Подошла подавальщица, принесла наш завтрак, расставив тарелки и чашки, разместив в центре стола большой, парящий из носика чайник.
— Через месяц мы переехали в Маэлис, — продолжила Ионэль, придвинув свою тарелку. — Там к нам присоединился красивый, черноволосый юноша. Он не был эльфом, и это казалось странным, потому что в стае были только эльфы. Но его приняли, потому что с ним была записка от моего отца. Этого юношу звали Яркус и он… — Иона замолчала, ковыряя вилкой тушеные овощи в своей тарелке. — Он стал моим первыми мужчиной. Так вышло. В один из вечеров, когда мы остались наедине, я ему отдалась. Сама не знаю, как так вышло в тот вечер: разговорились, он меня поцеловал, и мы оба на этот вечер будто потеряли разум. Следующих две ночи мы спали вместе. А утром появился мой отец. Он позвал меня и Яркуса и сказал, что мы брат и сестра, и что должны заботиться о друг друге до конца дней.
— Как это брат и сестра? — удивился я. — Яркус не эльф. Даже наполовину не эльф.
— Его мать аютанка, а отец, вроде как с островов Ярсоми. Да, он мне не родной по крови. Его родители погибли, когда Яркусу было два года. Мой отец воспитал его, считая своим сыном. Рос Яркус в другой стае, которая промышляла на юге Элатриля. Я знала, что у отца есть приемный сын, но никогда не видела его. Мы не сказали отцу, что происходило между нами прошедшими ночами, поклялись перед ним, что будем относиться друг к другу как самые близкие родственники, навеки связанные долгом и кровью. А когда наступила ночь, Яркус пришел ко мне, упал на колени и начал просить прощения. Хотя вина его была вряд ли больше, чем моя. Просто так легли кости Судьбы. А может на них повлияло проклятие ведьмы.
— Но что здесь такого, переспали и ладно. Он же не родной тебе, лишь названный. В Арленсии и даже Аютане такие отношения не считаются зазорными. Бывает, в брак вступают даже дальние родственники, — заметил я, поедая кусочки зажаренной грудинки с чечевицей.
— В Элатриле такое тоже не считаются предосудительным, — продолжила эльфийка. — Но среди Волков Авия свои законы. Очень строгие. И я с детства была воспитана на законах стаи и у нас названое родство выше, чем родство по крови. Мы с Яркусом поклялись друг перед другом, что между нами такого больше не случится и мы навсегда забудем прошлые ночи. На следующий день я вспомнила слова ведьмы и поняла, что они сбываются. Я старалась не замечать Яркуса и думать о нем только лишь как о брате. А через несколько месяцев у меня появился парень — он тоже был из нашей стаи. Он добивался меня довольно давно, но в этот раз я ему уступила, хотя произошедшее очень задело Яркуса. Еще через два дня этот парень погиб от стрелы телохранителей при нашем налете под Лесно. Тогда погибло много наших. В те дни, я еще не знала, что на Волков Авия объявили охоту. Не знал и мой отец. Случившееся под Лесно мы сочли просто неудачей и направились снова к Алусину. Близко к городу нас ждала засада, которая стала концом нашей стаи и всех Волков Авия. Важные люди Элатриля, на который в свое время охотились мы, наняли хороших воинов, и они в один день уничтожили почти всех нас. Погиб мой отец, мои друзья и две подруги. Чудом выжил Яркус, хотя на нем не было живого места от ран. Я выжила, отделавшись лишь неглубокими порезами. Кое-как я смогла дотянуть Яркуса до храма Мэрэилин*, но жрицы не пожелали его спасать, хотя я плакала, умоляла их. Лишь с наступлением ночи пришла одна из них и сказала, что ее послала богиня.
(*Мэрэилин — эльфийская богиня магии, скрытых сил, живущая в мире снов.)
Иона замолчала, принявшись за остывающую еду в своей тарелке. Я не торопил ее, доедая лепешку и размышляя о сказанном ей. О так называемых «стаях» — по сути бандах, которые якобы исполняли волю богини Наирлесс, я слышал раньше. Якобы эти стаи выполняли высшую волю, наказывая богатых или влиятельных людей, в жизни которых было слишком много бесчестия.
(*Наирлесс — эльфийская богиня порядка и справедливости, Судья Небесная)
— Жрица сказала, что боги гневаются на нас за то, что мы в своих налетах убивали не только тех, кого отметила Наирлесс, но и невинных людей. Сказала, что богиня дает нам еще один шанс. Яркуса она исцелила. И мы решили с ним навсегда уйти из Элатриля — подались в Арленсию, — сказала Ионэль, и принялась за овощи в тарелке.
Я ждал продолжения ее истории, но эльфийка молчала. Доела завтрак и налила в свою чашку чай.
— Печальная история, — сказал я, тоже переходя к чаю, — только я не понял, в чем проклятие ведьмы. Ты считаешь, что если Яркус оказался твоим названным братом, и погиб тот парень после ночи с тобой, то это и есть проклятие ведьмы?
— Нет, Райс. После этого у меня было еще восемь мужчин. Восемь! — подчеркнула она. — Одного из них убил Яркус за то, что он оскорбил меня, назвав шлюхой. Другой погиб в первой же нашей вылазке на вампиров. И еще один погиб год назад. Остальные… Как-то так складывалось, что они просто исчезали. Уходили и не возвращались. И ни с кем из них отношения не длились дольше, чем пять-семь дней. Понимаешь? Что это, как не проклятие ведьмы? Вот и ты… Я не знаю, что с тобой будет. Лучше, если ты просто уйдешь сам. Да, так лучше для тебя и меня. Лучше мы забудем друг друга, чем тебя заберет смерть.
