Не в силах сдвинуться с места, продолжаю смотреть, как брюнетка заглатывает его плоть. И внезапно понимаю, как нужно поступить.
Ну что же, Глебушка, кажется, так вчера вечером тебя назвала эта потаскуха, месть не за горами!
Сделав над собой непростое усилие, я выдавливаю улыбку и, продолжая смотреть братцу в глаза, произношу:
– Приятного аппетита! Я – завтракать менее насыщенными белками, а потом в универ! Глеб, позвони, когда будешь ехать к отцу, я с тобой, – с этими словами, на полусогнутых, дрожащих ногах направляюсь по ступенькам вниз, изо всех сил стараясь показать, что мне все равно.
Ну, ничего! Месть – это блюдо, которое лучше подавать холодным. И совсем скоро именно я скажу тебе, Медведев: Bon appettito!
Глава 12
Глеб
– Ты совсем рехнулась?! – рычу на Ирину и не могу поверить, что все происходит на самом деле. Не является досужей выдумкой какого-нибудь проныры-журналиста. И не привиделось мне в кошмарном сне. Эксгибиционистка хренова! Нет, я не ханжа, но это же превосходит все мыслимые и немыслимые пределы! Как ей вообще такое в голову пришло?!
Она в ответ лишь пожимает плечами, хлопает ресницами, изображая полнейшее недоумение. Будто бы и вправду не понимает, что именно меня возмутило.
– Глебушка, а мне показалось, ты совсем не против был…
Опять Глебушка! Матерюсь сквозь зубы, но даже на это дурацкое обращение сейчас готов закрыть глаза. Куда важнее другое… Она права! Не против! Вот только Ирка и понятия не имеет, почему именно я оказался не против. И что выводит меня из себя больше всего прочего.
Машины глаза… То, как она смотрела. Гораздо больше неуместных и бесстыжих ласк меня завела ее реакция. Дикая, неописуемая смесь отвращения и возбуждения во взгляде. Я готов поспорить, что сестренка представляла себя на Иркином месте. И сам бы не отказался от такого продолжения.
– Бл***!
В ответ на мое ругательство Литвинова продолжает показательно изумляться.
– Котик, я правда не понимаю…
– В следующий раз, когда я буду не против, ты раздвинешь ноги у меня в офисе? Или где-нибудь посреди торгового центра? – перебиваю ее, потуже затягивая халат. Сам виноват, придурок! Нечего было оставлять ее здесь. Ирка – не промах, своего не упустит. Наверняка тоже заметила, что меня клинит от так называемой сестрицы, вот и решила пойти ва-банк. И пусть сцена получилась более чем отвратительная, цели своей она добилась: Маша сбежала.
Хоть и сказала, что пошла завтракать, я практически не сомневаюсь, что ее уже и след простыл. Умчалась в институт или к подруге. В любом случае, подальше от меня. И это п*** как не в тему! Мне не воевать с ней и не в догонялки играть надо, а вместе решить, что делать с отцом. Как ему помочь. Да, сестренка пообещала поехать со мной, но после идиотского Иркиного представления нам точно было бы не до серьезных разговоров. Вот и что делать теперь?
– Милый, ну ты же знаешь, как я тебя люблю! Я просто не хотела, чтобы какая-то…
– Ира, хватит! – приходится собрать все силы, что откровенно ее не послать, хоть этого и хочется сейчас больше всего на свете. – Собирайся, я вызову тебе такси.
– Как такси? – ее губы начинают дрожать, а глаза моментально затягиваются пеленой слез. Что-что, а манипулировать она умеет, я тотчас ощущаю себя полнейшей скотиной. Хотя, наверно, такой и есть, раз позволяю в собственном доме подобные вещи и, занимаясь сексом с одной женщиной, думаю о другой.
Но сейчас в любом случае надо остаться одному. Снова остыть, утишить это бешеное волнение в крови и вернуть на место мозги. А уже потом я решу, как быть и с Ириной, и со своей соблазнительной и непредсказуемой сестренкой.
– Хотя бы сейчас сделай, как я прошу, ладно? – прохожу в спальню и, одним махом сгребая со стула вещи Литвиновой, вручаю их ей. – Я потом заеду, и мы поговорим.
Дальше по сценарию должен последовать вопрос «Когда?», но я его не дожидаюсь – выхожу из комнаты, на ходу выискивая в телефоне номер такси.
Мой визит в больницу заканчивается ничем. Врач на консилиуме, а к отцу меня не пускают из-за каких-то там процедур. Будто сама судьба напоминает о том, что я обещал приехать с сестрой, и лишает возможности поступить по-своему.
Придется возвращаться вечером, уже с Машей. Значит, как-то общаться, говорить о том, что произошло утром. А я к этому все еще не готов. Не готов! И собственное бессилие злит, доводит просто до бешенства.
Звоню секретарше, предупредить, что задержусь, а потом отправляюсь в спортзал: хоть немного сбросить пар. Обычно это помогает. Правда, обычно и причины для злости у меня другие, но вариантов все равно нет. Надо пробовать хотя бы что-то.
– Давно я не видел тебя таким озверевшим!
То, что в зале оказывается Рогожин, не особенно удивляет, он завсегдатай этого места, почти каждый день заезжает перед сменой. Мы часто тут пересекаемся, и обычно это даже хорошо: тренироваться с ним мне нравится. Но сегодня все идет не так, как я привык. Все выводит из себя.
