Беланова выручила цепь случайностей. Счастливых совпадений, которым он, впрочем, не полагаясь на провидение, отчасти способствовал сам.
Документы при нем были без фотографии. Удостоверение на чужое имя: электрик в автосервисе, участок установки сигнализаций. Без фотографии — если заметут официальные органы, можно сказать, что нашел.
Не слишком дорогая видеокамера была потертая, с царапинами на корпусе. Андрей сам поцарапал новый корпус. Пусть другие думают, что пользованная. Правду должен во всех случаях знать только он.
— Что хотел узнать? Спрашивай — отвечу, — широко улыбался «авторитет». Остальные тоже разулыбались, предчувствуя зрелище.
— Заснять хотел, — виноватился Андрей. Никогда не надо врать, если правда уже вскрылась.
— Меня?
— Нет. Других. Девок. — Это тоже была почти правда. Хозяев Беланова интересовали и гости «авторитета» (а не он сам), и обслуживающие их девушки, которые в нужный момент могли стать самым ценным вещдоком.
— Кто тебя нанял? — перестал улыбаться «авторитет».
И тут Андрея осенило. Не зря он перед каждой операцией изучал досье от корки до корки. Информации лишней не бывает!
— Супруга ваша, Софья!
Софья не была женой «авторитета», но информация о безмерной ревности бандитской подружки в досье имелась.
«Авторитет» всплеснул руками и заразительно захохотал.
— Ну, Сонька! Ну, дает! А еще она тебе чего поручила?
— Ничего больше, — изображал из себя Ваньку Жукова Андрей. — Она грустная была. Говорила, шубу-то купил, а сам, может, с девками парится. Говорила, хочет убедиться, что там не бывает Верка.
Все пригодилось Беланову. Даже информация о покупке шубы сожительнице (сообщение от наружного наблюдения). Даже имя бывшей пассии бандита. Лишней информации не бывает!
«Авторитет» наконец отсмеялся.
— Где она тебя нашла, недоумка?
— На автосервисе. — Опять в цвет, было в досье, ремонтировала дама сигнализацию на «Шевроле». — Я разбираюсь немного в этом. Я ж не знал, куда иду.
— А надо знать, — уже серьезно сказал бандит. — Сколько Сонька тебе заплатила?
— Двести долларов. И за камеру компенсацию, если пропадет. Я отдам деньги!
— Состоятельная, стерва! — «Авторитет» не слышал его причитаний. — Частных сыщиков нанимает!
И, уже обращаясь к своим громилам, приказал:
— Выдайте ему на двести долларов без сдачи!
Его в четыре руки выволокли на улицу и прямо перед входом в кафе крепко отлупили. Андрей сгруппировался, чтобы не получить серьезных травм, имитируя боль и полное раскаяние. Краем глаза отметил, что милицейский патруль, заметив и классифицировав избиение, поспешил отойти в сторону.
Если бы Беланов захотел, он уделал бы обоих «быков». Но это было бы непрофессионально и несвойственно тихому электрику с автосервиса. Потому дотерпел и, поднявшись после последнего пинка, под хохот уставших парней быстро улепетнул в темноту.
Чайник наконец вскипел. Андрей налил почти до краев щербатую хозяйскую чашку, положил в нее пакетик «Дилмы». Про себя усмехнулся: действует-таки реклама! В киоске было около десяти сортов. Неосознанно выбрал этот. И сразу вспомнил соответствующую рекламную телеисторию. Все-таки давят они, гады, на мозги!
От этой мысли неприятность предстоящей операции чуть скрасилась. Одно гнездо захватчиков подсознания будет им обезглавлено.
Хотя по большому счету Беланову без разницы, кого обезглавливать. Ему по душе две вещи. Хорошие деньги: а две с половиной тысячи «зеленых» в месяц — очень хорошие деньги! Смешно сравнивать с прежней, «конторской» зарплатой, хоть как оперативник он и там был на хорошем счету. И — почти неограниченная, пусть и тайная, власть! За тем и в «контору» пошел. Но там был только привкус власти, его имидж. И то — в глазах непосвященных окружающих. А так — сделаешь что-нибудь реальное — потом век не отпишешься! Даже если жизнь спасал.
Беланов работал в отделе, надзирающим за коллегами из МВД. И очень хорошо видел, что ничего из поставленных задач по борьбе с оргпреступностью выполнить обычными средствами нельзя. Ведь не только из-за денег уходили годами проверенные кадры. Прежде всего из-за этого ощущения. Ничего сделать нельзя. Жизнь потерять — можно. Вылететь с потерей и без того мизерной пенсии — можно. А победить — нельзя. Но что же это за спорт, в котором исключена победа?
Андрею более импонировали методы противника. «Авторитеты» делали что хотели. Задумывали и за неделю проводили операции, на согласование которых у Беланова жизни бы не хватило. А если бы и хватило — планы операции давно бы лежали в сейфах противника. А острые акции? Бандит знает, кто ему опасен, — и устраняет его. Здесь ты знаешь, кто зверски убил твоего сотрудника, он смеется тебе в лицо на допросе и предлагает доказать. И адвокат его понимающе улыбается. А доказать нельзя, потому что оба свидетеля тоже убиты. И тоже без каких-либо, кстати говоря, согласований.
Собственно, с того и началось. Гришку убили в марте 97-го. Он по заданию Беланова интересовался связями одного из «авторитетов» с довольно важным лицом из МВД. Гриша — не просто подчиненный. На два года младше Андрея, он учился на том же факультете университета. Три года они делили комнату в общаге. Потом, после ухода в «контору», Беланов вытащил Гришку к себе. И ни разу за десять лет службы об этом не пожалел.