— Допивай чай и идем, — сказал я, молча возмущаясь всей этой глупости, которую от нее услышал.
— Куда? — не поняла она, сделав глоток и держа чашку у рта.
— В нашу комнату. Я сниму твое дурацкое проклятие, а потом трахну так, что тебе больше никогда в голову не придет вспоминать о нем, — сказал я, не без удовольствия наблюдая, как ее щеки покрывает румянец, а в глазах мечется возмущение.
— Трахнешь меня⁈ — цвет глаз Ионэль стал таким же, как оттенок ее клика, который она называла Эрлок.
— Да, детка. Сделаю это с еще большим удовольствием, чем вчера. Но сначала я сниму то, что ты называешь проклятием ведьмы, — я допил чай и отставил чашку.
— Волчонок, ты думаешь, я настолько глупа, что не пыталась снять проклятие? Я обращалась к известной ведьме в Солбри, знахарке в Темной Балке и двум магам. Я заплатила много денег, но все осталось по-прежнему. Последний мой мужчина покинул меня полгода назад… — она хотела сказать что-то еще о нем, но остановил ее, взяв за руку.
И сказал:
— Слава богам, что его хоть не убил Яркус. Идем, дорогая! Мне не терпится сделать тебя свободной от всяких проклятий, — я решительно встал.
— Райс, мне нужно к Ирдемсу. Я обещала прийти с утра, — засопротивлялась она, но все же встала и пошла за мной.
— Успеется к твоему алхимику. Вместе пойдем, — заверил я, поднимаясь по лестнице.
Когда мы вошли, Иона резко сказала мне:
— Только снятие порчи и больше ничего!
— Ложись на кровать и раздвигай ноги, — повелел я, и когда она повернулась, рассерженная, глядя на меня точно дикая кошка, я рассмеялся и добавил: — Ложись, Иона. Но если хочешь, можно сделать сидя. Как тебе удобно.
Она села на стул, я устроился напротив на краю кровати. Попросил ее расслабиться и закрыть глаза. Сам сделал то же самое, входя во второе внимание. Сосредоточился, сканируя ее ментальное тело. Обычно чужие установки найти было легко, они выделялись из общего фона, свойственного каждой личности. При чем не важно, человек это, эльф или другое разумное существо. Все, что принадлежит на ментальном плане данной личности имеет свой неповторимый почерк. Разбирая слои в ментальном теле, не так сложно выделить чужеродные образования. Однако нередки случаи, когда личность принимает чужие установки так близко, что принимает их за свои. Так бывает, когда кто-то попавшийся на ментальную установку, начинает много и часто думать о сказанном ведьмой или магом-менталистом. Чтобы установка сработала, нужно напугать жертву или задеть какие-то особые струнки ее души. С Ионэль вышло именно так. Ее зацепили слова ведьмы, она много думала о них. Так много, что чужая установка перепрописалась и стала выглядеть как ее собственная. Я ковырялся в слоях ее ментального тела долго и не мог найти то, что искал. Но при этом чувствовал, что установка есть и она очень сильная. Сильная настолько, что Ионэль несознательно сама влияет на события в своей жизни.
Честно говоря, я думал, что решу этот вопрос гораздо быстрее и проще, но пока не получалось.
— Долго еще? — проявила нетерпение Ионэль. — Волчонок, не надо. Мне не смогли помочь очень сильные маги. Я потратила на это почти тысячу гинар.
— Спокойно, детка. Тебе не помогли очень сильные маги, но ты пойми, что великий магистр Райсмар Ирринд сильнее их всех вместе взятых, — сказал я, не собираясь сдаваться. Вообще-то я не сомневался в успехе. Здесь был лишь вопрос времени, потому как сейчас процесс напоминал поиск иголки в стоге сена. Ну, скажем так, не иголки, а вещицы чуть покрупнее. И тут мне пришла полезная мысль: ведь эта «вещица» может сама себя выдать. Я сказал так:
— Иона, сейчас я буду задавать вопросы, возможно очень неприятные. Потерпи. Это нужно чтобы я поскорее нашел то, что ты называешь «проклятием». На сами вопросы можешь не отвечать, но не пытайся скрыть эмоции. Готова?
— Только не переиграй, Райс! Я на все твои вопросы готова отвечать и даже не все готова слышать, — сказала она.
— Вспомни ясно, что ты почувствовала, когда ведьма сказала тебе те слова. Вспомни ясно сами слова, — попросил я, внимательно следя за ее метальным телом. Почувствовал, как какая-то часть его отозвалась, и направил внимание туда.
Я задавал вопросы, реагируя на реакции ее ментальных слоев и постепенно приближаясь к той области, где скрывалась эта коварная установка. Наконец я ее определил. Она была похожа на пятно крови с разлетевшимися в сторону брызгами. Теперь ее требовалось разрушить. Для меня было большой проблемой создать достаточно сильную, действующую установку, а вот рассоздать ее — дело достаточно простое. Иона вскрикнула и схватилась за голову.
— Сукин сын! — вскричала она, вскакивая со стула. — Что ты сделал⁈
— Все в порядке, детка. Если тебе больно, то это несуществующая боль. Каждый реагирует на такие вещи по-разному. Некоторые наоборот испытывают приятные ощущения и чувство избавления, — я тоже стал. — Ну, все… Все прошло хорошо. Иди ко мне, — я обнял ее, чувствуя, как напряженное тело эльфийки постепенно становится мягче.