— Грабить, наверное, не очень правильное слово. Мы просто заберем у одного существа кое-что ему больше ненужное, — отозвалась эльфийка, бесшумно ступая позади меня.
В некоторые минуты мне казалось, словно меня ведут куда-то под конвоем: впереди чернобородый, этакий настороженный, сзади славная дочь Элатриля с тугим эльфийским луком, готовая в миг пустить мне в спину стрелу, если я надумаю бежать. А магический щит для этого мира я так и не адаптировал — увы, не имел такой возможности.
— Прекрасно, просто возьмем ненужное, но, как я понимаю, особо ценное, — сыронизировал я и замедлил шаг, желая получить полный ответ: — Существо-то какое?
— Оборотень. Ты волчонок, а он просто взрослый волк. Вернее, почти волк, — с волнением призналась эльфийка.
— Шетовка! Сразу нельзя было сказать⁈ Нужно было за нос водить почти сутки⁈ — меня это действительно возмутило. Надо же, почти волк! Между волком и оборотнем разница примерно такая же как между львом и котом. — Дорогуша, если бы я это знал вчера, то мог к этому «просто волку» лучше подготовиться.
— Нельзя было раньше, Райс! — сердито отозвалась остроухая. — Во-первых, о нем нельзя говорить в Темной Балке. Есть там у этого мерзавца свои уши. Во-вторых, скажу прямо, я в тебе до сих пор не очень уверена. Уж больно ты странный. Ну и в-третьих, я знаю, что оборотень — это страшно, и узнав нашу цель раньше, ты бы мог отказаться нам помочь, — пояснила она, и я спиной чувствовал, как эльфийка напряглась, произнося свои последние слова. Видимо, ожидая, что я сейчас рассержусь и пошлю их козе в трещину с этой затеей.
Вообще-то, для меня, Астерия, оборотень — это не страшно. В одной из прошлых жизней я сам был оборотнем. Правда не долго — чуть больше длинного года, пока не нашел способ стать обычным человеком. Но, оборотень мне не страшен, если бы прожил в этом мире хотя бы неделю, развил свою магическую силу и быстроту реакций. А в данный момент для меня оборотень — это серьезная проблема. Реакции у этого чудовища пока быстрее моих. «Пламя Пасвилла» против него слишком слабо. Да, оборотни боятся огня, но при всем этом, я пока не имею достаточно сил, чтобы нанести ему существенный урон огненной магией. Могу разве что подпалить шерсть, причинить много боли и сильнее его раздразнить.
Хотя может стать так, что его когти достанут меня раньше, чем я успею подпалить его шкурку. Моя кинетика… Да, она лучшее из того что есть в моем пока еще очень скромном арсенале, но я вряд ли смогу пробить это чудовище достаточно сильно, так чтобы с первой атаки разнести его голову или разорвать сердце на куски. И ведь в него надо же еще суметь попасть. Попасть в оборотня — это вам не бить по мишеням на коновязи на радость толпе. По правде, если бы я знал истину еще вчера, но я бы выбрал для адаптации другие магические шаблоны. Уж точно не «Пламя Пасвилла». И сейчас я был сердит на Иону, за ее крайне неумное сокрытие цели нашей вечерней прогулки.
— Чего молчишь, волчонок? Испугался? — спросила она, нагоняя меня возле зарослей барбариса, росших по склону холма.
— Нет. Просто думая, какая ты дура. Зачем утаила это⁈ Я повторяю: если бы сказала вчера, я бы смог подготовиться гораздо лучше, — сказал я, коротко глянув на нее. — Сейчас у меня нет достаточно сильной магии, чтобы уложить вашего оборотня.
— Ты поосторожней со словами. Я подобное не терплю, — прошипела она. — Ведь ясно сказала, были серьезные причины.
Чернобородый остановился и криво усмехнулся, глядя на меня. При чем сделал это как-то недобро. Но не сказал ни слова. Пошел дальше. Достоинство Яркуса, что он неразговорчив. Люблю молчунов, особенно когда они в числе людей мне неинтересных или неприятных.
— Не забывай, что мы с тобой, — уже тоном помягче сказала эльфийка. — Тебе никто не предлагает с этим выродком встречаться один на один.
— Ладно, давай, рассказывай, каков ваш план. Зачем потребовался именно маг? И кто этот парень, который не совсем человек? — вопросил я, видя, как от каждого моего слова на лице Ионы проступает все больше успокоения и даже удовольствия. Явно эльфийка до последнего момента побаивалась, что я откажусь участвовать в их авантюре. — Все, все рассказывай! — решительно настоял я. — Если мы в одной команде на эту ночь, то тайн быть не должно.
Яркус снова остановился и повернулся ко мне:
— А ты, оказывается, не такой скверный человек, — произнес он, почесывая выпуклый живот.
Это его откровение для меня стало полной неожиданностью.
— Ого, а ты даже умеешь разговаривать, — рассмеялся я. — Да, пометь где-нибудь там: я — не скверный человек. Иначе бы Иона не выбрала меня. И как я понимаю, теперь от меня многое зависит.
— Сначала, почему нам нужен маг. И это может стать для тебя не очень приятным, — эльфийка слегка подтолкнула меня. — Не будем здесь стоять. Мы прошли только половину пути, а солнце уже садится.
Я обернулся на красный солнечный диск, почти коснувшийся ложбины между холмов, и пошел за Яркусом, немного ускорив шаг.