Пот льется ручьем, а такого напряжения в мышцах я давненько не испытывал. Завтра этот перегруз напомнит о себе ноющей болью, которая будет отвлекать от всего остального. Жаль, что не сейчас. Я бы не отказался переключиться на другие ощущения помимо тех, что клокочут внутри.
– Эй, Медведев, ты решил за день выбрать месячную норму? В круиз что ли уезжаешь, где не будет возможности заниматься? Пузо решил на солнышке погреть? – смеется Василий, глядя, как я остервенело сражаюсь с тренажером.
– Точно, вот только круиза мне и не хватает сейчас! – рычу в ответ, не глядя на друга. – Отец при смерти, на работе завал. Еще и…
И тут воспаленное сознание решает поиграть со мной, подкидывая картинку, от которой в груди все переворачивается. И не только в груди: горячая волна стекает к паху, так что в штанах снова становится тесно, а член наливается каменной тяжестью.
Я представляю прозрачную синеву моря и кучерявую пену на берегу. И ЕЕ в этой пене. Точеную фигурку и жемчужные капельки влаги на позолоченной солнцем коже. Волосы, темными мокрыми струями стекающие на обнаженные плечи и спину. Тонкую полоску купальника, которую так легко стянуть. Отшвырнуть в сторону ненужные тряпки и…
– Глеб, а-а-а-у-у-у! – врезается в сознание гогочущий зов друга. Рогожин трясет у меня перед лицом ладонью с растопыренными пальцами. – Ты в какие розовые дали в мечтах унесся? Ирка что ли ночью не дала, что злой, как волк, и возбуждение из ушей прет?
Отпускаю тренажер и спрыгиваю на пол, свирепо сверля глазами Василия. Он мне ближе, чем брат, и обычно между нами нет никаких секретов, но сейчас даже с ним не готов делиться тем, что кружится перед глазами в самых радужных оттенках.
– Отвали, Вась. Просто тренируйся – и все. Меня в покое оставь.
– Ого, вот это накрыло тебя, – продолжает ржать Рогожин. – И что-то мне подсказывает, дело не в Ирке. Угадал?
– Сейчас получишь в морду – и тебе уже не будет так весело. И в угадайки играть сразу перехочется.
Моя угроза его нисколько не останавливает.
– Рассказывай давай. Молчание, конечно, золото, но не в твоем случае, скоро взорвешься, как перегревшийся чайник. А так, глядишь, я что-то умное посоветую.
– Слушай, а чего ты загоняешься, не пойму? – задумчиво выдает Вася, выслушав мое сумбурное признание. – Это твоя так называемая сестренка совершеннолетняя же. Да и не родственники вы. Поэтому раз уж тебя так клинит на ней – вперед. Быстрее попробуешь, быстрее успокоишься.
– Ты серьезно сейчас? – не могу поверить, что слышу это на самом деле. Рогожин всегда казался мне адекватным мужиком, да и работа обязывала его не делать глупостей. Но такой совет явно не вписывается в привычные рамки.
Друг лыбится, покачивая головой.
– Более чем. Вообще не вижу проблемы. Тем более то, что ты рассказываешь, дает основания считать, что и девочка не против. Так давай. Что вам мешает-то?
– Ну да, – такая бесшабашность выводит меня еще больше. Кружу по залу, ощущая себя загнанным в клетку зверем. Впечатываю кулак в подвешенную у окна грушу. Просто так, даже особенно не рассчитывая, что это поможет спустить напряжение. Но справиться иначе с раздражением, с черной, рвущейся наружу энергией, не могу. Меня отравляет это бешеное желание, пульсирует в висках, требуя выхода. Хоть какого-нибудь.
– Девочка не против, – повторяю сквозь зубы. А потом отчетливо представляю, как сообщаю пришедшему в себя отцу – если, конечно, такое чудо все-таки свершится, несмотря на прогнозы врачей, – что не только нашел дочку его бывшей жены, но и успел ее трахнуть. И да, она же была не против.
– Дурак ты, Глеб, – хмыкает Рогожин в ответ на мою озабоченность. – Что-то я не помню, чтобы Александр Ильич был ханжой. Он мировой мужик и наверняка хотел бы, что бы ты был счастлив.
– Счастлив? – переспрашиваю в каком-то отупении. Переполняющие меня чувства очень мало похожи на счастье. Похоть, вожделение, болезненный голод, дикая потребность получить желаемое. Я вообще не помню, чтобы хоть одна женщина так будоражила меня. Хотя в одном Вася прав: прежде я никогда себя не останавливал. Просто брал, что хотел. И кого хотел, особенно, если видел взаимность в этих желаниях.
Но Маша… С ней все не так. Я где-то на подкорке понимаю, что просто секса мне будет мало. Не смогу насытиться, просто перепихнувшись с ней. А значит, не стоит и начинать. Потому что серьезные отношения сейчас вообще не в тему. Да и девушке не до этого, ей надо учиться, устраивать жизнь, а не тратить время на мужика, который старше ее более, чем на десяток лет.
– Это неправильно, – выдаю, вздыхая, и друг хмурится.
– Ну да, а ты внезапно стал хорошим мальчиком. Самому-то не смешно, Медведев? Не ты ли уверял меня, что в жизни надо за все бороться? За счастье, за любовь? Идти к своей цели, не смущаясь препятствий. А теперь превратился в гребаного ботана, который хочет все сделать правильно. Только эта твоя правильность никому на хрен не нужна! Ни тебе, ни ей. Ни отцу. Я в этом больше, чем уверен. Упустишь девчонку, потом же сам жалеть будешь.