— У Лены были деньги…
— Шапировские деньги! Она их украла. Такое не прощается.
— Не знаю… Надо бы съездить в это Окосье, глянуть, как и что. Если Рома с Леной там, то и гадать нечего.
— А они там?.. Зачем Игнат тебя похитил?
— Он в меня влюбился. — Люба и сама удивилась тому равнодушию, с которым произнесла эти слова.
Казалось бы, радоваться надо, но нет. Может, Игнат и завидный жених, но у Любы не было никакого желания связывать свою судьбу с его больной головой. Вот если Дима сделает ей предложение, она вряд ли ответит ему отказом. Он такой бедовый, такой отчаянный. Игнату морду набил, а как его водителю в челюсть съездил!
— Он тебе это сказал?
— Говорю же, ему верить нельзя.
— Вот и не верь.
— Я и не верю.
— Но надеешься?
— Надеюсь… Что Рома жив.
— Что-то я не понял, тебе кто нужен — Игнат или Рома?
— А если мне ты нужен? — Люба пристально посмотрела на Диму.
Он хотел что-то сказать, но слова застряли в горле. Он щелкнул пальцами у себя над ухом, цокнул языком и сосредоточил внимание на дороге.
— Только не думай, что я напрашиваюсь, — надулась Люба.
— Да дело не в том… Просто я сразу должен был за тобой поехать, а я клювом щелкал.
— Лучше поздно, чем никогда.
— И все равно… — Дима качнул головой, отказываясь продолжать.
— Ты отвезешь меня домой? — спросила Люба.
— Ну, я-то похищать тебя не собираюсь.
— И не надо.
— А может, и собираюсь… — внимательного глянув на нее, сказал Дима. — Где у нас там Воронеж? — Он уменьшил масштаб электронной карты, затем снова увеличил его. — Новокаширское шоссе, на нем и свернем.
— Куда свернем?
— Позвони родителям, скажи, что командировку продлевают.
— Я должна согласиться с тем, что ты меня похищаешь? — улыбнулась она.
— Соглашаться не надо, просто позвони.
— Мы едем в Воронеж?
— Ты же хотела глянуть на Рому.
— Хотела убедиться в том, что он жив.
— Возможно, это обман. Все та же пыль в глаза. Сначала ее пускал Игнат, теперь вот за дело взялась его мама…
— Ну, она бы обманывать не стала.
— Не знаю, не знаю…
— Она так уверенно сказала про Воронеж… Может, она и не думает, что я туда поеду.
— А если поедешь, то уж точно не сегодня. А мы прямо сейчас и рванем. И узнаем, что в доме… э-э…
— В доме девяносто два…
— В доме девяносто два живут незнакомые нам люди… А может, этого дома и вовсе не существует.
— Зачем тогда обманывать, если обман можно вскрыть?
— Не хотелось бы отвечать на этот вопрос, — с озадаченным видом качнул головой Дима.
— Почему?
— Но придется… Это не просто пыль столбом, это проверка на вшивость. Если ты едешь к Роме, значит, ты не веришь Шапировым.
— Доверяй, но проверяй.
— А если не веришь, ты опасна. И лучше всего с тобой разобраться где-нибудь по дороге в это, как его…
— Окосье.
— Там тебя и скосят. Начисто.
— Думаешь? — похолодела Люба.
А ведь ее действительно могли убить. Чтобы она больше не путалась под ногами.
— Не зря же тебя похитили. Не зря же меня «пасли». Там все так намешано…
— Но, если я пропаду, меня будут искать.
— А найдут?
— Найдут не найдут, но на Игната выйдут… Игнат договорился с моим начальником, тот отправил меня в командировку, и не куда-нибудь, а к нему домой. Если меня начнут искать, Максютов расскажет, как было дело, подозрение падет на Игната. А тут у него еще и жена пропала, одно к одному…
— Значит, ты должна вернуться из командировки… Поэтому тебя и отправили сегодня домой. А я тебя перехватил… Ты все еще в командировке. И сразу же в Окосье… Кристина не успеет подготовиться к встрече. Но может последовать за нами. — Дима снова бросил взгляд в зеркало заднего вида.
— Кто такая Кристина?
— Такая. Сякая… И очень ядовитая. Если укусит, мало не покажется… Может, и не надо тебе никуда ехать?
— А тебе?
— Мне надо. Чтобы на все сто убедиться в том, что нам нагло и бессовестно врут. Игнат, его мать…
— Ну, его мама ни при чем, — качнула головой Люба.
— При чем. В том-то и дело, что при чем… Давай так, я отвезу тебя к себе домой… Нет, это не вариант… И к тебе нельзя… Можно снять гостиницу…
— Не надо ничего снимать. Я еду с тобой.
Люба не верила в смертельную опасность, на которую намекал Дима, но раз уж он готов сунуться в самое пекло, она поедет туда вместе с ним. И пусть не отговаривает.
От Москвы до Воронежа — пятьсот километров дорожного удовольствия, слегка подпорченного терминалами оплаты. Скоростное шоссе на всем протяжении, и, если бы не терминалы, Дима гнал бы без остановки. Оплата вроде бы и копеечная, но сама процедура отнимала время. Лето, народ ломится на юг…
И через Воронеж они пролетели пулей, так же легко прошли с полсотни километров, а затем потянулся «тещин язык». Но ничего, прорвались, вышли, так сказать, на оперативный простор. Только разогнались, как навигатор велел свернуть с шоссе на пыльный проселок — и так до самого Дона.
