Люба молчала. Если ее хотят уволить, то сделают это, независимо от ее возражений. Если ей собираются навязать какую-то торговлю в обмен на возможность работать дальше, то «нет» она всегда успеет сказать.
— Не хочу тебя расстраивать, но… — Максютов нарочно потянул паузу.
Люба на провокацию не поддалась, даже в лице не изменилась, и это явно его расстроило.
— Я понимаю, всем хочется прохлаждаться в офисе, но кто-то же должен работать и в командировках.
Люба удивленно повела бровью. Аудит — это выездные проверки на предприятия, которые зачастую находятся далеко от Москвы. И она давно уже готова к тому, что ее отправят куда-нибудь в Сибирь.
— Я в офисе не прохлаждаюсь, — кивнула она.
— Прохлаждаются в Тюмени, — улыбнулся Максютов.
Тюмень так Тюмень, но почему посылают ее одну? Не доросла она еще до того, чтобы возглавить группу или даже саму себя. Не самостоятельная она единица…
— Но, к сожалению, ты будешь работать в Подмосковье. Предприятие небольшое, надеюсь, ты справишься.
Люба выразительно глянула на Максютова. Да, она оправдает возложенное на нее доверие.
Как оказалось, представитель предприятия ждал ее в машине. Это был молодой, располагающей внешности мужчина в строгом костюме и стильных очках без оправы. И машина представительского класса — черная «Ауди».
— Павел, — представился он, с радушной улыбкой открывая ей дверь.
— Любовь Яковлевна.
И она рада была его видеть, только представилась по имени-отчеству. Надо было обвести себя красной чертой, чтобы никаких поползновений в личную зону. Она официальное лицо, и отношение к ней должно быть соответствующее.
— Да, я все понимаю, — кивнул Павел.
Он продолжал улыбаться, но в его голосе вибрировала досада. Не смог он произвести нужного впечатления, и его за это не похвалят. Можно подумать, если Люба опустится до фамильярности, ее выводы по финансовому состоянию предприятия будут лояльными. Что заслужат, то и получат.
Но Павел, как оказалось, реально на нее обиделся. И всю дорогу молчал, как воды в рот набрал. Впрочем, Любу это не смущало. И без того мужского внимания с избытком. Дима, Игнат… В одного она готова была влюбиться, другой приятно раздражал воображение. Был еще Рома, но Люба старалась о нем не думать. Да, он пропал, возможно, его и в живых уже нет, но ведь она не виновата в его исчезновении. К тому же она искала его, причем с пристрастием…
Машина выехала за город, долго шла по шоссе. Люба думала о своем, за дорогой не следила. Зачем? Адрес нефтебазы она знала, позвонит Диме, он подъедет, заберет. А похитить ее не могли. Командировка официальная, начальство знает, где она.
«Ауди» свернула с шоссе, какое-то время ехала через деревеньку, сплошь застроенную большими богатыми домами, затем потянулся лес — сосны за окнами, ели. Наконец, машина остановилась перед высокими коваными воротами с замысловатыми узорами. Но внимание привлекла круглая башня из темного кирпича с прямоугольными на ней зубцами. Она стояла чуть в стороне, и на нее замыкался забор из однотипного кирпича. Забор при всей своей высоте на стену средневековой крепости похож был мало, зато башня — типичная рыцарская цитадель. Объемная, высокая, с узкими окнами-бойницами на самом верху.
Ворота открылись, машина продолжила путь, и башня осталась позади.
Сразу за воротами на всю ширину от одной стороны забора до другой были разбиты газоны с красивыми цветочными клумбами. Заметила Люба и фонтан, вокруг которого застыли в дружном хороводе четыре мраморные грации в коротких туниках. Газоны сменила березовая рощица, за ней машина и остановилась возле большого с колоннами дома в стиле помещичьей усадьбы. Высокий цоколь, замысловатое полукруглое крыльцо, объемные мраморные колонны, портик, мезонин, терраса и даже флигеля. Стиль старый, но дом относительно новый. Новорусский ампир.
— Приехали, — обиженно буркнул Павел.
— Куда мы приехали? — спросила Люба.
— Ты только не бойся, никто тебя не съест, — сказал он и торопливо вышел из машины.
Он должен был открыть дверь, но нет, его унесло далеко в сторону. А помочь ей выйти из машины должен был Игнат Шапиров. А ради чего тогда он спускался с крыльца с надменно-ироничной улыбкой на губах. Люба потрясенно смотрела на него. Рука лихорадочно полезла в сумку за телефоном.
Она уже нашла номер Димы, нажала на «вызов», когда Игнат открыл дверцу. Он смотрел на нее с высоты своего положения, наслаждаясь своим могуществом и ее беспомощностью.
Телефон жалобно пискнул, послышались короткие гудки, а на дисплее белели три слова: «нет сигнала сети».
— Что, нет сигнала? — спросил Игнат.
— Сейчас, сейчас…
Но вызов сорвался снова. Или здесь не было покрытия сети, или сигнал старательно глушился, в любом случае, Люба не могла дозвониться до Димы. Но ведь он мог вычислить ее местоположение по телефону. Если, конечно, это ему нужно. Они прекрасно провели выходные, но, возможно, ему вовсе не хочется продолжения. Может, он уже и забыл, что собирался за ней заехать.
