- Значит, я должен стать вашим литературным орудием... Фактически идеологической бомбой, которую вы подкладываете под мир будущего...
- Идеологической бомбой? - Павел Петрович расхохотался, вытащил из кармана белоснежный носовой платок и слегка коснулся им глаз. - Ну, вы юморист, Николай Львович... Смешно до слез, честное слово. Это ж надо придумать – «идеологическая бомба»! Талант, вы несомненный талант...
Он еще раз промокнул платком выступившую на глазах влагу и продолжал:
- Нет, друг мой. Вы - не «идеологическая бомба». Вы - мой рычажок влияния на тот самый светлый и счастливый мир, который непременно когда-нибудь будет построен. Мой маленький сюрприз для никому не нужного мира великих героев. У ваших учителей Строгановых есть в книгах такое понятие как прогрессорство. Мир великих героев будущего столетия берется подправлять соседние слаборазвитые цивилизации. Фактически будущее правит прошлое – правда, не свое, чужое. Вот и вы, Николай Львович, будете моим прогрессором. Моим личным прогрессором в мире будущего. Человеком, который сделает слишком холодный и неуютный мир героических творцов и умничающих героев более мягким и более удобным для нормальной человеческой жизни. И самое главное - более управляемым для тех, кому и надлежит принимать настоящие решения. Ведь в любом мире, дорогой мой писатель, есть и будет элита, сливки общества. И всегда будут низы, те самые простые люди, которыми нужно уметь управлять. А вы... Вы смертельно опасны для мира возвышенных творцов и бескомпромиссных героев, Николай Львович. Если бы вы даже сами оказались в таком мире, вы бы просто постепенно стали бы разрушать его изнутри. Самим фактом вашего творчества. Ведь в любое время и для любого общества очень соблазнительна та альтернатива, которую вы предлагаете. Стабильный, предсказуемый и управляемый мир. Мир простых людей, которыми можно – и нужно! - умело и незаметно манипулировать.
- Только это уже получается не прогрессорство, а... Гм, какое-то регрессорство, что ли... Банальное приземление великих целей и замыслов...
- Ну, само название зависит от точки зрения. От системы координат, если хотите, - заметил Павел Петрович. - Вы хоть и ученик Строгановых, а в своих произведениях фактически выдвинули альтернативу их миру. Альтернативу полдням будущего столетия. Мир стабильности и порядка, основанный на общих интересах множества простых людей. Очень приятный и хороший мир. Мир, в котором хочется жить. Мир, который большинство ваших читателей захотят строить уже сегодня. Точнее, обустраивать.
- Ага, а мне уготована роль прораба... – с иронией заметил я.
- Проектанта, - поправил Павел Петрович. - Прорабами пусть будут другие, Николай Львович. Я и мои коллеги, например.
- Логично, - кивнул я. - В любом проекте могут быть недоделки...
- Могут, - согласился Павел Петрович. - Да и мусор нужно периодически убирать. Те самые щепки, которые летят при рубке леса... Итак, как я понимаю, вы согласны с моим предложением слегка подкорректировать будущее, Николай Львович?
Его лицо озарилось лукавой улыбкой.
… А что я мог ему ответить? Сказать «нет» и сгинуть безвестно в какой-нибудь сибирской глуши? Или все-таки продолжать творить? Творить, чтобы постепенно создавать мой собственный мир, мое собственное будущее?
...Эх, коньячка бы сейчас! Честное слово, полжизни отдал бы сейчас за маленькую рюмашку коньячка! Какое-то наваждение... Закрываю глаза и вижу бутылку коньяка. И пять звездочек на этикетке!
Мне не спалось.
Ребята давно разошлись по своим комнатам и, наверное, уже видели десятый сон. А в мою голову все лезли и лезли мысли, совершенно не дававшие возможности сомкнуть глаза. Нервишки шалят. Подготовились мы очень хорошо, но я все-таки волнуюсь...
Тихонечко выбираюсь на балкон, прислоняюсь спиной и затылком к косяку двери, и взглядом шарю по небу. Ближе к ночи ветер разогнал облака, и теперь над Москвой почти чистое небо. Правда, засветка от городских улиц мешает увидеть звездную высь в ее полном великолепии, но кое-какие самые яркие небесные огоньки все-таки видно.
Операция, в которой мне предстояло принять участие, была задумана давно. При выполнении анализа этой ветви временного континуума нашим историкам удалось выяснить, что на рубеже второго и третьего тысячелетий группа очень талантливых писателей-фантастов и несколько их самых горячих почитателей - в этом мире их называли «эльфами» - погибли при попытке угнать пассажирско-грузовой самолет в зарубежье. Сотрудники Института путешествий во времени зарылись в местные архивы и обнаружили, что гибель литераторов и их товарищей была далеко не случайной. Если партийное руководство рассчитывало просто сплавить фантастов и «эльфов» за границу, то верхушка государственной полиции и часть членов Политбюро вовсе не горела желанием плодить будущих диссидентов. Затесавшийся в группу ребят-«эльфов» агент ПГБ после пересечения самолетом финской границы простым нажатием кнопки привел в действие портативную мину. Агент, впрочем, не знал, что в его руках взрывное устройство. Он до самой смерти был уверен, что должен просто включить радиомаяк, который позволит более точно следить за передвижением в небе небольшого грузопассажирского самолетика...
