«Они думают, что я псих? – вяло промелькнуло в голове у Дениса. – Может, они и правы. Тогда мне самое место в дурдоме. А троюродная сестра поспособствует».
Буквально через неделю на имя Сони сняли квартиру в другом районе, столь же тесно и неряшливо застроенном. Денис отнесся к переезду безразлично. Одна комната с забранным ставнями окном или другая – какая разница? Солнце так же полдня пытается пробиться сквозь планки жалюзи, а по вечерам, когда есть возможность распахнуть окно, вид из него не радует. Впрочем, ему казалось, что радость уже никогда не вернется в его убитую душу.
Ефим то отменял таблетки, то опять приносил. Без них Денису снились кошмары, и он боялся засыпать по ночам. Сидел у окна и смотрел на огромный диск луны на черном южном небе. Ночное светило завораживало, не отпускало взгляд, и только усиливало чувство вины и тревоги. Впрочем, тревожился он не за себя, только за маму. Чтобы обезопасить ее, надо оказаться как можно дальше.
Поэтому вместе с мамой и Ефимом он послушно ходил по каким-то инстанциям, подписывал бумаги, содержания которых не понимал. Ефим вел переговоры с чиновниками, объяснял маме, о чем речь, но Денис не вслушивался. Ему было все равно.
Через три с небольшим месяца после приезда в Тель-Авив на руках у него оказалась книжечка «лессе-пассе» – временный израильский загранпаспорт.
Только в последний момент, уже в аэропорту, когда мама, стараясь сдержать слезы, скорбно глядела на него, Денис осознал, сколько ей пришлось пережить за это время: седины в темно-каштановых волосах заметно прибавилось, нижние веки набрякли от вечных слез.
– Прости меня, мама, – вырвалось у него.
– Ничего сынок, ничего… Все будет хорошо. Ты звони, из Германии это дешевле. И дай Аркадию денег, а то неудобно. Неизвестно, сколько тебе придется прожить у него.
Она последний раз обняла и поцеловала сына, затем будто оттолкнула – иди.
Он пошел. Миновав контроль, обернулся и махнул маме рукой. В ответ она вскинула свою, попыталась улыбнуться, заплакала и пошла прочь.
Йосемити, Калифорния, США, 2014
Наутро он проснулся первым и, тихонько одевшись, покинул номер.
Солнце только-только показалось из-за гор, воздух был свеж и прозрачен. Вокруг царила тишина, туристы досматривали последние сны, но кое-кто уже работал.
На веранде кафе протирала столы девушка, по виду мексиканка. Заметив Дэна, она белозубо улыбнулась, и он ответил ей вполне искренней улыбкой. Настроение было прекрасным, вчерашние мысли о собственном возрасте уже не казались бесспорными.
В голову пришло, что эта официанточка могла продолжать заниматься своим делом и не посмотреть в его сторону. Могла посмотреть и нахмуриться, увидев в нем старика или урода, не стоящего улыбки.
«Ну-ну, не прибедняйся, – тут же возразил он сам себе, – женщины и девушки часто тебе улыбаются, и уж точно не считают уродом. Был бы ты уродом, разве решился бы послать Роуз? Да-да, ты ее послал. Потому что уверен: на мужской бирже твои акции котируются достаточно высоко. Пока высоко. А что будет через десять лет, через пятнадцать? Через двадцать девушки точно не будут тебе улыбаться. И ты тоже вряд ли станешь заглядываться на них – скорее всего, в этом возрасте ты уже будешь мечтать о пенсии. В России она бы светила в шестьдесят, а здесь придется тянуть лямку до шестидесяти восьми. Джози Каннигэму из отдела статистики шестьдесят шесть, он седой как лунь, страдает ожирением и одышкой, и ждет не дождется, когда сможет посвящать все свое время пятерым внукам. У тебя к этому возрасту внуки вряд ли появятся».
На веранде показались первые посетители: семья с тремя детьми, которую они видели на стоянке. Старший мальчик ростом почти с мать, второму лет семь. Для девочки пока требуется высокий стульчик. Притащив его из угла и усадив дочь, отец направился в кафе делать заказ.
Обычная семья. Основная ячейка общества, как это называлось, когда он учился в советской школе. Сердце вдруг кольнуло завистью. Этот мужик, ровесник или чуть моложе, не будет путешествовать в одиночестве, не станет прикидывать, переспать с оказавшейся под боком молодой девушкой или не стоит. Голова его забита другими проблемами, он заботится о своей семье, живет ради нее.
«А ради кого я живу? Только ради себя самого? Ведь я ни о ком не забочусь – забота о Роуз была скорее формальным исполнением принятых правил. Я никого не люблю, кроме мамы, да и эта любовь за дальностью расстояния затуманилась, почти растворилась. Смысла нет – вот в чем дело! Нет по большому счету смысла в моей жизни. Если завтра умру, заплачет по мне лишь мама, а если, что намного вероятнее, я ее переживу, то и плакать будет некому».
Мысли о никчемности и пустоте собственного бытия не отпускали его до самого завтрака. Надя с удивлением посматривала на его хмурую физиономию и тоже некоторое время молчала, а затем не выдержала:
– Что-то случилось? О чем ты так задумался?
– Ни о чем, – тряхнул он головой. – А знаешь, ведь мы можем обзвонить по телефону все отели на территории заповедника.
– Точно, как мы раньше не додумались!
– Не мы, а я! – с притворной строгостью возразил он. – Нечего примазываться.
– Жадный, да? – столь же притворно надулась она.
