Свою первую сигарету я попробовал в восемь лет. Стащил у второго по счету приемного отца и выкурил на заднем дворе. Мне не понравилось. Горло першило, привкус казался горьким, но я продолжал таскать сигареты, пока не попался. В семье было еще трое приемных детей и меня «наказывали» так, чтобы другим не пришло в голову повторить мой «подвиг». Публичная воспитательная словесная порка. Заслуженная, надо заметить, но сработала с точностью до наоборот. В течение пары дней я научил курить всех детей в семье. Где мы доставали сигареты – это отдельная история, которая закончилась в полицейском распределителе. В последствие я оказывался там довольно часто, пока у приемных родителей не лопнуло терпение. Они были неплохими людьми, по-своему старались, водили меня по психологам, пытались лечить асоциальное поведение трудного ребенка. Я не поддавался, устраивал драки в школе и на улице, убегал из дома, бродяжничал, воровал, «плохо влиял» на остальных детей. Меня перевели на домашнее обучение, запирали в комнате, вели долгие воспитательные беседы, но стало только хуже.
В десять лет я умудрился угнать родительскую машину из гаража, снести газонный забор и разбить в сотне метров от дома. После этого загремел в психушку, меня держали на транквилизаторах, которые не только снимали агрессию, но и превращали мозги в вату. Я быстро смекнул, что таблетки делают из меня аморфного дебила и научился хитрить, притворившись, что лечение подействовало в положительную сторону. Через два месяца я вернулся домой… В итоге курс антидепрессантов пришлось пропить родителям. Я не оставил им другого выбора, кроме того, что сделал сам. Они вернули меня в интернат после трех лет опеки и наверняка стали намного счастливее.
Третья приемная семья появилась в моей жизни, когда мне исполнилось тринадцать, и продержалась два года. Трудный подросток с кучей диагнозов и приводов в полицию за драки, мелкое хулиганство, употребление и распространение запрещенных веществ, стал для двух уважаемых в городе учителей своего рода вызовом. Показательная обеспеченная семья, хороший светлый дом, отсутствие собственных детей и благородное желание направить нереализованные родительские инстинкты на мое «спасение». Принимая решение, они не догадывались, какую роковую ошибку совершают. Нельзя помочь тому, кто не хочет помощи. Нельзя спасти того, кто не нуждается в спасении. Я просто хотел, чтобы меня оставили в покое, но мои новые родители были уверены, что справятся, обрушив на меня весь свой педагогический опыт. Ничего хорошего из этого честолюбивого эксперимента не вышло. Им досталось гораздо серьезнее, чем предыдущим.
Они не выжили.
Телефон на полу назойливо вибрирует, заставляя меня отвлечься от нахлынувших не самых приятных воспоминаний, вырезанных из памяти, сожжённых дотла и похороненных на пыльных чердаках памяти. Воспоминаний, которым не было места в моей новой, успешной, тщательно срежиссированной жизни, пока одна мстительная сука не ткнула меня носом в мое прошлое. Я, как обычно, не остался в долгу и ответил ей тем же. Я мог бы сейчас праздновать победу, если бы в ходе последнего сражения с Джен Уэбстер не задело по касательной девушку, которую я хотел держать, как можно дальше от всей этой грязи.
Мобильник продолжает раздражающе жужжать, и я на автомате отвечаю на звонок.
– Адриан, я не помешала? – голос Кристины звучит неуверенно, с осторожными паузами.
– Говори, – кратко отвечаю я. Наливаю себе еще виски и делаю большой глоток.
– «Уэбстер Корп» только что подтвердили аннулирование заключённых договоров, все запланированные сделки отменены, – сообщает мисс Тейт.
– Отлично, – равнодушно отзываюсь я. – Спасибо, что поставила в известность и извини за испорченный выходной, – добавляю из банальной вежливости, хотя мы оба знаем, что внеурочное время оплачивается с лихвой. Не хочется выглядеть неблагодарным потребителем, но, уверен, что именно таким и видит меня Тина. Несмотря на то, что она довольно спокойно, без лишних вопросов приняла досрочное расторжение нашего контракта и ее устроили щедрые отступные, ни одной молодой красивой девушке не будет приятно оказаться списанной в утиль еще до конца срока полезного использования.
– Ты можешь мне объяснить, что происходит, Адриан? – напрямик спрашивает мисс Тейт. Пока я соображаю, что конкретно Кристина имеет в виду, она воспринимает мое молчание, как недовольство и начинает оправдываться. – Я понимаю, что это не мое дело и как вести дела с бизнес-партнёрами решать исключительно тебе. Но раз уж я убила свой единственный выходной на очередную нервотрёпку с представителями «Уэбстер Корп», то хотелось бы понять, что не так с этой компанией.
– Все просто, Кристин. «ADcom Global» в моем лице пересмотрел первоначальное решение и больше не видит перспективы сотрудничества с «Уэбстер Корп», – нейтральным тоном озвучиваю официальную позицию.
– Спустя два дня после подписания договоров? – скептически спрашивает мисс Тейт. – И спустя месяцы настойчивой осады со стороны «Уэбстер Корп», – добавляет она.
