет, Коррадо…
Две вазы — одна с прежним, уже высохшим букетом, вторая с ромашками. Между вазами игрушка. Юлька подергала плюшевое ухо.
— Надо тебя как-нибудь назвать… Нет, Коррадо, я не тебе…
«Кто дарит цветы? Дарят ученики любимым учителям».
— Очень хорошо… Нет, Коррадо, это я не тебе. Я себе говорю… Нет, у меня никого нет… Только я, кот и плюшевая игрушка… Да, я обращаюсь к плюшевой игрушке!