ь, что раньше я не была откровенна с Джеммой.
– А как же ипотека? Будешь искать работу, когда вернешься?
Я спрашиваю потому, что именно эти вопросы мешают мне самой купить билет на самолет.
– Я сдала квартиру, а о работе буду беспокоиться потом, понимаешь? У моей подруги Клео студия аэрофитнеса, и ей нужна ассистентка. Мне и тридцати нет, полно времени сменить направление. Если мне предстоит проработать еще сорок лет, я хочу быть уверена: то, чем я займусь, сделает меня счастливой.
Я согласно киваю. Меня не удивило ее решение путешествовать. Когда мы только устроились на работу, то почти сразу начали обсуждать в учительской места, в которых хотели бы побывать. Конечно, я рада за Джемму, но и завидую.
– А почему сейчас?
– Мы с Люком расстались. – Она предостерегающе поднимает руку, останавливая слова утешения, уже готовые слететь с языка. – Нет, не переживай, это мое решение. Он хотел, чтобы мы вместе купили квартиру, но я не готова. Сначала нужно сделать что-то еще.
Она смелая. Смелее меня.
– Я буду скучать.
– Ну, если захочешь присоединиться на несколько дней на каникулах, прилетай. Было бы здорово.
«Давай с ней, – шепчет моя страсть к путешествиям, – тоже бросай работу и уезжай».
Господи, как же я хочу этого. Но смотрю на дом и понимаю, что не могу. У меня Оскар. Родители. Которым, возможно, грозит опасность со стороны незнакомца в маске или коварной самозванки.
– Оскар теперь работает в офисе? – интересуется Джемма.
– Нет, по-прежнему удаленно, но всё время в разъездах – встречается с клиентами. А сегодня поехал в Оксфорд к своему кузену.
Она хмурится:
– Сегодня?
– Да. Почему ты спрашиваешь?
Она поджимает губы:
– Просто утром видела его в Бате. Пару часов назад.
Меня колотит.
– Где?
– Я застряла в пробке у Олдфилд-парка[53], а он шел со стороны Мурленда[54]. У него была сумка – может, шел на станцию?
– Нет. Он должен вернуться только сегодня вечером. Он был один?
Она открывает рот. Снова закрывает.
– Я правда не хочу, чтобы из-за меня у кого-то были неприятности.
– Их не будет, – заверяю я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно и ровно.
– Я узнала ее, потому что видела в новостях.
– Ты о ком?
Джемма смотрит так серьезно, что мне вдруг становится страшно.
– Он был с твоей сестрой.
Как только Джемма уходит, я достаю телефон, чтобы позвонить Оскару, но вижу с полдюжины пропущенных звонков со скрытого номера. Мой мобильник с утра выключен. Я боялась, что если кто-нибудь вернется в Блоссом-Хилл-хауз во время моего обыска, телефонный звонок меня выдаст. И тут снова звонит скрытый номер.
– Это я, – говорит Гидеон, как только я принимаю звонок. – Я пытался вас предупредить. Оливия сегодня не пришла. Если вы там, в доме, немедленно уходите.
– Всё в порядке, я уже не там.
Он облегченно вздыхает, и я чувствую прилив нежности.
– Нашли то, что искали?
– Нет. Телефона там не было, но я нашла контактные линзы. Кем бы ни была эта женщина, она использовала их, чтобы всех обмануть.
– Вам нужно заявить в полицию.
– О чем – о линзах? А она скажет, это не мои. Да и что сделает полиция? Прижмет ее и выковыряет линзы из глаз? Они даже не подозревают, что она врет. Никто не подозревает. Но у меня появилась идея.
Я рассказываю о зубной щетке, волосах и наборе для ДНК, который заказала в интернете.
– Вам следовало сделать это несколько недель назад.
– Знаю, как-то не подумала. Да, ей сделали тест, но результат оказался недостоверным. Я погуглила, как это могло произойти. Они разрешили ей самой взять образец, и она могла специально неправильно взять мазок или даже добавить каплю жидкого мыла, отбеливателя или духов. Всё это влияет на результат.
Я слышу какой-то шелест, Гидеон отвлекается:
– Будьте осторожны. Возможно, она опасна. Как только получите результат, обратитесь в полицию. Мне пора, пришел следующий пациент.
Мы заканчиваем разговор, и я захожу в дом. На полу в прихожей – конверт из плотной бумаги формата А4, адресованный мне. Я беру его в руки. Тяжелый, толщиной почти в три дюйма. Без почтовой марки – значит, кто-то сам принес его и оставил. Оглядываюсь на дверь – может, это Джемма? – и по дороге на кухню разрываю конверт. Смотрю на первую страницу, на черные печатные буквы, и у меня всё сводит внутри.
Я пролистываю стопку. Я читаю, читаю, читаю и не верю своим глазам. Шок проходит, я возвращаюсь в реальность и чувствую ярость от того, что меня предали, а сердце разрывается. Потому что трясущимися пальцами я держу секретный проект Оскара.
35Кейтлин Арден
Я жду Оскара на кухне за обеденным столом, который мы выбирали вместе. Помню, как я вела рукой по деревянным спинкам стульев в выставочном зале и представляла званые обеды, которые мы будем устраивать, наш дом, наполненный смехом и остротами друзей. Теперь я одна, в тишине, голова гудит от гнева и ощущения утраты, я чувствую себя идиоткой.
