до сих пор не закончилось, и тебе от этого плохо. Но так не должно быть. По крайней мере, не всегда. Ты хотела путешествовать. Это твой шанс. И я не хочу, чтобы ты упустила его из-за меня. – Гидеон проводит рукой по лицу, словно сам не верит в то, что говорит, переводит дыхание и подходит ко мне. Его теплые и сильные пальцы переплетаются с моими. – Я хочу, чтобы ты знала: я буду здесь, когда ты вернешься. Когда бы это ни случилось. – Он улыбается. – Может, даже прилечу к тебе, если захочешь.
– Я не могу просто взять и уехать.
– Почему? Что мешает тебе уехать прямо сейчас? Этот бардак не разгрести за одну ночь. Ты не устала тратить жизнь на других людей?
Он знает, что это так. Я знаю, что это так. Я хочу быть смелее. Быть главной героиней собственной жизни. Человеком, благодаря которому всё происходит. У меня хватит денег, чтобы уехать, и не так много причин остаться. Взгляд Гидеона прикован к моим губам. Он хочет меня. Было бы легко окунуться в жизнь с ним, как когда-то с Оскаром. Но Гидеон – не Оскар, он способен на бескорыстие. Он заботится обо мне, поощряет реализовывать амбиции, а не встает на пути.
– Это твой шанс сделать что-то для себя, – говорит он. – И, если честно, я хочу, чтобы ты оказалась как можно дальше и от этой драмы, и от тех, кто тебя выслеживает.
– Но разве это правильно – убегать от проблем?
– Ты не побежишь, – усмехается он. – А пойдешь пешком. Спокойно. И окажешься в зале ожидания аэропорта.
Его вера в меня согревает, и я уже не сомневаюсь, а трепещу от восторга:
– Значит, мне просто отправить родителям сообщение, что я уезжаю из страны?
– Я старомоден. Мой совет – напиши письмо от руки.
Он слегка грустно улыбается и поправляет мне прядь:
– И чем скорее ты уедешь, тем скорее вернешься.
41Кейтлин Арден
Домой возвращаюсь уже затемно, но сажусь за обеденный стол и пишу родителям письмо, в котором объясняю, что собираюсь путешествовать. Я пишу коротко и по существу. Интересно, станет ли им легче, когда они прочтут его? С глаз долой – из сердца вон.
Потом посылаю электронное письмо в школу, уведомляя, что в связи с возвращением сестры беру на некоторое время отпуск. Думаю, они это переживут, хотя точно придут в ярость: до начала учебного года всего пара дней. Но даже если не заплатят, я не стану их винить. Я могу заниматься «Страстью к путешествиям в картинках» и за границей. Несколько лет назад, когда я в первый раз предложила Оскару взять тайм-аут и попутешествовать, то нашла фирму, которая может распечатывать и отправлять мои работы клиентам за небольшую комиссию. Поэтому я отправляю им письмо, в котором подтверждаю свои планы. Осознание того, что мой канал может приносить доход помимо сбережений, успокаивает. Что касается дома, для нас с Оскаром было бы лучше и даже справедливее сдать его в аренду, пока мы не будем готовы продать его. Если Оскар платит половину ипотеки и не живет здесь, это неудобно, а если плачу и не живу я, это возмутительно. Так что мы оба окажемся в выигрыше. Ему я тоже пишу по электронке – это кажется мне более официальным уведомлением, чем СМС.
Поспешно заказываю билет на самолет в Италию на завтрашний вечерний рейс и обещаю себе оставить одиночество на выходе на посадку. Я всегда хотела увидеть Колизей, погулять по Амальфийскому побережью, покататься на венецианской гондоле. Перейду на пасту и мороженое и буду думать о дальнейших путешествиях.
Разумнее отложить все важные решения, которые поменяют мою жизнь, до тех пор, пока я не дистанцируюсь от сегодняшних событий. Однако новая жизнь уже маячит впереди, и я хочу ухватиться за нее, пока она не скрылась за горизонтом.
Единственный пункт в моем списке, который не могу выполнить, – это написать Флоренс. Я пишу: «Мне жаль». Стираю. Этого недостаточно. Любых слов недостаточно. Или сейчас я просто не могу подыскать подходящие.
Не в силах заснуть, поднимаюсь наверх и включаю мобильник. Я оставила его дома, когда поехала на встречу с Гидеоном. Ни одного пропущенного звонка – даже от родителей. Разочарование и стыд скручивают меня изнутри. Значит, я перешла последнюю черту, если даже моя семья не пытается со мной связаться. Они уверены: меня уже не спасти.
Собираю дорожную сумку, аккуратно кладу паспорт в боковой карман и уже застегиваю молнию, когда телефон вибрирует. Опять скрытый номер. Я отвечаю, решив, что это Гидеон.
– Ты сегодня стала звездой дня, сестренка.
Я стискиваю зубы от игривого, насмешливого тона Оливии:
– Что тебе нужно?
– Увидеться.
– Зачем?
– У меня кое-что есть для тебя.
– И что же?
– Ответы, – говорит она после паузы.
Сердце бьется часто-часто.
– На какие вопросы?
– На все. Кто я, чего хочу…
– Почему я должна тебе верить?
– Верить или нет – твое дело. Но если хочешь увидеть сестру, встретишься со мной.
Я едва не роняю телефон:
– Она жива?
– Да.