— А время идет. — Игнат поднял руку, на которой красовались часы — судя по виду и возможностям хозяина, баснословно дорогие.
— Какое еще время?
— Рабочее.
— Только не говори, что я на работе.
— А разве тебе в офисе не сказали? — усмехнулся Игнат.
Люба кивнула, вышла из машины.
— Ну хорошо, — оправляя юбку, сказала она. — И что я должна делать?
— Ты же не думаешь, что это просто дом, — кивком показал он на особняк. — Это целое хозяйство. Со своей бухгалтерией. Сто шестьдесят соток земли, дом, гараж, конюшня, хозпостройки…
— Башня, — вспомнила Люба.
— Да, караулка.
— Какой же там, интересно, караул?
— Интересно? — Игнат улыбнулся так, будто уличил ее в чем-то непотребном. — Это хорошо, что тебе интересно.
— Нет никакого интереса, — качнула головой Люба. — Я даже не буду спрашивать, кто ведет бухгалтерию.
— Почему?
— Потому что это глупо и смешно.
— Глупо и смешно. Но ты находишься в официальной командировке. И за свою работу ты получаешь деньги.
— Умеешь ты морочить голову людям.
— А если моя мажордом меня обкрадывает? — спросил Игнат.
— Кто? — едва не прыснула Люба.
— Мажордом. — Шапиров подозрительно глянул на нее: — Ты должна знать, кто это.
— Управляющий домом, в котором живет «мажор»?
— И живет, и владеет, — нахмурился он.
— Ну да, Дима говорил, что у тебя дворец.
— Дима говорил… — передразнил Игнат. — Дима Голованов — трепач знатный.
— Когда заканчивается мой рабочий день?
— Ты в дальней командировке. Вокруг дикая тайга. Куда ты пойдешь?
— Да хоть к медведю в берлогу… — съязвила Люба.
— Хорошо, в восемнадцать ноль-ноль ты свободна. А пока что займись делом.
Шапиров резко повернулся к ней спиной, пружинистой походкой поднялся в дом. Люба огляделась по сторонам. Никого. Двор огромный, с газонами, фонтанами и перелесками, и ни одной живой души. Но был Павел, а у ворот Люба видела охранника. И еще бутафорская караулка есть, в ней должны быть люди.
Какое-то время она стояла в ожидании. Кто-то же должен был подойти к ней, объяснить, с чего начинать работу. Где-то должен быть мажордом. Наконец ее озарила простая мысль. Если это жестокий розыгрыш, то ей совершенно нечего здесь делать. Надо вернуться в Москву, в обход Максютова пожаловаться более высокому начальству, пусть разбираются, наказывают. Если она не права, пусть накажут ее, лишь бы только не отдавали на съедение Шапирову. А еще она могла пожаловаться Диме.
Люба снова набрала номер, но в ответ все та же тишина. Она осмотрелась, никого. Что ж, раз уж она никому здесь не нужна, то можно уходить.
К воротам она шла в ожидании грозного окрика. Но ее не останавливали. Березы вокруг как на подбор, стволы белые, листья, будто из глянцевого пластика. Но листья настоящие, и на ветру они шелестели натурально, а грибы под березами точно искусственные. Но смотрелись красиво. Даже захотелось пройтись по настоящему грибному лесу с корзиной в руке.
И еще захотелось остановиться возле фонтана, окутанного искрящейся на солнце водяной взвесью. Но Люба не остановилась. Если Шапиров наблюдает за ней, пусть думает, что ей ничуть не интересно у него в гостях.
Игнат назвал башню караулкой, значит, обычное, прямоугольной формы здание за воротами должно было считаться контрольно-пропускным пунктом, и здесь должен кто-то быть. Но двери наглухо закрыты, окна плотно занавешены изнутри. И ворота заперты — не открыть, не перелезть. Забор высокий, без выступов, а поверху пущена едва заметная, но коварная колючая проволока. Можно даже не пытаться: все равно не перелезть. И кричать бесполезно, все равно никто не услышит. А Игнат посмеется. Видеокамеры везде — Люба ничуть не сомневалась, что за ней наблюдают.
По периметру забора тянулась мощеная дорожка, по ней Люба и направилась к башне. Может, через нее удастся выбраться наружу.
Вход в башню закрывала широкая двухстворчатая дверь вполне современного вида. Створки массивные, бронированные, такие никаким тараном не проломишь. Окна небольшие, зарешеченные, через них в здание никак не проникнуть.
Была еще дверь, практически на стыке забора и башни. Она закрывала путь в подвал. Дверь деревянная, но легче было выбить стальную, во всяком случае, так казалось. Доски толстые, дубовые, полосы кованые, прочные. Люба дернула за ручку, но дверь даже не шелохнулась. Ощущение такое, что ее прибили к стене, которая замуровывала проход. И до окна она попыталась дотянуться, даже подпрыгнула, дала, что называется, волю своему отчаянию. Не допрыгнула, не зацепилась. И забор ей не осилить.
Она перевела дух, вернулась к дубовой двери. Интересно, что там, в подвале? Что, если камеры и пыточная, как в средневековых тюрьмах? От этой мысли у Любы по спине поползли мурашки. Но не было ничего такого. Сухо, чисто, правда, при этом как будто пыльно, во всяком случае, Любе стало не хватать воздуха. И захотелось пить.