Моя идиллия длилась дней десять, и уже стала приедаться, когда в «Дружбу» явилась веселая галдящая компания – человек сорок молодых и талантливых авторов во главе с благообразным и седовласым мэтром отечественной фантастики. Литераторам предстоял двухнедельный творческий семинар – ежегодная школа писательского мастерства, которую именно здесь, в «Дружбе», уже почти полтора десятка лет проводил известный советский писатель, лауреат многих литературных премий, редактор журнала «Советская фантастика» и прочая, прочая, прочая Борислав Аркадьевич Строгицкий. Кроме этого, он был еще и фантастом во втором поколении: его отец, Аркадий Натанович Строгицкий в соавторстве с братом Борисом написали те самые «Землю пурпурных облаков», «Дорогу к Юпитеру» и «Будем жить!», которые увлекли юного школьника Жорку Луганцева до такой степени, что он, едва получив на руки школьный аттестат, тут же подал документы во Всесоюзную школу космогации.
С утра сердце звало меня купаться и бродяжничать среди лесов, а писатели оккупировали актовый зал и до самого вечера «мыли косточки» своим опусам – романам, повестям и рассказам. Поэтому пару дней я и перспективные молодые побеги литературного мира существовали в параллельных вселенных. Но вечером третьего дня мы столкнулись лоб в лоб.
Я зашел в бар, взял у бармена Бори стаканчик легкого вина, сырную нарезку и решил выйти на веранду, посидеть в плетеном кресле и полюбоваться на дивно хорошую сегодня полную Луну. Иногда приятно взглянуть со стороны на то, что уже видел под другим ракурсом и чуть с более близкого расстояния. Распахнул стеклянную дверь, и нос к носу столкнулся с самим собой.
Сначала мне даже показалось, что за дверью находится обычное зеркало. Стоявший напротив меня человек был высок, худощав, русоволос. Карие глаза глядели на мир с легкой иронией, полноватые губы чуть тронула улыбка. Одет он был в старенький серый свитер, джинсы и коричневые разношенные туфли – совершенно так же, как и я. В руках мое отражение держало стакан с вином и тарелочку с какой-то закуской.
Мы окинули друг друга взглядом и одновременно расхохотались.
- Александр Степанков, - отсмеявшись, представился незнакомец. – Писатель-фантаст.
- Георгий Луганцев, - улыбнулся в ответ. – Военный космолетчик.
Разумеется, у писателя-фантаста и космовоенлета всегда найдется масса тем для обсуждения, поэтому в тот вечер мы не ограничились стаканчиком вина и легкой закуской, а оторвались по полной, хотя и без излишеств и перебора. Бармен Боря, - Бар-Бор в моей интерпретации, - он же Боря-бармен – и соответственно, Бор-Бар по версии моего нового знакомого, - стал свидетелем нескольких горячих пари, доброго десятка версий таинственных происшествий в истории человечества, и множества занятных житейских историй. К полуночи, когда мы решили разойтись по номерам, писатель Степанков уже по-свойски называл меня Жорик, а я дружески величал его Сандро.
Так начались наши «писательско-космические» вечера. Около семи, завершив свои дневные дела: он – литературные «штудии», а я – программу очередного дня отдыха, мы встречали в баре, брали у Бар-Бора по «стартовому» стаканчику вина или «изначальной» бутылочке пива и шли на «дружескую» веранду. Садились в плетенные кресла и болтали до самой полуночи обо всяких интересностях – о пришельцах из космоса и НЛО, о загадках древности и тайнах отечественной истории, о том, почему до сих пор ни один советский автор не получил литературную Нобелевку и отчего ни мы, ни американцы, летая к Луне, Венере и Марсу, так пока и не добрались до Меркурия. Ну, и еще Сандро очень интересовали мои рассказы о космических полетах и всемирно известных космовоенлетах: Владиславе Пастушенко, Льве Зайчонке и Игоре Лосеве.
Вместе мы провели пять вечеров. А на шестой день я вернулся с рыбалки и застал в «Дружбе» суетливых и деловитых сотрудников местной милиции, которые поочередно допрашивали обслуживающий персонал «Дружбы», участников литературного семинара, и всех остальных постояльцев гостиницы.
Писатель Александр Викторович Степанков, которого я звал Сандро, около полудня был найден мертвым на берегу реки. Он лежал, раскинув руки на асфальтовой дорожке – словно в последнее мгновение перед смертью собирался взлететь. Ему выстрелили в спину, пуля вошла в тело под левой лопаткой, и пробила сердце навылет.
Допрашивали меня милиционеры майор Староперцев и лейтенант Зеленоструков, Игнатий Дормидонтович и Неофил Владленович соответственно - если бы не обстоятельства, я бы, наверное, рассмеялся. Староперцев был коренаст и невысок ростом, Зеленоструков – напротив, худ и долговяз.
Наша беседа заняла едва ли пару минут. Лейтенант спросил у меня, где я был сегодня днем примерно с одиннадцати и до часу пополудни. Я честно ответил, что рыбачил на берегу реки, метрах в ста от пешеходного мостика, и никуда не отлучался.
- Нет ли у вас пистолета марки ТТ? - хмуро поинтересовался майор. – Случайно… Ну, может быть, вам подарил кто-то.