– Но ты сказала…
– Я помню, что сказала.
Адреналин вытесняет кровь, пинта за пинтой.
– Ты соврала?
– Да.
Я хочу верить ей, хочу цепляться за лучик надежды так сильно, что он превратится в бриллиант. Но бриллианты, если слишком сжать их в руке, могут порезать глубоко, до крови.
– Где она?
– Моя игра – мои правила. Согласишься встретиться один на один, и я отвечу на все вопросы. Жизнью клянусь. Договорились?
Не верю. Каждая клеточка моего существа вопит: не доверяй ей!
– Почему сейчас?
– Честно? С тебя почти нечего взять. Я забрала твоих подруг, родителей и увела бы твоего жениха, если бы захотела. Можно продолжать, но что за радость пинать лежачего?
Рычащий, дикий, черный как смоль гнев клокочет внутри.
– Значит, всё это время ты на меня охотилась…
– Да.
– Зачем?
– Еще один вопрос – и я отзываю свое предложение.
Я зажимаю рот.
– Будет идиотизмом согласиться прийти одной.
– Я просто хочу поговорить с глазу на глаз. – Я не отвечаю, и Оливия вздыхает, как будто разговор надоел ей до чертиков. – Если бы я хотела сделать тебе больно, Кейт, то давно бы сделала.
Она до сих пор не причиняла мне физический вред, но это не значит, что она никогда не нападет. Почувствовав мое сомнение, Оливия продолжает:
– Как я понимаю, у тебя два варианта. Или ты соглашаешься встретиться в обмен на ответы и шанс снова увидеть сестру. Или отказываешься, и мы продолжаем игру. Ту, в которой я выигрываю, а ты проигрываешь. Я уничтожу тебя, и ты больше никогда не увидишь Оливию. Выбирай.
Я не спасла Оливию той ночью, но, если она еще жива, возможно, спасу теперь. Я вспоминаю, как ее тащили вниз по лестнице с ножом у горла. И даже в такой критический момент она поднесла палец к губам, призывая меня молчать. Наверное, только поэтому я осталась в живых. Оливия была храброй и самоотверженной с детства. Выбора нет:
– Я встречусь с тобой.
Она велит прийти в заброшенный сарай в лесу за родительским домом. Тот, о котором она не могла знать, если бы действительно была моей сестрой. По крайней мере, это знакомое мне место и к тому же не так далеко от родителей. Я должна быть там незадолго до полуночи, то есть меньше, чем через час. И оставить дома мобильник, а в доказательство загрузить приложение для отслеживания, чтобы Оливия видела, где мой телефон. Я отмазываюсь, дважды повторив, что приложение не грузится, но Оливия не дура: если не выполнить условие, встреча отменяется. Но я всё равно собираюсь сделать запись и передать в полицию. Я роюсь в кабинете Оскара, нахожу его старый рабочий телефон и оставляю на зарядке, пока переодеваюсь во всё черное: в темном лесу меня труднее заметить, если придется прятаться.
Оливия уверена, что отрезала меня от всех, на кого я могу рассчитывать. По какой-то причине ее планы построены на моей изоляции. Но она не знает, насколько я близка с Гидеоном. Он – моя главная надежда остаться целой и невредимой. Звоню ему и всё рассказываю.
– Кейт, нельзя идти в лес одной, – настаивает он.
– Я буду не одна, если ты тоже согласишься пойти.
– Нужно звонить в полицию.
– И что я им скажу? Женщина, на которую я сегодня напала, хочет меня видеть? Встречаться с кем-то в лесу не противозаконно. Она неприкосновенна, Гидеон. Любимица всей страны. Никто не верит ни единому моему слову, а из ее уст всё воспринимается как проповедь. Она успешно выставила меня сумасшедшей, и теперь толпа из ста с лишним гостей со свадьбы Флоренс это подтвердит. Если у меня будет запись с признанием, что она не Оливия Арден или что она манипулировала мной и остальными, тогда, возможно, меня выслушают. Мне придется идти, Гидеон, с тобой или без тебя.
Но при мысли идти туда в одиночку меня тошнит от ужаса. Гидеон спокойно и быстро перебирает варианты и приходит к тому же выводу, что и я:
– Ладно.
Мы договариваемся, что он приедет на место на десять минут раньше, чтобы осмотреться. Я даю ему номер старого рабочего телефона Оскара, и он обещает позвонить, если заметит опасность.
Если мои подозрения, что Оливия и человек в маске сообщники, верны, очень может быть, что он тоже будет там. Я уже открываю рот, чтобы предупредить Гидеона, но тут же закрываю: не хочу его отговаривать. Да, это эгоистично, безрассудно, но мне нужны ответы. И я не прощу себя, если упущу второй шанс спасти сестру. Иду на кухню, достаю из ящика острый ножик, проверяю, надежно ли закреплено лезвие, и опускаю в карман.
42Элинор Ледбери
Флинн говорил, что по выходным и в перерывах между занятиями в университете помогает своей кузине в музыкальном магазине. Элинор решает, что если Хит уволился, то Флинн – добрый, отзывчивый Флинн – мог вызваться заменить его. Значит, вполне вероятно, что он сейчас там. Она направляется в магазин через весь город. Если она ошиблась, то попросит Софию передать сообщение или одолжить телефон, чтобы позвонить ему. Она нервничает. Так нервничает, что сводит живот.