Мы поспешно выходим из квартиры. Кабина скоростного лифта, который поднял нас сюда, все еще находится на тридцать шестом этаже, и мы тотчас же вскакиваем в его стеклопластиковую коробку. Я нажимаю самую верхнюю кнопку. Несколько секунд – и перед нами холл сотого этажа. Я хватаю Лизу за руку и тащу ее в сторону лестницы на крышу.
Лестница заканчивается запертой на замок дверью, и приходится двумя выстрелами из моего «хлоппера» открыть нам путь на волю.
Крыша дома похожа на пустой бассейн: плоскость, огороженная бортиком. Увы, стоянка флайеров пуста.
- Мы в ловушке, - уныло констатирует Лизавета. – Отсюда можно выбраться только через подъезд, а там уже наверняка полиция…
- Не вешай нос, мое золотце, - ободряюще подмигиваю я. – Выход возможен из любых ситуаций!
Я манипулирую с бугорками-кнопочками на пряжке брючного ремня, а потом обнимаю Лизу со спины.
- Что ты собираешься делать?
- Сейчас мы немножко полетаем, солнышко! – мой ремень оживает и ползет по талии, удлиняясь и охватывая тонкий торс Лизелотты.
- Ни за что! – Лизхен делает попытку вырваться, но я еще крепче сжимаю ее в объятиях и тащу к краю крыши.
- Анри, ты сошел с ума, - кричит моя милая феминистка. – Я не хочу!
- Поверь, это все-таки лучше, чем давать нудные пояснения в полиции! - Я нежно целую Лизочку в ушко, рывком приподнимаю над бортиком крыши и решительно шагаю вместе со своей ношей в воздушное пространство.
Мир цветными полосами закручивается вокруг наших летящих к земле тел. Лизи истошно вопит. Звук ее голоса чем-то напоминает рев турбины незаглушенного флайера.
Из наспинной части моего ремня вырастают мощные махолеты. Крылья мгновенно разворачиваются во всю свою четырехметровую ширь, стабилизируют наше стремительное падение вниз и спустя долю секунды уже выводят нас из крутого пике в горизонтальный полет.
Лизавета захлебывается криком, на несколько секунд замолкает, жадно глотая воздух, а потом снова начинает орать, но теперь уже восторженно. Полет на махолетах – это все-таки несказанное удовольствие. Да и вид с неба на Цюрих открывается просто потрясающий.
Я шепчу команды в коробочку уникома, и краснокожий эмоб в автоматическом режиме покидает двор негостеприимного дома Клауса Зейца. Нас ждет встреча уже за городской чертой.
Управлять махолетами несложно. Эту премудрость я освоил еще в студенческие годы и закрепил практикой на разведкурсах. Мы летим на высоте примерно трехсот метров – в зоне обычных полетов индивидуальных воздушных аппаратов и аэротакси. Полет доставляет мне истинное удовольствие, и я вполголоса начинаю напевать старинную песню русских авиаторов:
- Мы рождены, чтоб сказку сделать былью, преодолеть пространство и простор…
- Анри, - Лизи пытается заглянуть мне в лицо, - ты знаешь русский язык?
Этот вопрос она задает на отличном русском, совершенно без акцента.
- Моя бабушка была родом из России, - говорю я ей почти в самую ушную раковину и добавляю к словам легкий поцелуй. – Поэтому в детстве я часто гостил у родственников в Евраконе…
Объяснение вполне удовлетворяет напарницу по полету. Я же в свою очередь удостоверяюсь, что и в Южной Америке среди университетских преподавателей математики с немецкими корнями есть милые дамы, прекрасно знающие язык Пушкина и Тургенева.
Русский… В наше время не принято называть свою национальность. Это считается нетолерантным и неполиткорректным. Живешь в Евроазиатской Конфедерации – значит, евраконовец. А национальность – это уже давно ставшая архаичной мелочь. Рудимент ушедшей эпохи.
Мысли возвращаются к рыжеволосой женщине, прижавшейся спиной к моей груди. Странная все-таки вещь интуиция… И отмахнуться от нее не получается, и как-то логически объяснить ее совершенно невозможно. Интуиция подсказывает, что «загадочная Лизелотта», так неожиданно упавшая «на хвост» на эмоб-трассе где-то между Парижем и Мадридом, все-таки не представляет для меня опасности. Несмотря на то маленький предмет, который я нашел в ее сумочке еще в первый день нашего знакомства.
Мы продолжаем воздушный туристический рейс на «крыльях любви»: я некоторое время кружу над центром города, давая Лизе возможность насладиться всеми прелестями полета и открывающимися с высоты пейзажами. А потом беру курс на радиопеленг эмоба. Минут через пятнадцать мы оказываемся уже над окраинами Цюриха.
Красненький эмобильчик дожидается нас на площадке для остановок транспорта недалеко от трассы Цюрих – Берн. Я совершаю управляемый спуск на родную землю, приземляюсь и шлепком ладони по кнопкам-бугоркам складываю махолеты обратно в едва заметное утолщение – нашлепку на спинной части брючного ремня.
Освободившись из объятий креплений махолета, Лизхен немедленно поворачивается ко мне. Глаза ее сияют, а руки тут же обнимают мою шею.