Андрей и сейчас уверен, что Гришку вычислили по сообщению бандитского «крота». И убили не просто так, а «показательно»: в присутствии еще двух бандитов, которые потом разнесли убедительные подробности по криминальным массам. Разнесли — и умерли, выполнив свое предназначение. Все продумано.
И вот Беланов, зная, кто убийца друга, на допросе слышал только радостный смех. Не пойман — не вор. И лично подписал бумагу на освобождение.
«Понял наконец», — читалось во взгляде освобождаемого. Действительно, понял.
«Авторитет» доехал на джипе с охраной до дома. Там немного расслабился, отпустил охрану. Принял на грудь, отметил возвращение любовью с женой. Расслабленный, вышел на лоджию покурить. И… не вернулся!
Его хватились часа через три, когда жена, проснувшись, не обнаружила супруга рядом.
Примерно в это же время Андрей выкладывал дерном яму, в которую закопал «авторитета». На начальной стадии ему помогали двое, но заканчивал он лично. Уже около ямы, оставшись наедине, зачитал приговор. С удовлетворением заглянул в обезумевшие от страха глаза. Следа не осталось от прежнего хозяина жизни! Потом — все как с Гришкой: не вынимая кляпа и не развязывая рук — три удара ножом в живот. И еще живого — в яму.
И никаких угрызений.
Воспоминания и сейчас доставили Беланову удовольствие. Гришка отмщен. А он, послужив еще около полугода, принял одно из предложений, которых всегда хватало. Работодателя знал давно: из одного гнезда. Только тот раньше занимался идеологией и, похоже, профиль не менял.
Теперь Андрей был в своей стихии. Никаких длинных согласований. Никаких проблем с финансированием. Задания конкретны и четки. Семьи у Андрея нет, но, в случае чего, его старенькой маме не придется побираться: фирма строго блюла свое лицо.
Единственно, что не нравилось: как и раньше приходилось работать на кого-то. А Андрей хотел — на себя. И это время — Беланов уверен — еще настанет.
В дверь постучали. Соседей стуком не удивишь: звонок вырван с корнем. Андрей взглянул на включенный микромонитор. Камера, замаскированная под дверной «глазок», показала дурацкую рожу Петруччо. Босс пригородной «бригады». Из двух или трех таких же придурков. Он вздохнул: с каким дерьмом приходится работать! Издержки профессии.
— Садись, Петруччо! — Андрей, открыв дверь, хозяйским жестом пригласил гостя к столу. — Чайку будешь?
— Нет, спасибо, — запинаясь, ответил вассал.
— Вот адресок, — передал Андрей отпечатанный на компьютере листок. Стандартная бумага, стандартный принтер. Его хозяин и не знает, что и кто на нем печатал. — Там жил небедный человек. Все, что найдете, — ваше.
— А где он сейчас?
— Сидит, — сказал Андрей и прикусил язык. Каждый должен знать то, что должен. — Там немало осталось.
Свинячьи глазки Петруччо загорелись.
— Квартира пустая?
— А бог его знает. Может, баба его. И дети.
Немой вопрос застыл в глазах Петруччо.
— Это не мои дети, — раздраженно сказал Андрей. Он не любил прямых указаний, даже в таком месте. — Это твои свидетели.
— Может, когда их нет? — размышлял Петруччо.
— Ты представляешь, как тот фрайер заховал лавэ? Сам найдешь?
Петруччо в затруднении почесал затылок. Не найдет. А мать при детях всегда покажет. А там посмотрим.
— Понял, командир.
Беланова передернуло. Он бы застрелился, если б у него был такой подчиненный. А с другой стороны, кто же ему Петруччо? Но это были неприятные мысли, и Андрей задвинул их в самую глубь сознания.
— Пойдете туда послезавтра.
— Чего тянуть?
— Сказал — выполняй.
Не объяснять же пригородному придурку, что там сейчас дежурит СОБР!
Больше говорить было не о чем. Рожа Петруччо выражала рабскую покорность. Он страшно боялся Андрея. Это делало его удобным и опасным одновременно. Ведь когда кто-то напугает его сильнее, он продаст прежнего хозяина с потрохами. Но Беланов и не думал дружить с ним вечно. Придет срок, и какой-нибудь работник фирмы, еще не покинувший соответствующий орган правопорядка, раскроет пару преступлений Петруччо, а сам он погибнет при задержании. Нечего было, дураку, отстреливаться. И народ, прочитав об этом в газете, вздохнет спокойнее.
После ухода Петруччо настроение Андрея упало. Он не признавался в этом даже себе, но ему не хотелось быть на одном поле с этими ягодами. Он сделал свой выбор, но не все, кого он уважал, пошли по похожему пути. Далеко не все.
Большая часть офицеров остались со своими нищенскими зарплатами и делали свое дело. Им мешали, дела рассыпались, в них стреляли, а они делали свое дело.
И если до конца честно, то тринадцать лет назад он пришел в «контору» не только за властью и деньгами. Эти «параметры» были особенно упоительны именно потому, что они доставались за… сейчас бы сказали — богоугодное дело. Тогда говорилось про Родину и коммунизм, но смысл не меняется. Сегодня богатые и сильные спасают только в американских боевиках. В нашей жизни богатые и сильные предпочитают убивать.