- А, результат «Утечки мозгов»! - догадался Саул и широко развел руками. - Ну, товарищи, тогда я снимаю все вопросы!
В восемьдесят восьмом, когда тогдашний Генсек Ромаков от большого ума в одностороннем порядке прервал окончательно все переговоры с Западом о взаимном разоружении и объявил о начале ускоренной милитаризации околоземного космического пространства, находившийся в ссылке в Горьком опальный академик Захаров обратился к советским ученым с призывом не делиться результатами своих научных разработок с властями. Поначалу призыв не нашел широкого отклика среди работников науки, но когда - уже при генсеке Лихачеве - руководство страны, чтобы сохранить идеологическую монополию партии, стало брать под свой жесткий контроль компьютерную и видеотехнику, произошел спонтанный и молчаливый всплеск протеста в научной и технической среде. Количество научных сотрудников и инженеров, не желающих, чтобы плоды их ума служили укреплению до нельзя бюрократизированного режима, стало стремительно расти. Нет, научные разработки продолжались, как и ранее, но правительство в Кремле с некоторых пор стало получать в свое распоряжение лишь очень скромные результаты научной деятельности советских ученых и инженеров. А в «подполье», - в лабораториях, наспех созданных в гаражах и сарайчиках, - начали появляться совершенно невиданные механизмы и технологии. Вся эта неформальная и никем не координируемая программа в среде научной интеллигенции получила название УМ – «Утечка мозгов». На недоуменные вопросы различного уровня парткомов и партбюро, почему постоянно снижается эффективность научных разработок, ученые только пожимали плечами и отвечали непонятной и с точки зрения партийного чиновничества, совершенно неуместной в данной ситуации пословицей: «Сила есть - УМа не надо!»
- Кроме этого, - Эдик запихнул ящик с генератором под диван и выпрямился, - творческий коллектив нашей научной лаборатории уполномочил меня презентовать нашей группе еще один предмет.
Амперян на минуту скрылся в прихожей и вернулся, неся в руках длинную запыленную бутылку.
- М-м? - Дауге задумчиво наморщил лоб. - Судя по слою пыли и паутине, внутри должен быть коктейль «Молотов – Риббентроп», никак не иначе...
- Одномерно мыслите, Гриша, - хохотнул Эдик. - Хотя к воспламеняющим жидкостям содержимое бутылки имеет некоторое отношение. Армянский коньяк, десятилетняя выдержка.
- О! - брови Саула взметнулись вверх. - Эдик, а в вашей лаборатории случайно нет вакантного места сторожа? Ну, может быть, хоть на полставки...
- Так, - Жилин шутливо нахмурил брови. - Политическая оппозиция, кажется, плавно перерастает в алкогольную...
- Нужно быть ближе к народу, Иван, - захохотал Саул и похлопал Жилина по плечу. - Кстати, а где, в конце концов, наш обед?
Он сложил руки рупором и крикнул в коридор:
- Сельма! Рада! Девочки, господа офицеры голодны и хотят есть!
- Почти все уже готово, - откликнулась из кухни Рада. - Самые голодные офицеры могут возглавить группу доставки!
Саул с готовностью устремился на кухню. И в это мгновение стоявший на подоконнике желтый пластиковый телефон разразился пронзительной трелью. Майя, которая уже успела вернуться в свое кресло у окна, протянула руку и подняла трубку:
- Алло... Да... Иван, это вас.
Жилин быстро пересек комнату и взял трубку. Все замерли, не отрывая от него глаз.
- Иван? - Жилин сразу узнал приглушенный голос Сикорски. - Мне только что звонил наш друг Максим. Десятого числа, через четыре дня. Завтра с утра поедете на дачу. Машины я пришлю. Наши все в сборе?
- Да, - кивнул Иван. - Мы отдыхаем.
- Очень хорошо, - одобрил Сикорски. - Я буду ждать вас на даче. Каммерер присоединится к нам попозже. До встречи!
Жилин положил трубку, сел на диван, неторопливо закурил и только после этого сообщил:
- Звонил Рудольф Сикорски. Ребят повезут из тюрьмы через четыре дня, в среду. Завтра начинаем тренировки на загородной базе. А сегодня - расслабляемся!
Сельма и Рада превзошли своими кулинарными способностями все ожидания. По нынешним нищенским и полуголодным временам стол был накрыт просто по-царски. Здесь был и жареный с луком картофель, и аккуратно нарезанное ломтиками проперченное сало, и трех видов домашняя колбаса. Источали пряный запах маленькие, всего с мизинец размером маринованные огурчики и кругленькие, похожие на красные надутые мячики, соленые помидоры.