С тех пор, как я получила конверт, прошло несколько часов. За это время я прочитала почти все страницы, едва сдерживаясь от желания разорвать каждую в клочья. Когда Оскар поворачивает в замке ключ, солнце уже низко. Он заходит насвистывая. Это мелодия песни, которая играла в баре на нашем первом свидании. Он ничего не замечает, беззаботно разувается и идет по коридору на кухню. Я чувствую запах еды навынос. Сюрприз – мое любимое блюдо из «Ям Ям Тай» в Бате.
– Привет, красотка, – Оскар огибает стол и чмокает меня в бесчувственную щеку. Я прижимаю ладони к дубовой столешнице, чтобы удержаться и не стереть грубым жестом след поцелуя. Весь сияя, Оскар пружинисто подходит к кухонной стойке и начинает распаковывать ужин. Только я знаю точно: ужинать мы не будем.
– Где ты был? – обращаюсь я к его спине.
– Ты не видела записку? В Оксфорде.
– Когда ты вернулся в Сомерсет?
Он наконец оборачивается. Наши взгляды встречаются, и что-то в выражении моего лица заставляет его отодвинуть еду в сторону.
– Сегодня утром, – признается он.
– Что ты делал целый день?
Оскар чешет в затылке, обдумывая, как соврать. Он понимает, что мне что-то известно, но не знает, что именно, и решает ответить уклончиво:
– У меня были встречи.
– Встречи? – В моем голосе – лед и недоверие.
Молчание.
Его плечи напрягаются. Его поймали. Он просто еще не понимает, на чем именно. Он не заметил аккуратную стопку листков передо мной на столе.
– Это не то, что ты думаешь.
Я подаюсь вперед:
– А что я думаю?
Оскар разводит руками:
– Ну, не знаю… интрижка?
Я усмехаюсь: лучше бы интрижка. Возможно, это я бы простила.
– Ты был с Оливией.
Удивленная гримаса на его лице тут же сменяется гневом.
– Ты шпионишь за мной?
Он пытается разозлить меня, сбить с толку, но я спокойна.
– Нет.
Оскар смотрит непонимающе и, разочарованный тем, что я не заглотила наживку и не ввязалась в очередной спор, снова пытается направить разговор в нужное русло:
– Шпионить за женихом – это ненормально, Кейт.
– Ты был с Оливией, – повторяю я. Я не отступлю.
Оскар начинает расхаживать по кухне взад-вперед.
Он отчаянно пытается скрыть тайное свидание, засунуть правду под ковер, чтобы не признаться в обмане. Вот только ковер топорщится и бугрится: один неверный шаг – и расшибешься. Сломаешь шею. Под ковром уже не осталось места. Оскар снова встречается со мной взглядом и понимает: выбора нет.
– Да.
– Оливия знает?
Он останавливается и хмурится:
– О чем?
Я жду. Молчу, как и подобает перед откровением. Или, возможно, просто цепляюсь за последние секунды нашей совместной жизни. Потому что как только я раскрою карты, пути назад не будет. Не будет никаких «нас». Я накрываю ладонью бумажную стопку и медленно пододвигаю к Оскару через стол.
– Что это? – спрашивает он.
Я не отвечаю. Он делает шаг к столу и берет первый лист. Его рот в ужасе распахивается, образуя идеальный круг. Оскар медленно поднимает на меня глаза:
– Откуда это у тебя?
– Это неважно.
Дикая паника в его глазах подобна крысе, которая мечется, изо всех сил пытаясь вырваться из ловушки.
Нас окутывает тягучая, как патока, тишина.
– Книга, Оскар. Ты написал гребаную книгу о похищении моей сестры.
Я хватаю рукопись со стола и перебираю страницы, вспоминая разговоры во время прогулок рука об руку по солнечному парку или серыми вторничными вечерами в нашем домашнем убежище. Мои самые сокровенные мысли, самые глубокие сомнения, самые темные секреты – все они украдены. Записаны, проданы, чтобы их прочел остальной мир без моего согласия. Я швыряю стопку на стол.
Оскар смотрит куда-то на стену за моей головой:
– Ты не должна была узнать вот так.
– А как я должна была узнать? На вечеринке по случаю презентации? Или когда книгу в твердом переплете выставят в «Уотерстоунз»[55]?
Он прикрывает глаза:
– Скрывать от тебя было тяжело.
– Зато теперь скрывать больше нечего.
Он игнорирует змеиный укус:
– Я хотел признаться с того дня, как мы встретились.
Пол уходит из-под ног, дурное предчувствие скручивается в животе в тугой узел.
– Ты писал книгу с тех пор, как мы встретились? – Я качаю головой, потому что это какая-то чушь. – Но ты даже не знал об Оливии, когда мы познакомились. Ты… – я замолкаю, вспоминая бесплатные пригласительные на сырно-винную вечеринку в фермерском магазине родителей Оскара, присланные по электронной почте как выигрыш в конкурсе, в котором я не участвовала. Он сказал, это судьба. Но это был проект. Его проект.
– Вот почему ты начал встречаться со мной – собирал материал?