Тогда я этого просто не понимал.
Когда после окончания колледжа я устроился на свою первую работу в компанию 20th Century Fox, я сидел в кабинке рядом с человеком, который со временем стал моим лучшим другом. Мы часто ходили на обед, шутили на тему ужасных рабочих моментов. В общем, всё шло как обычно. Однако начиналось всё совсем не так. Мой сосед оказался геем, а я никогда раньше не общался с открытыми геями, поэтому в начале знакомства я говорил и делал вещи, которые отражали моё невежество и страх перед неизвестным. Я задавал вопросы, которые, должно быть, казались ему бесчувственными. Что ж, моя неопытность в общении с человеком, который жил не так, как я, всё же дала о себе знать. Честно говоря, я уверен, что сначала я выглядел как всезнайка, потому что именно так двадцатидвухлетний я справлялся с неудобными ситуациями. На самом деле я пытался найти комфортный ритм с человеком, который представлял то, чего я не понимал и в чём не имел никакого опыта.
Перед тем как я отправился в свою первую международную командировку, одна из моих старших родственниц, упокой Господь её душу, попросила меня зайти к ней домой, чтобы дать несколько советов. Я пришёл, ожидая получить подробную информацию о том, как извлечь максимальную выгоду из небольшого бюджета или как использовать проездной, но вместо этого я получил очень серьёзное предупреждение: «Остерегайся мусульман». ЧТО? У родственницы были самые лучшие намерения. Она хотела обезопасить меня. Вот только мусульманство не имеет никакого отношения к безопасности или её отсутствию, а тот факт, что она никогда в жизни не встречала мусульман, делало её предупреждение полностью основанным на страхе и расизме.
В том-то и дело, что мы боимся незнакомых, неизвестных нам вещей. Они чужие для нас, и мы думаем, что их чужеродность делает их чем-то, чего мы должны остерегаться. Мы боимся, потому что не знаем, чего стоит ожидать. Но неужели с этим никак нельзя справиться?
Можно.
Если бы я вырос в обществе, где познакомился бы с геями, или если бы у моего родственника были друзья-мусульмане, этот страх не нашёл бы выражения. Потому что в этом сообществе с «другими» для нас людьми мы бы нашли связь.
Мы с женой удочерили нашу младшую дочь, что стало счастливым завершением тяжёлого пятилетнего пути. Вначале мы решили усыновить ребёнка из Эфиопии. Как раз в то время другая пара из нашей церкви успешно завершила процесс международного усыновления, и их успех дал нам уверенность в том, что мы тоже готовы последовать их примеру. Да, мы многого не знали, но в одном мы были совершенно уверены: если мы успешно выполним эту миссию, у нас будет ребёнок, не похожий на нас. У нас будет ребёнок, чей цвет кожи и культурное происхождение будут отличаться от нашего. Мы понимали необходимость его общинной связи, поэтому решили найти многокультурное сообщество, чтобы получить всю необходимую для нас информацию.
Мне стыдно даже писать об этом, но тогда я думал, что обладал довольно хорошим представлением о расе. Я думал, что, поскольку я прочитал книгу о Мартине Лютере Кинге-младшем, посмотрел документальный фильм о движении за гражданские права и чувствовал себя довольно осведомлённым человеком, у меня было достаточно прочное представление о том, что значит быть цветным человеком в двадцать первом веке. Я не был до конца в этом уверен, но было приятно попасть в среду, которая познакомила меня с другим жизненным опытом, и увидеть, насколько я ошибался. Я думал, что знаю, каково это — быть чернокожим в Америке, при этом я никогда не имел опыта близкого взаимодействия с чернокожим человеком. Как наивно с моей стороны.
Однажды наша многокультурная община пригласила людей всех рас собраться вместе на богослужение и, как оказалось, на разговоры о повседневной жизни, текущих событиях, а иногда и на более трудные разговоры о расовом примирении. Эта новая община создала дружеские отношения по всему расовому спектру, и каждую неделю мы учились у афроамериканского пастора и сидели с людьми, которые разделяли один и тот же интерес к поклонению, несмотря на множество различий в жизни каждого из нас.
Сначала казалось, что всё не так уж и отличалось от других церковных традиций.
Затем, в 2014 году, имена Эрика Гарнера, Майкла Брауна и Тамира Райса стали частью разговоров иного рода. Годом ранее истории в новостях о застреленных детях, скорее всего, не стали бы тем, над чем я так долго размышлял. Они были бы просто новостями, появляющимися в моей ленте. Они показались бы мне печальными, но я могу честно сказать, что я не стал бы так много думать о том, как эти события влияют на людей в их повседневной жизни, особенно на цветных людей. Но теперь, когда я пытался понять, чего ожидать нашей дочери, я воочию увидел, как мои друзья из сообщества воспринимали эти заголовки.
Я помню, как разговаривал с другом из церкви, который спросил меня, не думал ли я провести беседу со своими сыновьями о том, что делать, если их остановит полиция. Что делать пошагово. Он проводил такие беседы на постоянной основе, чтобы подготовить своих маленьких детей к миру, который встретит их иначе, чем меня и моих детей. Мне это никогда не приходило в голову.
