- Ну, не разорваться же мне, в самом-то деле? – слегка подбавляю в голос горечи и трагизма. – Коллегиум решил, что я могу здесь что-то прошляпить. Вот и решили тебя сюда на недельку-другую выдернуть…
- Ладно, - Милентьев обречено вздыхает. – Так – значит, так. От судьбы и руководства не уйдешь. Давай, излагай суть.
- В мире, из которого сюда забрался этот товарищ, - я киваю в сторону фигуры на балконе, - построено коммунистическое общество…
Жорка выкатывает глаза, а его брови вновь совершают взлетное движение:
- Э… Это в каком же смысле?
- В самом прямом. Там имеет место быть коммунизмус обыкновенус. Во всей своей полноте.
- Ух ты! Вот бы хоть одним глазком…
Я понимаю Жоркины удивление и восторг. Если бы мне предложили показать действующий вечный двигатель, я бы тоже не отказался. А коммунизм давно уже считается совершенно недостижимым общественным идеалом. Проще говоря, утопизмом чистой воды.
- По крайней мере, эти товарищи там так считают. - Я чуть смягчаю Жоркин информационный шок.
На лице Милентьева начинает проявляться выражение, какое бывает у ребенка, которому пообещали купить пирожное, но так ничего и не купили:
- А, то есть на самом деле…
- На самом деле, - я с корнем вырываю первые ростки Жоркиного разочарования, - они построили свой мир строго по заветам Маркса, Ленина, Энгельса и еще целой кучи коммунистических теоретиков и вождей.
- Э... Ну, насколько я знаю, коммунистические теоретики… - начинает Милентьев, но я ловлю его мысль на лету и вырываюсь вперед:
- …Не оставили точных рецептов построения светлого будущего для всего прогрессивного человечества. «От каждого по способностям и каждому по потребностям», «Все во имя человека, все для блага человека»… Ну, и прочие «бла-бла-бла» и «трам-пам-пам».
- Тогда как…?
- Эти ребята просто передрали в план строительства собственного будущего видение коммунизма из книг тамошних фантастов. Там у них были свои братья Строгановы, Ефремин, Мартыненко и прочие, и прочие. По этому интегральному миксу и начали преобразовывать социум. Чтобы получился «мир, в котором хотелось бы жить». Два или три переходных поколения, чуть-чуть крови и репрессий – как же без этого при строительстве Светлого Будущего? – и вот вам опаньки: мир победившего коммунизма под ключ. Строго по калькам товарищей писателей.
- О-бал-деть! – Мне не часто приходится видеть Милентьева с отвисшей от удивления челюстью. По крайней мере, в последние четыреста-пятьсот лет точно не видел. – А мы куда смотрели?
- Коллегиум решил умыть руки. Поэкспериментировать. Если мы строим разные миры, то почему же хотя бы в одном из них не дать людям построить настоящий коммунизм? По хотелкам авторов и рецептам из фантастических книжек.
- И у них все получилось?
- Представь себе, да. В том мире объединенный союз социалистической Германии, народного Китая и индустриализированного СССР на рубеже пятидесятых-шестидесятых годов двадцатого века быстро и без крови сломил сопротивление англо-американской буржуазной коалиции – и пошло-поехало! Через два века, к середине двадцать второго столетия мир было не узнать. Честное слово, шикарный мир получился. Свежий тортик, а не мир. Ухоженный, чистенький, безопасный… Живи – не хочу!
- И все-таки что-то там пошло не так, - Милентьев старается проявить способности экстрасенса, улавливая малейшие перемены в моем голосе. – Что-то у них там застопорилось, да?
- Примерно полвека все было и в самом деле как в сказке. Общество без социальных конфликтов и почти без личных конфликтов. Жизнь пристойна, благодушна и жизнерадостна. Правда, были и отступления от «писательских калек». Они так и не открыли возможностей перемещения за пределы Солнечной системы – ну вообще никакой там сигма-деритринитации или квантовой терьямпампации. Поэтому завязли на околосолнечных планетах. Хотя и там работы было выше крыши… Почему-то никак не начинались ни «вертикальный прогресс», ни информационно-технологическая сингулярность, описанные в книгах учителями-фантастами. И никак не отыскивался какой-нибудь «Т-зубец в ментограммах».
- Счастливая рутина, - прокомментировал Жорка. – Счастье для всех… Только нудное!
