– Кстати, – продолжает она, – Флоренс просила напомнить, чтобы ты завтра не опаздывала. Сбор в двадцать втором номере в восемь утра.
Я в бешенстве: эта чужачка разрушила мою жизнь, отламывая от нее кусочки и отправляя себе в рот, оставив мне только крошки. Может, это и ребячество, но мне ненавистен сам факт, что она передает сообщения от моей лучшей подруги.
– Так что не опаздывай, ладно? – покровительственно говорит она с фальшиво-приторной улыбочкой.
Ища признаки контактных линз, я смотрю ей в глаза, но они точь-в-точь такие, какими я помню глаза сестры. Но в отличие от настоящей Оливии взгляд этой женщины холоден, в нем нет любви и тепла. Я испытываю такую сильную тоску по сестре, что становится физически больно в груди.
– Ты знаешь мою сестру? – Вопрос невольно срывается с губ, удивляя нас обеих. Мой голос печален и тих. – Я имею в виду мою настоящую сестру? Я скучаю по ней. Я так по ней скучаю, она…
Вестибюль наполняется стуком колесиков чемоданов по деревянному полу и громкими пронзительными женскими голосами. Я смотрю в ту сторону и, узнав парочку новоприбывших, догадываюсь, что они тоже приехали на свадьбу. Вдруг чьи-то пальцы впиваются мне в плечи, притягивая к себе. Я слышу дыхание Оливии у самого уха. Со стороны может показаться, что она нежно обнимает меня, хотя она вцепилась так крепко, что останутся синяки.
– Он следит за тобой, – шепчет она в панике. – Беги, Кейт, беги, беги.
– Оливия? – взволнованно вскрикивает какая-то женщина.
Оливия отпускает меня, отступает назад, и я вижу на ее лице вспышку ужаса, подобно молнии в темном небе, которая тут же сменяется улыбкой, подобной солнечному лучу. Она поворачивается к вошедшим женщинам, и я вижу среди них рыжеволосую, в темно-синем платье. Это Лора, мать Натали, которая узнала меня в последний учебный день.
– Оливия, – повторяет она. – Господи, поверить не могу.
Я издали наблюдаю за их встречей. Женщины окружают Оливию, из кожи вон лезут, чтобы поговорить с ней. Она снова пчелиная матка, остальные жужжат вокруг, отчаянно борясь за ее внимание, и в конце концов увлекают Оливию в библиотеку. Я смотрю ей вслед. Сердце колотится.
Он следит за тобой. Беги, Кейт, беги, беги.
Страх растекается холодным темным туманом. Я ковыляю прочь, в груди что-то сжимается. Поднимаюсь в номер оставить сумку, быстро переодеваюсь и возвращаюсь в библиотеку – дожидаться, когда Оливия освободится после неожиданной встречи. Но там никого нет. Я брожу по отелю, заглядывая в разные номера, пока меня не окликает высокий крепкий сотрудник на ресепшене:
– Я могу чем-нибудь помочь?
Девушки, которая зарегистрировала меня, тоже уже нет.
– Я ищу свою… сестру. – Слова застревают в горле. – Оливию Арден. Вы знаете, в каком она номере?
– Простите, – мягко произносит он. – Мне нельзя разглашать информацию о гостях. Я могу еще что-то для вас сделать?
– Просто мне очень нужно увидеть сестру.
Он натянуто-профессионально улыбается:
– Прошу прощения, но из-за GDPR[56] я не имею права сообщать такие сведения. – Он многозначительно смотрит на телефон у меня в руке. – Вы не пробовали позвонить сестре и узнать, где она?
– Нет… сейчас. – Я отхожу в сторону и начинаю искать в мобильнике ее номер.
– Простите, – продолжает он. – Здесь нельзя пользоваться мобильными телефонами. – Он вежливо кивает на небольшую табличку на стене.
Сдержавшись, чтобы не закатить глаза, я разворачиваюсь и спешу на улицу. Там по-прежнему отвратительно – жарко и сухо. Звонок трижды сбрасывается на автоответчик. Разочарованная, я возвращаюсь на ресепшен, где меня встречает натянутая улыбка крепкого администратора.
– Послушайте, – умоляю я. – Я не могу дозвониться до сестры. Мне очень-очень нужно ее увидеть. Завтра здесь свадьба Одел-Фокс. Мы подружки невесты, и у нас… – я оглядываюсь по сторонам, – очень срочное дело, связанное с подготовкой к свадьбе.
– Мне жаль. – Судя по его тону, он ничуть не сожалеет. – Но, боюсь, ничем не могу помочь.
Я смотрю на его тонкие, словно нарисованные карандашом усики и понимаю: он из тех людей, которые стелют коврики в уборной и восхищаются сэндвичами с ветчиной.
– Попросить кого-нибудь показать, где ваш номер? – Это означает «пожалуйста, вали отсюда на хрен».
Я возвращаюсь к себе, пока он не вызвал охрану и меня не выставили из отеля. Было бы прикольно стучаться в каждую дверь, пока не найду Оливию. Но отель огромный, и кто-нибудь наверняка сообщит о чокнутой женщине, которая шляется от номера к номеру.
Нет. Я пойду в номер Флоренс заранее и подожду Оливию снаружи, чтобы расспросить ее, прежде чем мы начнем драться за халаты, просекко и лак для волос. Ставлю будильник в телефоне на шесть утра.
Но сон не идет. Я лежу, уставившись в потолок и не переставая думать о предупреждении, которое отчаянно-испуганно прошептала Оливия.
Он следит за тобой. Беги, Кейт, беги, беги.