— У нас нет нормального оружия против оборотня. Ты как маг, должен понимать: нужно серебро, желательно заговоренное. Так вот, я заказала у одного негодяя серебряные наконечники для стрел, а он обманул — подсунул какой-то хитрый сплав. Это я обнаружила лишь вчера днем, когда собралась снаряжать стрелы. Когда мы покупали у того наконечники, выглядели они совсем неотличимыми от серебряных. А вот за несколько дней потемнели. Потом я их поковыряла гвоздем, вижу, метал мягче серебра. Наверное, сплав олова со свинцом. Даже в мыслях не было в Вестейме, что на этом могут нас так подло развести. Это надо быть конченым идиотом, чтобы не понимать, что с ним будет, когда мы вернемся!
— Может он рассчитывал, что мы не вернемся, — Яркус обернулся, потянув лямку дорожного мешка, явно не легкого.
— Если так, то он самоуверенный дурак. Иона всегда находит выход и всегда возвращается. Да хранит меня Наирлесс и Эббел, — эльфийка замерла на минуту, приложив три пальца к месту между бровями, шепча при этом что-то на элатрильском.
(*Наирлесс — богиня порядка, справедливости. Эббел — небесный покровитель воинов)
Яркус молчал, не мешая ей, лишь потом, когда она открыла глаза и закончила молитву, сказал:
— Хорошо хоть заметила. Если бы мы вышли на оборотня с негодными стрелами, то ясное дело, ничто бы нас не спасло. Нужно обязательно найти этого сукина сына! Я ему оторву голову!
— Я же сказала, найдем. Тем более я поклялась. Такие вещи не прощаются, — заверила Ионэль. Теперь она не старалась держаться у меня за спиной на дистанции, а бодрой походкой шла рядом.
— То есть все плохо: у вас нет ни серебра, ни заговоренного оружия? Вы пустые, и вся надежда на мага, — уточнил я, понимая, что дело несколько хуже, чем я мог предположить. Вообще, все это начинало казаться на приключение с очень скверным концом. И здравый смысл мне подсказывал, что самым правильным было послать моих случайных компаньонов к шету и вернуться в таверну. Но, с другой стороны, я не трус. Да мне ли, Астерию, умиравшему не один десяток раз, бояться смерти? Смерть я не тороплю, тем более мне нравится мое новое тело, но я готов рискнуть. Все мои прежние жизни состояли из риска, большого и малого, так будет и в этой.
— Есть кое-что, — не сразу отозвалась Иона. — Мне все-таки сделали четыре наконечника из серебряных монет. Это очень мало, и они не заговоренные, хотя там местная ворожея пыталась нашептать что-то, но я той старухе не слишком верю.
— А чего только четыре? — удивился я. — У тебя же есть серебряные монеты еще. И с деньгами, как я понимаю, у тебя порядок. Неужели не могла прикупить еще какие-то вещицы из серебра на расплав у торговцев?
— Монеты есть, но на всю Темную Балку кузнец всего один и он уехал в Рыбное, а его сын толком ничего не умеет. Сделал кое-как, большей частью только монеты испортил. Я на него наорала, он обиделся, сказал, что для нас больше ничего делать не будет, — пояснила Иона. — Но четыре стрелы с серебром, это гораздо лучше, чем ничего. Так что не бойся, волчонок — возьмем мы это чудовище.
— Великолепно! Чтобы убить оборотня серебряными стрелами, их иной раз требуется с десятка полтора-два. Если стрелок достаточно опытен и сможет пробить его ребра и попасть в сердце, тогда можно взять чудовище с четырех-пяти. Ты уверена, что можешь пробить его грудь с четырех попыток? — зашелестели кусты справа, я повернулся, мгновенно активируя в правую руку кинетику.
— Лиса, — спокойно сказала Иона, и через миг я тоже различил небольшого зверя, ушедшего в густую траву.
— Райс, откуда ты вообще знаешь, сколько стрел нужно на оборотня? Тоже мне знаток! — эльфийка пренебрежительно усмехнулась, искоса поглядывая на меня. — Я тебя снова немного огорчу: этого оборотня нельзя убивать в сердце. Именно его сердце нам нужно. При чем совершенно целое, неиспорченное серебром. И будь спокоен: я не первый год стреляю из лука. Скорее всего все мои четыре стрелы попадут в цель. Но их может оказаться мало, чтобы забрать у чудовища всю силу. После того как я выпущу стрелы, сразу из укрытия появится Яркус и отрубит клыкастому голову. И я, конечно, как только отстреляюсь, сразу приду на помощь Бороде. Твоя задача бить в оборотня огнем, не позволяя ему подойти близко хотя бы пару минут. Мы на месте обсудим этот план подробнее.
— Зачем вам его сердце? — спросил я, хотя уже догадывался, ведь Иона упоминала алхимика в Вестейме. То, что из сердца оборотня и некоторых других ингредиентов готовили особые зелья, значительно продлевающие молодость, я знал из опыта жизни в других мирах. Только нюанс: для этого рецепта сердце должно быть очень свежим — не более нескольких часов после извлечения из тела. А раз так, то алхимик находился в Темной Балке? Сомнительно, чтобы в этом захудалом поселке была серьезная алхимическая лаборатория.
И тут мне вспомнилось, что Ионэль говорила о полете на драконе в Вестейм, при чем сразу — завтра утром. Нет, все равно, пазлы не складывались: пока мы вернемся в Темную Балку, пока она долетит до Вестейма и там доберется до алхимика, пройдет намного больше времени.