Эдиков коньяк решили приберечь к кофе, а мероприятие начали с более традиционного для русских застолий напитка. Первый тост Жилин, которого на сегодняшний вечер единогласно утвердили тамадой, предложил поднять за знакомство и дружбу. С должным количеством шуток и прибауток тост был общественностью принят, выпит и обильно закушен. Эдик тут же выдал на-гора основы научной теории об эйнштейновском сокращении промежутков времени за обеденным столом после первого принятия «на грудь». «Между первой и второй - промежуток небольшой», - Саул подтвердил верность «теории застольной относительности товарища Амперяна» меткой цитатой из кладезей народной мудрости и попросил многоуважаемого тамаду обозначить контуры следующего тоста. Жилин предложил наполнить рюмки за здоровье, счастье и удачу. Тройной тост был с немалым удовольствием общественностью тут же употреблен, и количество закуски на столе стало стремительно уменьшаться. К этому времени выяснилось, что Дауге является потомственным скрытым анекдотчиком, а Саул готов хоть до самого утра рассказывать смешные истории из своей армейской жизни. Когда товарищество уже совершенно изнемогло от неотвратимо накатывающихся волн смеха, Эдик вдруг вспомнил, что предыдущий тост был тройной и у него цифра «три» вызывает совершенно определенные ассоциации. Жилин попросил присутствующих «свести к нулю количество незаполненных жидкостью емкостей на столе» и после выполнения этой просьбы, произнес совершенно шикарный тост за присутствующих милых дам. Господам офицерам было предложено выпить стоя. Тут же, вопреки всем законам конспирации, выяснилось, что офицерские звания имеют только трое из сидящих за столом мужчин, а Эдик Амперян, - хоть и ни дня не служил в армии, - является в прошлом отличником университетской военной кафедры и имеет звание лейтенанта запаса. По предложению Саула за большой творческий вклад в развитие теоретической физики и организацию нынешнего стола товарища Амперяна было предложено считать временно призванным на военную службу со всеми вытекающими из этого решения льготами.
Вскоре после третьего тоста был сделан первый привал: сначала выяснилось, что запасы «огненной воды» и закуски на столе совершенно уже иссякли и требуют пополнения из кухонного «резерва Главнокомандующего», а потом товарищество почувствовало вдруг вкус к дискуссиям на самые различные темы. «Интересно, кого же они теперь будут издавать?» - вопрошал Саул, тыча вилкой в сторону выключенного телевизора. «О, с этим нет никаких проблем, - смеялась в ответ Рада. - Вы слышали о новом издании собраний сочинений Курочкина? А потом же еще всякие «комсомольцы завтрашнего дня» при Союзе писателей...» «Слушайте, - удивленно округляла глаза Сельма, - а правда, что Свиноройцев все свои рассказки просто передирает у Гаррисона? Ну, прямо слово в слово?» «Ничего подобного, - качала головой Майя. - Он только разбавляет диалогами из Гаррисона материалы очередного пленума ЦК»... «Это все потому, Эдуард, что вы - антикоммунист, - горячо доказывал Дауге. - Коммунизм - это, в общем-то, очень хорошая идея. И если бы не искажения...» «Гриша, опомнитесь, - возмущенно всплескивал руками Амперян. - Перпетум мобиле - тоже по-своему хорошая идея, но ведь не работает! Не ра-бо-та-ет!»
Жилин незаметно выскользнул из-за стола и вышел на балкон. Уже почти совсем стемнело. Было слышно, как шурша шинами по Волоколамскому шоссе, проносились машины. Где-то вдали, кажется, у самого парка, коротко прогрохотал по рельсам пустой трамвай. От пятиэтажного корпуса общежития факультета двигателистов, расположенного чуть наискось, через дорогу, доносилась музыка и веселый смех. В темном школьном дворе напротив тлело полдюжины оранжево-красных огоньков: несколько долговязых парней-старшеклассников совершенно не спешили в этот теплый осенний вечер по домам и, сложив горкой свои сумки и портфели, курили самодельные сигаретки, вполголоса матерились и отчаянно резались в карты.
А на небе одна за другой загорались звезды. Сначала из-за плывущих над головой обрывков туч робко мелькнули лучики одной, еще почти совсем незаметной глазу звездочки. Потом небосвод стал стремительно очищаться от остатков серых осенних облаков и взору Ивана открылись сперва беспорядочные звездные острова, а затем величаво и красиво обозначилось в зените над домами созвездие Ориона. Прошло еще немного времени - и состоящая из миллионов точечек светлая полоса Млечного пути рассекла холодную черную бездну пространства.
«А потом будет рассвет, - подумал Жилин и мечтательно улыбнулся. - Обязательно будет рассвет»...
Он ждал телефонного звонка весь день, но Рудольф Сикорски позвонил только поздно вечером:
- Все в порядке. Вся группа уже собралась на явочной квартире.
- Вот и замечательно, - он облегченно вздохнул. С плеч словно свалился невидимый груз. – Дальше работаем по плану?
- Конечно, все будет, как мы и договорились, - подтвердил Сикорски. – Строго по пунктам утвержденного плана.
- Вот и славно, - он принялся пальцами массировать виски. Голова с утра побаливала. Давление, наверное… Надо будет после завершения всей операции взять отпуск на недельку и махнуть куда-нибудь на юг, в Форос или в Пицунду. – А как тюремная охрана? Предупреждена?
- Мы заменили всех милиционеров-охранников в суточной дежурной смене нашими сотрудниками, - доложил Сикорски. – И очень тщательно их проинструктировали.
- Гм… А это не вызовет утечки информации об операции? - засомневался он. – Было бы крайне не желательно, если…