Словно сжатая пружина, я вскакиваю с кровати и подхожу к окну. Представляю человека в маске, который стоит во внутреннем дворике и смотрит на окна моего номера. Делаю вдох и раздвигаю шторы. Уже стемнело. Внизу раскинулся темно-серый газон, за ним – пруд, похожий на открытую пасть, в небе висит луна – одинокое недремлющее око. Но человека в маске нет. Никто там не прячется. Я заползаю обратно в кровать, но всё равно не могу заснуть. Тогда я закрываю глаза и представляю, что мое сознание – это дом, в котором много комнат. И есть один смотритель, чья работа – заходить в каждую и выключать свет. Когда во всем доме станет темно, я засну. Вот только дом продолжает расширяться, в нем добавляются комната за комнатой. Смотритель начинает бегать по коридорам, в каждой новой комнате загорается свет. Взволнованная, я переворачиваюсь на бок – подальше от крохотной лампочки в телефоне, которая сообщает мне, что он заряжается.
Вопросы роятся и жужжат в голове как мухи. Я пытаюсь поймать их, когда они проносятся мимо. Кто эта женщина, выдающая себя за мою сестру? Почему она решила предупредить меня именно сейчас? Это она убила Бриггса? Она работает на человека в маске или против него? Почему мишенью стала моя семья? Она знает мою настоящую сестру? Как ей удается убедить всех остальных, что она не лжет? Их вместе держали в плену? Если да, где сейчас моя сестра? И как мне ее спасти?
Я просыпаюсь внезапно, тяжело дыша, последние нити кошмара цепляются за сознание. Прижимаю ладонь к груди и чувствую бешеный стук сердца. В комнате темно, но сквозь маленькую щель в тяжелых шторах проникает солнечный свет. Рот словно набит песком, в голове пульсирует. Вряд ли я проспала больше пары часов. Но раз будильник не сработал, значит, есть время еще немного отдохнуть. Я тянусь к телефону и хмурюсь, когда он не сразу включается. Он выключен. Но почему? Я не выключала его перед сном. Точно не выключала. Нажимаю кнопку и жду. Когда на экране высвечивается время, желудок ухает в пятки.
– Вот дерьмо, – я вскакиваю с кровати. Я опаздываю. Сильно опаздываю. Я должна была быть в номере Флоренс уже полчаса назад. После самого быстрого в мире душа я одеваюсь и мчусь в номер 22. Я стучу, и стучу, и…
Дверь распахивается. Передо мной растерянный мужчина с голым торсом. Это явно не тот номер. Я извиняюсь, спускаюсь в холл, иду на ресепшен и еле сдерживаю ругательство: передо мной тот самый администратор, с которым я имела счастье общаться вчера. Увы, он по-прежнему ничем не может помочь. Видимо, считает, что его работа состоит в том, чтобы не помогать. Спустя пятнадцать минут, после разговора с другим, куда более любезным, сотрудником мне сообщают правильный номер комнаты.
17, а не 22, как сказала Оливия.
Я стучу. Открывает женщина средних лет с пышными бедрами и блестящими темными волосами. Она хмурится.
– Вы, наверное, Кейти, – укоризненно говорит она. – Я Шерил, парикмахер-стилист.
Я смотрю ей за спину и вижу просторный светлый номер с открытыми потолочными балками и огромной кроватью «кинг сайз». Фоном играет музыка, слышна оживленная болтовня. Утренние приготовления в разгаре. Я не хочу внутрь. У меня чувство, что я захожу в кишащую акулами воду, но не торчать же весь день в коридоре. Поэтому я просачиваюсь бочком, с красным лицом и подавленным видом. Флоренс в халате цвета слоновой кости спиной ко мне разговаривает с Оливией и женщиной, размахивающей карандашом для губ, – видимо визажистом. Чуть в стороне стоят мать Флоренс, Сьюзен, и тетя Флоренс, Мэй. Стройная привлекательная женщина в черном с дорогой на вид фотокамерой делает репортажную съемку невесты и подружки невесты. Постепенно все взгляды поворачиваются в мою сторону, и у меня возникает тошнотворное ощущение: здесь только что говорили обо мне.
Флоренс сверлит меня испепеляющим взглядом. Губы Оливии изгибаются в легкой самодовольной улыбке. Игнорируя ее, я отвечаю на стальной взгляд Флоренс искренним умоляющим взглядом.
– Мне так жа…
– Твой халат на кровати, – холодно перебивает Флоренс.
Остальные смущенно переглядываются.
Кивнув, я беру халат, заставляю себя идти, а не бежать в ванную, переодеваюсь и споласкиваю лицо холодной водой.
Поверить не могу, что я опоздала. Если бы не выключенный телефон и неправильный номер комнаты… Наверняка Оливия каким-то образом проникла ко мне рано утром и выключила мобильник. Возможно, она стащила вторую карту-ключ, когда я уронила их в холле. Я так и не вернула карту Оскара на ресепшен и не проверила, остались ли у меня обе.
На лице Оливии никаких следов вчерашнего испуга. Неужели она прошептала эти странные зловещие слова только для того, чтобы устроить мне бессонную ночь? Она раз за разом расставляла ловушки, и каждый раз я попадалась, как она и рассчитывала. Ярость пылает в груди огнем. Ненавижу ее. Искренне ненавижу. Почему она пытается разрушить мою жизнь? Вбить клинья между мной и людьми, которых я люблю, пока не разверзнется непреодолимая пропасть и я не останусь совсем одна на голой скале. Напоминаю себе, что сегодняшний день не мой, а Флоренс. Из-за Оливии я опоздала на подготовку к свадьбе лучшей подруги, хотя обещала быть вовремя. С расстроенными нервами, сдерживая гнев, выхожу из ванной.