К его детям мир относится иначе. Я думал, что понимал это на интеллектуальном уровне, но только когда я поговорил с другом, с живым, реальным человеком, в голове всё уложилось так, как должно быть. Чернокожие родители уже давно обучают детей, как взаимодействовать с полицией, а я никогда об этом не знал.
Тогда я всё понял. Я понял, каким образом всё происходящее отражает мою привилегию. Это, в свою очередь, вызвало другой ряд вопросов и долгие разговоры, а также привело к семинару по расовому примирению. Церковная группа совершила поездку по Югу в защиту гражданских прав. Всё это лишь подтвердило, что я не только не разбираюсь в расовых вопросах, но и никогда не смогу понять их до конца. Всё, что я мог сделать, это попытаться влиться в общество, слушать их, учиться и общаться, формируя знания, которых у меня никогда не было.
Я рассказал об этом опыте в Disney, после чего руководство задало мне вопрос, не хотел бы я стать исполнительным спонсором ресурсной группы для чернокожих сотрудников. Мне хотелось узнать об их опыте, поэтому я согласился и погрузился в другую среду, которая познакомила меня с тем, о чём я раньше даже не задумывался. Мы говорили на самые разные темы, начиная от того, какие причёски идут куклам из сериала на канале Disney, и заканчивая тем, как лучше наладить контакт с цветными клиентами. Именно в роли исполнительного спонсора я пережил необыкновенный момент, который останется со мной навсегда.
Однажды днём в кампус пришёл шоураннер из ABC, чтобы поговорить о следующем выпуске, который они хотят провести в эфире. Я прошёл к своему месту и примерно на середине встречи осознал то, чего не замечал и, откровенно говоря, никогда не испытывал раньше. Я был одним из четырёх белых людей в аудитории из 220 человек. Не думаю, что до этого момента я когда-либо обращал внимание на состав аудитории — возможно потому, что традиционно я был в большинстве. В мире, где чаще всего я сидел рядом с белыми мужчинами определённого возраста, мне никогда не приходило в голову, каково это — быть не таким, как все остальные.
Когда мы перешли к части программы, посвящённой вопросам и ответам, я не сдвинулся с места. В прошлом я всегда вскидывал руку в воздух. Но на этот раз, будучи «другим» в этом зале, мне было неловко выступать с замечаниями. Я закрылся, чувствуя своё отличие, и в один из первых раз задался вопросом: неужели единственный цветной человек в зале, или единственная женщина, или член ЛГБТК-сообщества чувствует себя точно так же? Возможно, не все испытывают подобные чувства, но сам факт, что это произвело на меня впечатление, вызвал новый поток вопросов, над которыми я никогда не задумывался раньше. Это зацепило меня. В хорошем смысле этого слова.
Данное событие послужило причиной, по которой я начал активно искать новые способы погрузиться в другие сообщества. Я делал это, потому что хотел продолжать учиться. Когда представилась возможность занять руководящую должность в центре женских инициатив, я сразу же согласился. Я хотел узнать, каково это — быть женщиной, которая пытается расти и процветать в нашей замечательной компании (что, к слову, привело к некоторому смиренному самоанализу). Я наконец понял, какую команду я создал (недостаточно женщин в качестве моих непосредственных подчинённых). Всё это повлияло на решение поощрять женское население брать на себя разумный риск в проектах и активно участвовать в совещаниях. Я положил начало работе над идеей под названием «неосознанная предвзятость». Так мы пытались помочь сотрудникам-мужчинам осознать некоторые вещи, которые они непреднамеренно могут делать и тем самым ущемлять женщин в правах.
Одним из моих самых гордых достижений в Disney стало решение пересмотреть команду отдела продаж, где исторически доминировали мужчины, и предложить кандидатуру женщины. Моим преемником стала удивительный бизнес-лидер, к тому же женщина, которая на тот момент была единственной женщиной-руководителем отдела дистрибуции. Всё это было похоже на кульминацию усилий: её многолетняя работа и подготовка к тому, чтобы стать лучшим кандидатом, независимо от пола; моя работа в женской целевой группе, где я узнал, как создать лучшую команду; выбор компанией преемника, который подтвердил свою верность их ценностям. Одни сплошные рекорды.
Перед моим уходом из Disney мне дали задание, которое мой предшественник, занимавший эту должность лет двадцать назад, и вообразить себе не мог. Это была просьба взять на себя последнюю группу сотрудников. В последний год работы я стал главным союзником группы Pride компании Disney, ресурсной группы сотрудников для ЛГБТК-сообщества. В этом качестве, как прямой союзник моих коллег-геев, я узнал, как на них повлиял их жизненный опыт. Будучи руководителем, я использовал свой голос, чтобы представлять их точку зрения, когда мы рассматривали пути развития бизнеса. Точно так же, как я общался со своими цветными коллегами и женщинами, я пытался показать другим белым мужчинам-руководителям, что построение сообщества с людьми, которые не похожи на них, может помочь им создать лучшую команду и решать проблемы с помощью более разнообразного набора жизненного опыта.