Свет фар выхватил колею, ответвляющуюся от дороги. Дима свернул на нее. Ощущение было такое, что машина провалилась в яму, но тут же выскочила из нее, а чуть погодя остановилась.
— Выходим!
Он огляделся по сторонам и в темноте увидел что-то вроде шалаша. Домик этот был сооружен из дощатых настилов. Именно такие настилы ему и нужны были сейчас.
— Давай! — бросился он к шалашу, Люба — за ним.
В домике никого не было, только мусор — газеты валялись, пустые консервные банки, упаковка от сока. Разбирать строение не пришлось, рядом лежали свободные настилы.
Стеллаж оказался тяжелым, Дима понял, что ему одному не справиться. Но сможет ли ему помочь Люба?
— Попробуем? — спросил он, поднимая настил.
— Зачем?
— Машину закрыть.
Можно было сразу же пуститься в бега, но Кристина заметит брошенную машину и сразу все поймет. След взять будет не трудно. Дима-то, может, от них и уйдет, а справится ли с вызовом Люба? Если их нагонят, то все…
Они вдвоем все же оторвали настил от земли и понесли к машине.
— Еще надо, — мотнул головой Дима.
— Я больше не могу! — захныкала Люба, но пошла за ним.
Вместе они дотащили и второй щит, приставили к машине.
— Все! — Люба обессиленно села прямо на землю.
Дима же вышел на дорогу, глянул на машину. С виду какое-то дощатое строение, может, сарай для инструментов и удобрений. А большего и не надо.
Не успел он сойти с дороги, как вдалеке полыхнули фары.
— Началось!
Он схватил Любу за руку, потащил к шалашу. Они добрались до него раньше, чем преследователи поравнялись с их машиной. Добрались, затаились, с замиранием наблюдая за происходящим. Дима едва сдержал ликующий вопль, когда один «Гелендваген» проехал мимо другого.
— Получилось! — Распираемая восторгом, Люба поцеловала его в губы.
— Надо будет как-то бак залатать, — сказал он.
— Как?
Дима озадаченно почесал затылок. Он понятия не имел, как добраться до бензобака, а уж тем более залатать его. Еще и в полевых условиях. Нет, машину они не реанимируют при всем желании. Придется бросать и добираться до Москвы на перекладных.
Дима хлопнул себя по одному карману. Портмоне на месте, там документы, деньги, карточки. Провел рукой по-другому. А где же телефон? Неужели вывалился?
Но вывалиться айфон мог только в машине. К ней он и направился. И на полпути уловил звук мотора. Света фар видно не было, но где-то недалеко ехала машина. И точно, в темноте показался силуэт «Гелендвагена». Преследователи возвращались с выключенными фарами, а это плохой знак.
Возможно, машину вела Кристина, а ее бойцы шли пешком, подкрадываясь к брошенному джипу.
— Уходим!
Дима схватил Любу за руку, заставил пригнуться к земле, и они повернули назад. За шалашом разогнулись и в полный рост рванули через поле — куда глаза глядят.
— Дима! Мне страшно! — захныкала Люба.
— Береги дыхание!
Дима не оглядывался. Если за ними бегут, то лучше об этом не знать. Если бегут, то рано или поздно догонят.
Они бежали через пшеничное поле, земля не очень мягкая, ноги почти не проваливались, но вмятины оставались. Да и смятые колосья могли выдать их. Пшеница поднимется не сразу, и Кристина еще сто раз успеет заметить след.
Поле закончилось, они выбежали на дорогу.
— Я больше не могу! — канючила Люба.
— Я тоже! — кивнул Дима.
Он и сам едва держался на ногах, невыносимо хотелось сесть, отдышаться. Но страх перед пулей толкал в спину.
— Давай заляжем, они мимо пробегут! — предложила Люба.
— Мимо машины они уже проехали.
— Надо было сразу убегать.
— Сразу и бежим! Давай, давай!
Дима взял Любу за руку, чтобы она не отставала. Какое-то время она бежала, спотыкаясь чуть ли не через шаг, но, в конце концов, стала падать. Мягко приземлилась, а вот подняться уже не смогла и в изнеможении проговорила:
— Все, можешь меня пристрелить!
Дима обернулся. Погони вроде не видно, но все равно отдыхать некогда. Чуть в стороне, между полем и подлеском темнело какое-то длинное строение. Ни единого огонька там, значит, здание нежилое. И хорошо, если не охраняемое.
— Пристрелю! Но не здесь!
— Пристрелишь?! — простонала Люба.
— Давай еще чуть-чуть, там и пристрелю, — сказал он, хватая ее за руку.
— Где там?
— Там!
Они бежали по грунтовой дороге, а к зданию вела гравийная, на таком покрытии не оставалось следов. Но Кристина могла понять, куда свернули беглецы, и прищучить их в здании, огороженном полуразвалившимся забором.
Дима глянул вправо — пашня. Влево — высокая трава, в которой что-то белело. Он присмотрелся и увидел железобетонные столбы, которые штабелем лежали в траве. Если на них аккуратно забраться и пройти по ним, то следов не останется.
— Еще один рывок!
Они уже забрались на штабель, когда Дима заметил бегущих по дороге людей. Их силуэты угадывались в тусклом свете луны. Но глаза были и у Кристины…
— Ложись!
Он заставил Любу лечь и ползти, лежать без движения ни в коем случае нельзя.
— Давай за мной.