- Нет, - снова четно признался я. – Мне не дарили оружия.
Никогда не держал пистолет ТТ в руках. Аварийный набор на наших космических кораблях комплектуется стандартным «макаровым».
На этом разговор закончился. Я был даже несколько разочарован его краткостью. Наверное, разочарование как-то отразилось на лице, потому что Староперцев тут же пояснил, почему вопросов больше нет: на речном берегу меня хорошо было видно с находившегося за мостом въездного КПП, и дежурный твердо подтвердил мое присутствие в этом месте в течение времени, когда произошло убийство.
Настроение было скверным. В номер идти не хотелось, и я поднялся в бар. У стойки попивал пиво из стеклянного бокала вежливый старик в широкополой шляпе, о чем-то вполголоса беседуя с барменом Борей. Я тоже заказал себе пиво.
- Вас уже тоже опрашивали? – поинтересовался старик, поприветствовав меня.
- Да, - я кивнул.
- Наверняка этого молодого человека убил кто-то из заезжих, - сказал старик, выпятив нижнюю губу. – Какой-нибудь гастролер-рецидивист. Может быть, с целью ограбления…
- Чужих на территории не было, - отозвался из-за стойки Бар-Бор. – Забор под сигнализацией, а через КПП никто не проходил. Установленный милицией факт.
- Вы откуда об этом знаете? – Старик недовольно покосился на бармена.
- Услышал, - Бар-Бор улыбнулся. – Перед тем, как уехать, двое местных милиционеров зашли в бар выпить кофе. Ну, и говорили об убийстве. Извне на территорию никто не проходил. На берегу Полянца чужих следов тоже не нашли. Значит, и на лодке никто чужой приплыть не мог. А еще сказали, что все постояльцы из «Сталинца» сегодня ездили на экскурсию в Свято-Преображенский храм.
- А если был подкоп? – не сдавался старикашка. – Убийца мог пробраться в зону отдыха под забором!
- Вы хотите сообщить об этом следствию? – сухо поинтересовался я. Тоже мне еще, доморощенный Эркюль Пуаро выискался. Жеглов и Шарапов в одном флаконе.
- Пусть сами додумаются, - старик презрительно фыркнул, и, наконец, счел нужным представиться, слегка приподняв шляпу:
- Ипполитов Матвей Иванович, учитель истории.
- Георгий Сергеевич Луганцев, космовоенлет, - нехотя отозвался я. У меня не было никакого желания вступать в разговор.
Ипполитов отхлебнул пива и продолжил:
- Ну, если убийца не из заезжих, то это непременно кто-то из писателей или служащих гостиницы.
- С чего вы взяли? – Из вежливости я все же решил поддержать беседу. – А остальные постояльцы? Не из писательской группы?
- Все остальные сегодня вместе со «сталинцами» были на экскурсии в Свято-Преображенском храме, - сообщил старик. – На территории оставались только вы и эти писатели…
Он настороженно зыркнул в мою сторону и спросил:
- Вы были близки с убитым? Я несколько раз видел вас вместе.
- Меня видели с КПП, - сказал я, предваряя его расспросы. – У меня есть алиби. А с Сандро мы действительно дружили…
- Упаси Господи, - Ипполитов замахал руками. – Я вовсе не собирался подозревать вас!
- Это радует, - я саркастически ухмыльнулся. Ипполитов начинал меня раздражать, но уходить из бара мне не хотелось.
- Умереть так рано… - старик вздохнул. - По-настоящему великие люди часто уходят рано… Ленин… Если бы в 34-м его не убил этот негодяй Николаев… Или Иосиф Виссарионович…»
- Но Сталин умер в девяносто пять, в семьдесят четвертом, - заметил я. - Это весьма почтенный возраст, вы не находите?
- Ему бы еще годика три прожить… - рот Ипполитова искривила горькая улыбка. - Ах, если бы не эта внезапная смерть! Он не отдал бы Китай каппутистам!
- Кому?!
- Идущим по капиталистическому пути, - немедленно пояснил старик. - У Вячеслава Михайловича Молотова уже не было сил удерживать сталинское знамя. Кооперация… Мелкое предпринимательство и рынок… Мы идем не туда! А нынешний генсек Распутин – так вообще правый ревизионист и либерал…
Учителя истории понесло. Наверное, стал на хорошо проторенную глубокомысленными рассуждениями дорожку. Даже щеки порозовели от возбуждения.
Я почти не слышал, что он говорил. Словно вата заложила уши. Долетали только отдельные слова и фразы:
- Дестабилизирующие факторы только возросли… Подрывная деятельность… Идейное растление молодежи…
Он горячечно бормотал себе под нос, жужжал и зудел, как надоедливая муха в жаркий июльский день. Я закрыл глаза.
- Но ничего, скоро все поменяется! – Ипполитов, наконец, завершил свой монолог. – Справедливость должна восторжествовать!
«Справедливость должна восторжествовать!», - мысленно повторил я про себя.
И понял, чем буду заниматься.
Я найду убийцу Сандро. Чего бы это мне не стоило.
Потому что справедливость должна восторжествовать.
Меня распирало от возбуждения и едва сдерживаемой злости. Мой друг Сандро был мертв, и я не верил, что местная милиция, - все эти староперцевы и зеленоструковы, - сможет отыскать убийцу.