— Никакой магии, ваше сиятельство, только дракон и 200 гинар, — пояснил я, понимая, что она смотрит на когти, до сих пор неубранные шетовыми алхимиком.
Мышцы на лице графини дрогнули, и она спросила, указывая на прилавок:
— Это ваше, Райс?
— Это мое, — неожиданно сказала Ионэль.
— Это мое, Иона! Не надо спорить. Это исключительно моя добыча. Очень прошу, подожди меня на улице, — сказал я и при этом пожалел, что так сглупил. Самым разумным было сразу, как я увидел Гархема Дерхлекса, убрать когти с прилавка в свой мешок. Сделать вид перед алхимиком, что меня не устроила цена, и долой с глаз такой опасный товар!
— А что это за когти? Медвежьи что ли? — полюбопытствовала Ольвия, обращаясь к Ирдемсу.
— Нет, ваше сиятельство, медвежьи, как правило, чуть побольше и у них другая форма в поперечнике. Это когти оборотня, — пояснил хозяин лавки, выкладывая на столешницу три золотых монеты и четыре серебряных.
— И свежие, да? — госпожа Арэнт взяла ближний коготь, глядя на срез, где осталась запекшаяся кровь и немного шерсти. — Как я понимаю, вы, господин Райсмар Ирринд, желаете продать это. Я бы купила их. Назовите цену?
— Зачем вам, госпожа⁈ — удивился до сих пор молчавший магистр. — Подобное очень нежелательно иметь дома. С точки зрения магической науки, они могут принести беду. Правильнее оставить их алхимику.
— Я так хочу! Назовите цену, Райс, — она повернулась ко мне, и мне не понравился ее взгляд. В нем было сожаление и скрытая боль. Так смотрит женщина, которую ты чем-то очень разочаровал.
— Я могу подарить их вам, госпожа Арэнт, — отодвинув монеты, выложенные хозяином лавки, я обернул когти тканью, на которой они лежали.
— Он хотел продать их за двести гинар, — вступила в разговор Иона. — Но господин Ирдемс не имел возможности заплатить больше ста пятидесяти.
— Хорошо, я возьму за двести, — графиня зазвенела кошельком. — Вы, наверное, рисковали жизнью, Райс. Мне даже как-то неловко предлагать вам за такой труд и такие огромные риски каких-то двести гинар. Вы сам выследили оборотня и смогли убить его?
— Да. Так вышло, — ответил я, чувствуя, что слова Ольвии доставляют боль прежде всего ей самой.
— Какое вам дело, ваше сиятельство⁈ Это наша охота! Мы делаем этот мир чище и светлее. А вовсе не вы, якобы свои светлейшим присутствием! — вспыхнула Ионэль.
— Эй, крошка! Поосторожнее со словами! — телохранитель графини, тот, что стоял ближе ко мне, засопел от негодования.
Магистр Дерхлекс резко повернулся к эльфийке.
— Не нужно ее трогать! — предостерегла Ольвия, видя воинственный настрой своей свиты. — Эта женщина просто погорячилась. Возможно, я задела ее особые чувства, говоря об охоте на оборотней. У многих к этому вопросу очень нервное отношение.
— Иона, пожалуйста, подожди на улице! — еще раз настоятельно попросил я.
— Как скажешь! — фыркнула она и направилась к выходу.
— Прошу, не сердитесь на нее, ваше сиятельство, — попросил я графиню.
— Я не сержусь, но мне немного обидно, — она отсчитала двести гинар и протянула мне.
Я взял монеты, на миг задержав ее пальцы, как это делал в Темной Балке. Только сейчас это касание стало дольше.
— При чем обидно не из-за ее слов — мне все равно, что она думает. Обидно из-за вас, Райс, — сказала она, отходя от прилавка.
— Пожалуйста, поясните, — я направился за ней, протягивая сверток с когтями.
— А нужно ли? — госпожа Арэнт остановилась у стенда с черепом тролля, желтым, массивным, с огромными клыками. Вряд ли он имел какой-то алхимический смысл в лавке Ирдемса, скорее добавлял ей мрачной и таинственной атмосферности.
— Ольвия, я не хочу, чтобы мы расстались в непонимании и на такой печальной ноте. Прошу, поясните, — попросил я. Она молчала, и я добавил: — Я собирался завтра навестить вас.
— Мне кажется, Райс, мы знаем друг о друге немного больше. Только не позволяем это знание проявить в разговоре. Если собирались, то навестите. Я не откажусь поговорить с вами. Приходите к Часу Береса, — сказала она, делая вид, что с интересом рассматривает череп.
— Ольвия… — я осторожно коснулся ее руки — она ее не вырвала. И сейчас было искушение войти во второе внимание и попытаться определить оборотень она или нет. Но я этого не сделал, хотя прочувствовал амулет на ее шее — в нем был заговор на сокрытие. При чем очень сильный заговор, сделанный высоким мастером. Такие амулеты просто так не надевают.
— Вам нравится держать мою руку, Райс? — спросила она, шевельнув плацами. Они неожиданно вздрогнули, и я понял, что графиня прислушивается к разговору магистра Дерхлекса и алхимика.
— … наберитесь терпения, господин Дерхлекс. Завтра эта эльфийка принесет очень хорошее сердце. Хотя бы еще четыре дня и все ингредиенты будут у меня, — донеслись слова Ирдемса.
— Да. Мне очень многое нравится в вас, — произнес я, возвращаясь к вопросу Ольвии и стараясь нескромными словами перебить ее интерес к сказанному хозяином лавки.
— Поспешите за своей подругой, Райс. Иначе она уйдет, — сказала госпожа Арэнт, убирая руку. — Я вижу, она ревнует вас ко мне. Очень глупо с ее стороны. Ступайте! — она отвернулась и направилась к магистру Дерхлексу.