— Больно! — Люба, казалось, вот-вот расплачется.
— Пуля больнее.
Столбы закончились, Дима спрыгнул в траву, на руках спустил на землю Любу. А преследователи уже свернули на дорогу, которая вела к заброшенному зданию.
Дима приложил палец к губам и заставил Любу сесть на землю. Сам же высунул голову, наблюдая за погоней. Кристина бежала легко, размеренной трусцой, ее бойцы двигались куда тяжелей, но чувствовалось, что сил у них еще предостаточно.
Они пробежали мимо, у ворот остановились, перешли на шаг, рассредоточились. Сейчас обследуют здание, поймут, что там никого нет, и повернут назад. Кристина увидит столбы, возьмет след… Дима вздохнул. Хочешь не хочешь, а нужно продолжать движение.
— Только давай без нытиков! — сказал он, взяв Любу за руку.
— Я не нытик! — прошептала она, с обидой глядя на него.
— Посмотрим!.. Шагом давай! И тихонько!
Люба шла впереди, а Дима пятился вслед за ней, руками поднимая примятую траву. И у него, худо-бедно, получалось.
Они добрались до перелеска, прошли через него, а там тропинка, уходящая куда-то в темноту. По ней и побежали.
— Все! — Люба остановилась, опустилась на колено, легла на бок. — Все, умерла!
— Давай, в лесочке тебя похороню.
Дима заставил ее перебраться в подлесок, вдоль которого они держали путь. Там они и затаились, в надежде на чудо. Четвероногих псов у Кристины нет, а у двуногих нюх слабый, человеческий. Может, пронесет.
Шло время, а погони не видно. Люба лежала в траве под кустом, сложив руки на груди как покойница. Глаза закрыты, но дыхание все еще неспокойное.
— Тебя оживить? — спросил Дима.
Она кивнула, ее губы тронула улыбка. Он поцеловал ее, она обняла его за шею.
— Здесь нас и похоронят, — сказал он, приподняв голову.
Тихо вокруг, только ночной соловей где-то заливается. Но преследователи могли вывалиться из темноты в любую минуту.
— Вместе?
— А это имеет значение?
— Для меня имеет.
— Целую вечность в моей компании? Не надоест?
— Еще и понравится, — улыбнулась Люба.
— Попробуем?
— Может, как-нибудь потом?
— Тогда поднимайся. Идти надо.
— Куда?
— Куда-нибудь, — пожал плечами Дима.
— Куда-нибудь пошли эти. Там на них и нарвемся, — заметила она.
Дима кивнул, соглашаясь с ней. Идти им некуда. Была бы карта, еще можно было бы выбрать направление, а так только блуждать в потемках. Вот утром здесь все оживет, появятся трактора, машины, заплатить не проблема. Только телефона нет. Домой не позвонить, полицию не вызвать.
— Ну, хорошо, до утра подождем, — сказал он и вдруг услышал, как где-то неподалеку что-то хрустнуло.
На дорогу, продираясь через кусты, кто-то выходил. Бежать уже поздно: заметят. Но если затаиться, опасность пройдет мимо. Кусты густые, высокие, так что надежда есть.
Но пистолет Дима все же вынул. И затвор передернул, стараясь не шуметь.
Он не видел, что там на дороге, но слышал шаги. Одного человека. Или за одним шли другие, или преследователи разделились, чтобы расширить зону поиска.
Человек прошел мимо, но вдруг остановился. Дима не слышал, чтобы он приближался к ним, поэтому вздрогнул, когда кусты вдруг раздвинулись и в глаза бросился знакомый большой нос, а следом и пистолет с глушителем, ствол которого стал наводиться на него. Палец непроизвольно нажал на спусковой крючок. «Травмат» дернулся в руке, от выстрела зазвенело в ушах.
Большеносый дернулся, подался назад. Одной рукой он схватился за глаз, другой попытался ухватиться за кусты. Пистолет упал в траву, вслед за ним с хрипом на землю опустился и его владелец.
Дима не целился, выстрелил наугад, но пуля попала точно в глаз. Именно туда, куда и должна была попасть. Большеносый даже не стонал, он всего лишь сдавленно хрипел, теряя сознание, а может, и саму жизнь. Упал, всхлипнул и затих.
Дима должен был знать, жив он или нет. Он даже протянул руку, чтобы нащупать пульс, но испуганно одернул ее. Вдруг большеносый схватит его за руку и воткнет в живот нож? А он здоровенный, сильный… Ну его, к черту!
Но пистолет он поднял.
— Бежим!
Выстрел не мог не привлечь внимания, возможно, спутники подстреленного атлета уже бегут к месту. У них оружие, и стрелять они умеют.
Дима схватил Любу за руку, они выскочили на дорогу.
— Держи!
Он всучил ей «травмат», а сам крепко сжал в руке «ПМ» с глушителем. Знакомый пистолет, и не самый лучший, в том смысле, что в магазине всего восемь патронов. Если бы там было шестнадцать, плюс запасная обойма… Вряд ли тогда Дима уцелел бы под огнем в своей машине.
Но ведь уцелел. И даже уложил одного стрелка. Определенно, ветер удачи дует в его сторону. Мысль об этом вселила в него уверенность. Может, потому он и не растерялся, когда из перелеска на дорогу выскочил человек. Дима заметил в его руке что-то похожее на пистолет и, не сбавляя ход, нажал на спусковой крючок.