Все это и предопределило мое появление в этой реальности – за полгода до драматических событий. Было бы очень расточительно с точки зрения принятых в нашем обществе моральных критериев и воззрений на историю человеческой цивилизации дать погибнуть целой плеяде талантливейших людей, умеющих создавать настоящие Миры. Тех людей, по книгам которых мы когда-то строили и наш собственный мир.
Проникнуть в группу готовящих покушение «эльфов» было не так уж и сложно. Ребята имели весьма поверхностное представление о том, что такое настоящая конспирация.
Сложнее оказалось внедриться в структуру здешней секретной службы - ПГБ, чтобы оказаться тем самым агентом, который и должен будет через несколько дней привести в действие адскую машинку на борту летящего самолета. Вспоминать тошно, сколько всяких мерзостей пришлось учинить, чтобы втереться в доверие к «пэгэбэшникам» - кураторам этой тайной операции. Зато теперь у нас есть полная уверенность, что события будут развиваться не по их, а по нашему сценарию.
Через неделю в карельских лесах действительно найдут обломки АН-2, угнанного с маленького аэродрома «группой неустановленных лиц» и вылетевшего в Финляндию. Отыщут даже части тел его пассажиров. Наши спецы из отдела имитации поработают на славу. И партийное руководство, и «гэбэшники» на все сто процентов будут уверены, что беглецы погибли в авиационной катастрофе.
Конечно, перед самым вылетом самолета в зарубежье я открою писателям и «эльфам» всю правду. И у каждого из них будет возможность выбора.
Можно остаться здесь, в стране. Изменить фамилию и внешность, жить на нелегальном положении. Писать под псевдонимами и распространять в самиздате свои книги. Бороться и словом, и делом с этим дурацким режимом, который, несмотря на все попытки реанимировать его, все-таки исторически обречен.
Можно перебраться на сытый и самодовольный Запад. Жить в эмиграции, скрываться от агентов ПГБ и тайком переправлять в Советский Союз свои новые книги – конечно, тоже под псевдонимами... Верить и надеяться, что когда-нибудь вернешься в обновленную и восставшую из пепла страну.
И можно отправиться в наше время, в наш мир. В тот мир, где любят и умеют создавать настоящие Миры. Где всегда найдется работа и для Учителей, и для их Учеников. Где можно жить свободно и творить.
Я не знаю, какой выбор сделает каждый из тех, кто сейчас томится в тюремных камерах или спит в соседних комнатах. Но что бы каждый из них не выбрал, и наш, и этот мир уже не будут прежними.
И зажгутся во Вселенной новые звезды...
Фигура на балконе замерла, опершись спиной на косяк двери. Голова чуть запрокинута, взгляд устремлен в вечернее небо. Наверное, рассматривает звезды, искорками постепенно проступающие в густеющей черноте.
«Галеон» завис в режиме невидимости метрах в сорока перед балконом, почти над самой крышей школы напротив дома, в котором собрались «эльфы»-заговорщики.
- Это один из них? – Милентьев кивает подбородком в стороне застывшей фигуры.
- И не просто один из, - ухмыляюсь я. – Это сам пан резидент. Внедренный в операцию агент с другой Земли. Так сказать, собственной персоной и во всей красе.
- О, вот даже как! – Белесые Жоркины брови удивленно взлетают вверх. – Ну, а в чем состоит моя задача?
Жора Милентьев – мой постоянный напарник. В разных операциях мы меняемся с ним местами: то он куратор, а я – резидент, то наоборот. Куратор Чеслав Волянецкий – резидент Георгий Милентьев. Куратор Милентьев – резидент Волянецкий. В нынешнем деле моя очередь командовать.
- Нужно будет обеспечить плотный контроль над операцией, которую затеяли вот этот субъект на балконе и его руководители, - говорю я. – Вся их затея должна осуществиться успешно – от «а» до «я».
На лице Жорки проявляется такой коктейль брезгливости и отвращения, словно он только что сунул себе под язык горькую пилюлю. Понятно, миростроителя со стажем оторвали от славных дел для участия в пустяковой затее, с которой может справиться даже новоиспеченный стажер с подготовительных курсов. Сейчас я услышу проникновенную речь о том, что нельзя заколачивать гвозди микроскопом. В финале этого пламенного спича будет констатация того очевидного факта, что некоторые кураторы совершенно разучились отстаивать интересы подчиненных им резидентов в Штабном Коллегиуме.
- Извини, дружище, что пришлось выдернуть тебя для этой операции, - превентивно смягчаю ситуацию я. – На мне сейчас плотно завязано сразу три проекта, причем два – в критической стадии. А у тебя только меркурианская экспедиция, да и то в относительно спокойной фазе…
Жорка действительно сейчас ведет только полет «Гермеса» к первой по счету от Солнца планете в одном из создаваемых нами миров. И тому кораблю махать солнечными батареями по орбите до встречи с целью еще почти три недели. Как раз успеем здесь разделаться со всеми делишками и «подчистить хвосты».