– Что именно тебя смущает? – ровным тоном спрашиваю я, снова погружаясь в изучение прозрачного волокнистого облачка дыма, зависшего у меня над головой и гадая, какого черта я вообще объясняю своей секретарше причины тех или иных решений.
– Многое смущает, – Кристина явно вошла во вкус и останавливаться не намерена. – Ты неоднократно давал понять, что не собираешься с ними работать, и только на этой неделе дважды в последний момент отменял встречи с эксцентричной и громкой миссис Уэбстер, – перечисляет Крис факты, которые мне отлично известны. – Весь шквал недовольства доставался мне – твоему секретарю. Кому же еще, если ты на ее звонки не отвечаешь? Едва я отхожу от последней истерики миссис Уэбстер, как утром ты врываешься в офис с кипой подписанных договоров с «Уэбстер Корп», а сегодня, спустя пару суток, вдруг даешь команду на их аннулирование, которое, о чудо, без скандала подтверждает другая сторона, – Тина нервно смеется, но это от усталости. Тяжелая неделька выпала не только мне, досталось многим. – Меня беспокоит, что завтра или через неделю ситуация повторится и если это случится, то я хочу быть морально готова к новому общению с миссис Уэбстер и ее заместителями, – наконец подводит мисс Тейт к своему главному опасению.
– Я выпишу тебе материальную компенсацию за моральный ущерб, Кристина, – благосклонно обещаю я, задумавшись, а кто выпишет такую компенсацию мне? – Гарантирую, что «Уэбстер Корп» больше тебя не потревожит.
– Ты уверен? – с сомнением уточняет Кристина. Бедная девочка, похоже, здорово натерпелась от ведьмы Джен. Ей еще повезло, что она не видела эту мегеру вживую.
– Абсолютно. Тебе не о чем беспокоиться, – заверяю я.
– Спасибо, Адриан, – с облегчением выдыхает мисс Тейт и, сделав паузу, добавляет с другой, хорошо знакомой мне интонацией. – Если ты не занят, то я могла бы…
– Нет, не могла бы, – резко обрываю я предложение Кристины до того, как оно было полностью озвучено. – По-моему мы с тобой все решили.
– Извини. Такого больше не повторится. Сложно так быстро перестроиться, – смущенно бормочет мисс Тейт.
– Доброй ночи, Кристина. Увидимся завтра в офисе, – быстро прощаюсь я и заканчиваю разговор, запиваю неприятный осадок глотком виски и смотрю на часы.
Если мои пьяные мысленные расчеты не врут, то Эмилия уже два часа как прилетела в Москву. Я просил ее набрать мне, как приземлится, но, похоже, она решила в очередной раз забить на мои пожелания. Проверяю список сообщений и входящих вызовов. И тех, и других до хрена, но ни одного от Гордеевой. Набираю сам, чертыхаюсь, слушая короткие гудки. Звоню снова, еще раз, второй, третий. Результат тот же. Точнее отсутствие результата. Пытаюсь отправить сообщение, оно не уходит. Просто супер. Можно списать это на проблемы со связью, но я догадываюсь, что причина другая. Чтобы проверить свою предполагаемую версию, набираю с другого номера. Его Эм тоже знает и поэтому картина та же. Звоню Гиббсу и нарываюсь на длинные гудки. Трубку сукин сын не берет, но соединение идет, значит, связь в порядке.
Вариант тут может быть один. Гордячка воспользовалась моим советом, который я давал ей в отношении Алекса Демидова, и научилась пользоваться функцией черный список в телефоне, но внесла туда не своего экс-женишка, а меня. Метко, девочка, а главное за дело. С губ срывается нервный смех. Если честно, я ожидал, что Эм выкинет нечто подобное. Это было понятно еще ночью, когда гордячка вышвырнула меня из постели после того, как жестко поимела, располосовав так, что некоторые царапины от ее ногтей до сих пор кровоточат. Злой секс всегда ярче, тут не поспоришь, но отходняк от него тяжелый.
Я много о чем успел подумать за пять часов, проведенных без сна, пока гордячка ворочалась одна в большой кровати. Я мог сделать по-своему, в любой момент встать из неудобного кресла, вытянуться рядом, сгрести в охапку, но что-то мешало, не давало совершить очередной промах. Я чувствовал себя разбитым, растерянным, раздраженным сложившейся дерьмовой ситуацией, где был единственным отрицательным персонажем, который к тому же не спешил посыпать голову пеплом, каясь в своих грехах и умоляя о прощении. Я предоставил Эмилии хреновую кучу причин для ненависти, и мой номер в черном списке – это всего лишь легкий щелчок по носу. Но, если бы Эм проверила мой список контактов в телефоне, то здорово удивилась бы, увидев, что ее номер записан не, как детка № 10 и даже не детка № 1.
«Моя». Просто Моя. Всего три буквы, которые я наспех вбил в справочник еще до своего триумфального появления в «Эталон Групп». Я не задумывался тогда, почему именно это слово, но уже подсознательно выделил мою гордячку из числа красивых кукол, чьи лица стирались, как только истекал контракт.
Я не врал Эм, когда говорил, что она особенная для меня. Это так и есть, но мы вкладываем в это слово немного разные понятия. До вчерашнего дня я позволял Эмилии увидеть лишь малую долю того, кем являюсь, но