Еще не стемнело, а они с Любой были уже на месте. Село Окосье, сотни две домов на трех улицах. Каждая улица с названием, одна заканчивалась на шестьдесят четвертом доме, другая на семидесятом, а третья на пятьдесят шестом. Девяносто второго дома не существовало даже в проекте. И Рому Дукатова здесь никто не видел. Дима не ленился, он разговаривал с людьми, спрашивал, показывал фотографию. Никто ничего не видел.
— Что и требовалось доказать, — возвращаясь в машину, сказал он.
— И что делать? — спросила Люба.
Она выглядела усталой. Что вовсе не удивительно. Вроде бы и не беспредельничал Шапиров, на цепи ее не держал, более того, создал комфортные условия, но нервы у девчонки не железные. Столько дней в напряжении жить. Ей бы домой, а не в дальнюю дорогу… Но что сделано, то сделано.
— Что делать, что делать…
Вчера Дима смог обмануть Кристину. Она ждала его в постель, а он ушел в ночь. А когда вернулся домой, ее уже не было. Возможно, отправилась за ним. И следила за его перемещениями по городу, пока он не догадался обыскать салон. Все-таки был «радиомаяк», и пришлось повозиться, чтобы найти его.
Возможно, «жучок» установлен и где-то в его квартире, но Дима не стал заморачиваться. Он отправился к Шапирову домой, настраиваясь на очень серьезный разговор с ним, но Люба сама шла к нему в руки. Оставалось только ее поймать.
Люба снова с ним, и это можно было рассматривать как хороший знак. Но что-то не хотелось верить в знаки после того, что сказала Рина. Могильный крест — тоже знак. И этот знак до сих пор стоит перед глазами. Более того, он обрел четкие очертания и даже светился изнутри.
Нет девяносто второго дома в селе Окосье. Значит, Любу действительно заманивали в ловушку. Но Дима и сам не прошел проверку на лояльность. И раз уж он сунулся в эту деревенскую глушь, его тоже постараются в ней зарыть. До шоссе почти сорок километров, и на этой дороге запросто можно столкнуться с Кристиной и ее людьми. А разговор будет коротким, причем совсем не в его пользу.
— Что делать? — повторил он. — Ноги уносить!
Дима вынул из кобуры пистолет, вынул обойму, с тоской глянул на пластиковые пули. Оружие травматическое, толку от него немного, но если удачно попасть в глаз, можно всерьез вывести противника из строя. Только вот подпустят ли его на расстояние выстрела? У его противника оружие наверняка боевое и, очень может быть, автоматическое.
— Ну, поехали! — заторопилась Люба.
— По прямой нельзя…
Проселок в Окосье не заканчивался, он тянулся вдоль реки, входил в населенный пункт и сворачивал к шоссе. Путь этот был длинней раза в два, но безопасность требовала жертв.
— И по кривой тоже, — глянув по сторонам, добавил Дима.
Его машина привлекала внимание, местные девчонки смотрели с восхищением, бабы с интересом, мужики с завистью. Их с Любой здесь появление — целое событие, и, разумеется, все будут знать, какой дорогой они поехали. А значит, это будет знать и Кристина. Значит, хитрый финт просто необходим. Нужно было ехать на запад, в обратном направлении, сразу за деревней свернуть налево и окольным путем, через поля выехать к реке. Дорога, конечно, ужасная, но на электронной карте она просматривалась от начала до конца, и нигде не прерывалась. Значит, ехать можно.
Дима нарочно разогнал стаю гусей, которые вышли на дорогу. Пусть все видят, куда они едут.
— Зачем? — спросила Люба, глядя на гуся, который едва успел выскочить из-под колес.
— Военная хитрость.
— А если камень вдогонку?
— Лучше камень, чем пуля.
— Не пугай меня!
— Предупрежден, значит, вооружен.
— Чем?
— Хороший вопрос. — Дима достал из кобуры пистолет, протянул его Любе: — Это должно тебя успокоить.
— Ну, если только для спокойствия. — Она провела по кожуху пистолета с такой нежностью, как будто это была рука любимого человека.
Выбранная дорога оказалась ужасной еще в самом начале пути. Не успел Дима свернуть на нее, как едва не увяз в глубокой рытвине, заполненной жидкой грязью. Кое-как перевалил через препятствие и носом зарылся в бурьян, за которым едва угадывалась колея. Дорога просматривалась кое-как, и все казалось, что она вот-вот закончится или провалится под землю вместе с машиной.
— Можно, я не буду называть тебя Иваном Сусаниным? — выразительно посмотрела на него Люба.
— Нужно.
Дима оглянулся назад. Сейчас он больше думал о деревенских мужиках, которые могли отправиться за ними в погоню. На тракторах они догонят их вмиг. Вряд ли они будут насиловать Любу, но ему «физиотерапию» наверняка устроят.
Трава пошла на понижение, дорога — на расширение. Но вместе с тем она стала уходить в сторону. Дорогу на карте клонило вправо, а стрелку — влево.
— Плохая примета.
— Зато уже пекла нет, — открыв окно, заметила Люба.
— Вечереет.
— Я бы сказала, темнеет, — кивнула она.
Сумерки действительно сгущались, а дорога все продолжала уходить вправо. Но машина все ближе к реке, это успокаивало.