Глядя ей вслед и слушая разговор алхимика с магистром, я понял, что Ирдемс делает какое-то особое зелье для Гархема Дерхлекса. Важным компонентом этого снадобья будет сердце оборотня и какие-то важные компоненты еще — я слышал о подобных рецептах. Теперь стало совершенно ясно: для графини Арэнт скоро не будет секретом, что то самое необходимое сердце оборотня завтра принесет моя подруга Ионэль.
Я поспешил на улицу, опасаясь, что эльфийка ушла. К счастью, она стояла недалеко, разглядывая цветы в крошечном палисаднике дома ниже по улице.
— Иона, дорогая, зря ты так, — сказал я, подходя. — Зачем все это сказала? Зачем обратила на себя внимание? Боюсь, теперь опасения Гирхзелла приобретают еще больший смысл.
— Успокойся, Райс! — эльфийка резко повернулась ко мне. — Я не боюсь твою графиню. Сказала, чтобы сразу обозначить, кто из нас кем является. Если она в самом деле оборотень, то пусть боится. Пусть знает, что если она будет убивать людей, то однажды я приду и за ее сердцем.
— Хорошо. Позволь завтра отнести шкатулку алхимику мне. Ты можешь подождать в переулке по соседству, — я оперся на заборчик, разглядывая большие фиолетовые цветы, название которых я не знал. Кажется, их завезли из Южного Элатриля, и теперь эти цветы входили в моду в нашем королевстве.
— Нет. Я сделаю это сама. Тем более у тебя нет достаточно доверительных отношений с Ирдемсом. У тебя он может даже не взять. Хотя ты появился сегодня рядом со мной, все равно, это слишком мало, чтобы он начал тебе доверять, — сказала он, поправила ремень, отягощенный мечом — Эроком, и решила: — Давай спустимся к реке. До ужина еще много времени, а я люблю смотреть на воды Весты, люблю смотреть, как ловят рыбу.
— Идем, — согласился я и поинтересовался: — По пути не будет одежной лавки? — я знал эту часть города неплохо, но пока был прежним Райсом одежными лавками не интересовался, поскольку на новую одежду у меня не было денег.
— В Масляном квартале их несколько. Правда там больше женских одежд, но есть и мужские, — Ионэль направилась по улочке вниз к реке.
— Знаешь, что я напоследок услышал у твоего алхимика? Этот человек из свиты графини, который подошел к прилавку первый, его имя Гархем Дерхлекс. Он вроде как магистр. Так вот, он ждет от Ирдемса особое зелье, важным ингредиентом его должно стать сердце оборотня, на которое Ирдемс завтра рассчитывает, — сообщил я эльфийке.
— Знаю. Зелье это называется «Свежесть Велиссы». Его готовят из сердца оборотня, желчи и мозга вампиров. Стоит оно огромные деньги, — Ионэль свернула к сторожке стражей и вышла на мостовую. — «Свежесть Велиссы» продлевает молодость и жизнь, — продолжила она. — Говорят, что если его пить вовремя, по прописанной алхимиком схеме, то можно прожить 500 лет. Из-за высокой цены это снадобье заказывают у Ирдемса только очень состоятельные клиенты. Говорят, из одного сердца оборотня можно получить три-четыре дозы «Свежести Велиссы». Ирдемс продает одну дозу по семь тысяч гинар. Иногда по десять, если на сердце много черных пятен и оно обладает большей алхимической силой. Представляешь, как он зарабатывает на нашей опасной работе?
— Я слышал о подобных рецептах. Только там не все так просто. Туда еще входит порошок из редких минералов, цена которых почти так же высока как чистых бериллов, — я никогда не интересовался алхимическими рецептами, но они иногда попадались мне на глаза на свитках, с которыми приходилось иметь дело в прошлых жизнях. — Так что, заработок Ирдемса на самом деле меньше, чем тебе кажется, учитывая огромные расходы на приготовление подобных снадобий.
Мы прошлись по набережной Весты в сторону Железного моста. Он уже виднелся за невдалеке: огромные, чуть поржавевшие статуи воинов — они служили опорами и украшением самого моста. Иона остановилась там, где несколько рыбаков сидели с удочками у деревянного настила, и сказала, что постоит немного здесь. Я же попросил ее никуда не уходить до моего возвращения, а сам вернулся к цветочницам, стоявшим возле хлебной лавки. Купил у них те самые фиолетовые цветы, которыми любовалась эльфийка и вернулся к ней.
Иона все еще стояла, молчаливо глядя на воды Весты, в которых отражалось небо и редкие облака. Я не стал ей мешать, присел на каменном выступе, и мои мысли снова обратились к графине Арэнт. Я подумал, если магистр из ее свиты покупает зелье, называемое «Свежесть Велиссы», то вряд ли Ольвия не знает, что оно делается из очень непростых компонентов, один из которых — сердце оборотня. А раз так, то либо графиня не оборотень, либо относится к этому вопросу достаточно спокойно. Тогда в чем причина, что ее отношение ко мне так резко поменялось, когда она увидела на прилавке когти? Почему она сказала, что ей стало обидно из-за меня, а вовсе не из-за резких слов Ионы? Пока на эти вопросы у меня не имелось ответов. Я лишь знал, что наша жизнь и движения души намного сложнее, чем можно представить. Быть может часть ответов на эти вопросы я получу завтра, во время визита к госпоже Арэнт. И еще я подумал, что начинаю испытывать сильное влечение к ней, в то время как в моей правой руке, пока убранной за спину, был букет роскошных цветов для Ионэль. Да, так бывает.