- Вот-вот! – киваю я. – И примерно через полвека всеобщей радости вдруг начались проблемы. Рост количества людей, которые, несмотря ни на какие «теории воспитания», вообще ничего не хотели делать. Только получать удовольствия: есть, играть в несложные игры, нежиться на пляжах… Резкий спад рождаемости. Сокращение населения уже через два десятка лет привело к торможению научно-технической активности, динамика развития общества стала стремительно угасать. Свертывание работ в космосе. Целые научные направления стали пробуксовывать – не хватало исследователей. В казалось бы нерушимо стабильном обществе стали происходить весьма странные вещи… Какие-то беспричинные неконтролируемые вспышки агрессии. Массовые фобии. Поднялась волна самоубийств. Конечно, они поняли, что что-то идет не так… Их Мировой Совет ищет выход, над проблемой корректировки работают академии и институты, но пока зримых результатов нет. А тут в результате экспериментов с проникновением в иные измерения они наткнулись на здешний мир. Очень похожий на их собственный, но пошедший в своем развитии другим путем. С необъяснимым опозданием во времени примерно на два века. И в этом чужом мире есть свои строители миров, которых можно тайно изъять и пригласить в свой мир. Авось чего-нибудь дельного и подсоветуют…
- Ясно, - машет рукой Милентьев. – Итак, моя роль – это контроль?
- Чтобы не было случайностей. Пусть у этих ребят из другого мира все получится.
- Странный способ решать проблемы, - скептически фыркает Жорка, - тащить к себе экспертов из другого мира!
- Учителей, - поправляю я. – Не экспертов, а настоящих создателей миров. И вообще они уверены, что здесь - одно из ответвлений их собственного мира.
- Как это?! Раздвоение мира?
- Да, в некой точке бифуркации.
- И мы не собираемся им открыть глаза? Не скажем правду?
- А зачем? Для нас это, в некоторой степени, тоже эксперимент. Ведь еще не было случая, чтобы два созданных нами мира самостоятельно вышли на прямой контакт друг с другом…
- Ну, это с большим допущением можно полагать, что вышли, - кривится Жорка. – Один мир на контакт вышел, но так и не понял, что перед ним совершенно иной мир, а не какая-то его собственная параллельная реальность. А второй мир вообще ничего не знает: ни о том, что где-то есть первый мир, ни о том, что тот мир идет на контакт.
- Вот и хорошо. Рано им еще официально контактировать. Вот когда мы выведем в общее пространство все созданные нами миры и создадим во Вселенной Великое Кольцо человеческих миров…
- Чеслав, а ты веришь, что оно будет? – Милентьев щурит глаза. – Что наши миры, когда мы откроем им все карты, пожелают объединяться? Что не расползутся по каким-то своим норам?
- Все не расползутся, Жорик, - улыбаюсь в ответ. – Хотя бы часть захочет жить в объединенной человеческой Вселенной. А те, которые уйдут в «самостоятельное плавание», рано или поздно вернуться. Потому что вместе осваивать Большой Космос все-таки лучше, чем торить пути к другим галактикам в гордом одиночестве.
- Ладно, пан куратор, - смеется Жорка. – Будем считать, что ты наставил на путь истинный заплутавшее в высоких материях подмастерье. Когда мне приступать?
- Вчера.
- Даже так?
- Именно так. Я скину тебе на коммуникатор информфайлы. К завтрашнему утру ты должен быть во всеоружии.
- Садист ты, Волянецкий, - кряхтит Милентьев. – Эксплуататор!
- Рабочая группа – четырнадцать человек с Тань Жи Лин во главе – ждет нас на Антарктической базе.
- А, так Тань тоже будет при деле? – Жорка сразу забывает о бессонной ночи, которая его ждет. С Жи Лин у них давняя взаимная симпатия.
Я трогаю «Галеон». Мы за пару секунд поднимаемся на высоту около ста километров и берем курс на юг. Выключаю невидимый режим, и мы звездочкой плывем под далекими настоящими звездами.
Теми самыми, на которые завтра шагнет объединенное человечество из созданных нами миров.
1999 год
Владислав Власеч
«Не стояли звери около двери…»
(о влиянии июльского (1963 года) Пленума ЦК КПСС на развитие научной фантастики и фэнтези в Советском Союзе)
«Не стояли звери
Около двери,
В них не стреляли,
Они не умирали…
(Стишок очень маленькой девочки)
В июле нынешнего, 2013 года исполняется пятьдесят лет со дня проведения Пленума Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза «О неотложных вопросах идеологического и пропагандистско-агитационного значения в советской культуре», оказавшего огромное влияние на развитие фантастики и фэнтези как в литературе СССР, так и - косвенно - в литературе русского зарубежья.
По мнению исследователей советской культуры, проживающих за границами СССР, вся «послесталинская» (т.е. после смерти И.В.Сталина 5 марта 1953 года) эпоха развития советской литературы может быть разбита на несколько периодов. По крайней мере, два из них предшествовали Июльскому (1963 года) Пленуму ЦК КПСС, и по существу являются теми «начальными условиями», которые необходимо рассмотреть для объективной оценки влияния принятых решений на развитие фантастики в Советском Союзе.
Среди историков-советологов, живущих за пределами СССР, период с марта 1953 года по июнь 1957 года принято называть «временем управленческой смуты». В эти годы в Советском Союзе реальная политическая власть поочередно перетекала от Л.П.Берия к Г.В.Маленкову, а затем к Н.С.Хрущеву.
Большая часть книг советской фантастики этого периода - это произведения зачастую ограниченные лишь техническ