– Ужасно. Особенно в том, что касается идей.
– Зато во всем остальном ты щедрый, – улыбнулась Надя. – Добрый и заботливый. И вообще, ты классный.
Чтобы не показать, как тронут ее словами, Дэн рассмеялся.
– Это у тебя любимое словечко? Мама классная, а теперь и я. Доедай, пойдем узнавать телефоны.
В номере он раскрыл свой лэптоп, Наде вручил айфон. В течение часа они обзвонили пару десятков гостиниц, расположенных на территории национального парка Йосемити и вблизи него. Дэби как сквозь землю провалилась, и сотрудницы по фамилии Янг нигде не было.
– Ну почему я такая бестолковая! – простонала Надя, получив последний отрицательный ответ. – Надо было спросить у нее название отеля.
– Мы обзвонили все, – напомнил Дэн. – Даже те, от которых до водопадов семь верст и все лесом.
Когда сдавали ключ от номера, он на всякий случай поинтересовался, не служит ли в этом отеле кто-нибудь по фамилии Янг.
– Янг? – переспросила портье. – Эмили Янг работала в прачечной. Она уехала буквально вчера. Кажется, в Вайоминг. У нее тяжело заболел отец.
– А Дебора, – быстро спросила Надя, – ее дочь?
– Такая высокая? В прошлом году она работала здесь в сезон. Вероятно, отправилась с матерью к дедушке.
– А ее номер телефона вы случайно не знаете?
– Нет. Я с Эмили не слишком хорошо знакома. И вообще – это конфиденциальная информация.
Молча они вышли из отеля и направились к стоянке. Надя сокрушенно вздохнула:
– И что мне теперь делать?
Она взглянула на Дэна так, будто знать, что ей делать, должен именно он. Он этого не знал. Но вовсе не чувствовал огорчения оттого, что расставание с Надей откладывается.
– Не беда. Вернемся в Сан-Франциско, я посажу тебя в самолет и полетишь к маме. А если хочешь, поехали со мной дальше, а домой потом, – неожиданно для себя самого предложил он, и тут же принялся уговаривать: – Представляешь, полторы тысячи миль в дороге, по нескольким штатам. После гор пойдут плодородные калифорнийские долины, затем покатим по пустыням Аризоны и Невады, потом опять горы в Юте. По пути заглянем в Лас-Вегас. Ты там не была?
– Нет, конечно.
– Я был однажды, давно. Фантастика, а не город!
– Туда ехать по прямой дороге через пустыню, которую всегда показывают в кино?
– Через Долину Смерти? Можно и так, хотя этой дорогой почти не пользуются. Она считается мемориальной, специально оставили старомодные заправочные станции в духе пятидесятых, для туристов, а так – ни городов, ни поселков. Есть более живописная и удобная трасса.
– В американских фильмах герои вечно катят на машине через всю страну под какой-нибудь классный саундтрек. И при этом подпевают, и пританцовывают за рулем от счастья.
– Что-нибудь в духе «кантри», как в «Бонни и Клайде»?
Надя кивнула и хихикнула:
– Но они ведь были грабители?
– Можем по пути грабануть какой-нибудь банк… – хмыкнул он.
– Купим колготки, чтобы натянуть на голову… – включилась в игру девушка. – А пистолет у тебя есть?
– Времена вооруженных грабителей отходят в прошлое. Такие специалисты, как я, сумеют взломать банк без шума и пыли, – с важным видом сообщил Дэн. – Ты забыла, что я программист?
– Хакер? – выкатила глаза Надя.
– Нет, конечно. Скорее наоборот. Некоторые относятся к этому, как к средству наживы, а кто-то – как к спорту: стремятся взломать все больше и больше, даже сообщества хакеров существуют. Моя же миссия заключается в том, чтобы защитить от взлома и кражи информации официальные сайты. Ну, так как? Решайся.
Девушка помолчала, задумчиво нахмурившись, и вдруг тряхнула головой:
– А поехали! Когда еще выдастся прокатиться через пол-Америки!
От радости Дэн готов был подхватить ее на руки и закружить, но вслух только выдохнул короткое: «Ура!» Он распахнул перед Надей дверь автомобиля и склонился в шутливом поклоне:
– Прошу.
Она изобразила что-то вроде книксена и забралась на свое место.
Весь день они провели в заповедниках Сьерра-Невады. Ненадолго спустившись с гор, вновь поднимались по серпантину, чтобы поглазеть на тысячелетних гигантов в национальном парке Секвойя и Кингс-каньоне. Лет пять назад Дэн уже бывал в этих местах с одной из временных подружек, но сейчас будто заново открывал их для себя, деля с Надей ее искренний восторг.
Они посетили все достопримечательности, видели стометровую секвойю Генерал Грант, и еще более высокую, названную в честь генерала Шермана. Проезжали под свалившимся гигантским деревом, в стволе которого как раз над дорогой выпилили кусок и получился небольшой тоннель.
Легкая, неутомимая, любопытная, Надя то тащила Дэна любоваться очередным водопадом, то выжженным горящей смолой огромным дуплом в основании дерева, где вполне мог поместиться легковой автомобиль; или удивительной панорамой, открывающейся с небольшой скалы. Она забиралась на огромные валуны, по вывороченным корням карабкалась на стволы поваленных деревьев… Он устал бояться за нее. Напротив, презрев привычную осторожность, как мальчишка лез вслед за ней, будто сбросив с себя двадцать лет вполне размеренной взрослой жизни.