- Ты настоящий летчик, настоящий «дракон», - восторженно шепчет Лизелотта и принимается покрывать горячими поцелуями мои щеки, лоб, губы. – Любимый штандартендракон…
Вы когда-нибудь занимались сексом в ярко-красном эмобе - кабриолете всего в ста метрах от международной трассы, по которой едва ли не сплошным потоком мчатся грузовые и легковые машины, элебусы с туристами и персональные «членовозы» с вип-пассажирами?
Итак, на сей раз нить расследования не просто оборвалась – ее грубо и бесцеремонно рассекли, заодно лишив жизни несчастного Клауса Зейца. Вполне возможно, что кто-то очень не хочет, чтобы я копался в «деле об исчезнувших».
Но меня препятствия всегда только подзадоривают.
Следующие сутки мы отдыхаем в номере одной из гостиниц в Берне. Лизи валяется в кровати и читает какой-то слезливый женский романчик, а я напрягаю глобальную сеть разными запросами.
Зейц работал водителем в фирме «Медтранс», оказывающей услуги по медицинской транспортировке в масштабах всей старушки Европы. А раз так, то почему бы через глобу не проследить маршруты этой фирмы?
Сеть мгновенно выдает ответ. Из Валенсии тонкая нить транспортировки тянется по континенту прямехонько в Женеву.
В Женеве несколько десятков медицинских учреждений. В какое же из них доставляются контейнеры?
Мне здорово помогает с ответом на этот вопрос уником Зейца, взятый с места убийства. Каждый человек пользуется глобой практически постоянно. Значит, и Клаус должен был выходить на связь с родственниками и друзьями, в том числе и из Женевы. Часть этих взаимных коммуникаций непременно должна совпасть с местом расположения конечного пункта доставки контейнеров, который – как следовало из моих изысканий - находится в этом швейцарском городе.
Я хакерю пароль на уникоме Зейца, и через пару минут в моем распоряжении оказывается карта Женевы с обозначенными на ней точками контакта водителя с глобальной сетью. Добрый десяток запросов на доступ в глобу Клаус сделал с территории госпиталя Ордена Розы…
Настоящий разведчик всегда немного напоминает ученого. Мы точно так же начинаем любое исследование с постановки проблемы. Потом делаем второй шаг – составляем перечень гипотез, как набор вариантов возможных решений. А затем нужен третий шаг – эксперимент. Теперь возможные решения проверяются поочередно с помощью любой опровергающей их информации. А эта информация добывается, чаще всего, оперативным путем: ты отрываешь задницу от удобного кресла, берешь ноги в руки и весело шлепаешь по лужам прямо в пасть к Змею Горынычу, чтобы лично убедиться в том, что левый верхний клык его центральной головы действительно разъедает неумолимо прогрессирующий кариес…
По данному делу я формирую единственную и весьма простенькую гипотезу: госпиталь Ордена Розы – это конечная точка маршрута, по которому перевозят фигурантов «дела об исчезнувших». Это место, где с пропавшими людьми происходит нечто.
Теперь эту гипотезу нужно проверить экспериментально: лично и на месте.
Несмотря на словесное осуждение «авантюры», Лизи все же милостиво соглашается стать моей соратницей по «тайному проникновению во вражескую цитадель».
Авантюра… Конечно, лезть вперед очертя голову, с грацией тяжелого танка на складе стеклянной посуды, действительно не стоит, но… Но не зря же народ еще много веков назад сказал: «Кто смел, тот и съел». А спустя еще несколько столетий устами своих лучших представителей добавил: «Кто не рискует, тот не пьет шампанского!»
Я привык правильно питаться во время работы, да и бокальчик шампанского мне отнюдь не повредит, поэтому посредством обычных шпионско-диверсионных манипуляций в глобе я влезаю в делопроизводство фирмы «Медтранс» и копирую сопроводительные документы на груз – парочку контейнеров с пациентами.
На следующий день в арендованном медицинском эмобе, выкрашенном в цвета «Медтранса», мы въезжаем в ворота госпиталя Ордена Розы. Я сижу за рулем эмоба, Лизочка пребывает в образе медицинской сестры, а два трупа, взятых напрокат в городском морге по двести пятьдесят кредиток за штуку, играют роль упакованных в контейнеры больных. На въезде я сообщаю охране, что впервые участвую в перевозке такого важного груза, и прошу указать кратчайший путь к месту назначения. Охранник машет рукой в сторону дорожки к госпитальному корпусу номер четыре.
Нам еще раз везет около самого корпуса. У его входа припаркована настоящая машина из «Медтранса». Из нее как раз выгружают три медицинских контейнера. Хотелось бы верить, что с исчезнувшими…
Когда оцениваешь какую-то информацию, - главное не ошибиться. Всегда хочется истолковать то, что видишь в соответствии с собственными взглядами, предубеждениями и мечтаниями. Вот и сейчас опыт говорит «да», но маленький червячок сомнения все равно где-то глубоко грызет душу.
Мы с Лизхен оставляем наш эмоб и совершенно беспрепятственно присоединяемся к группке медперсонала, которая катит контейнеры по коридорам госпитального корпуса. Конечной точкой маршрута оказывается процедурная комната в торце здания. В центре комнаты высится обычная муфельная печь, в которую тут же загружаются