Муж обернулся к жене и сказал:
– Пойдем. Мы уже почти дома.
Возле двери подъезда Вася коротко выругался. Он вспомнил, что так и не позвонил Юле, не сказал ей, чтобы она увела малышню в детскую, да и парик на Аллу не надел.
Вася взглянул на жену и покачал головой. Даже без повязок она не смогла бы сойти за нормальную маму, пусть и смертельно уставшую. А эти нашлепки довершали жуткую картину. Спрятать их под искусственными волосами – по крайней мере прямо сейчас, на скорую руку – было невозможно.
Нет, дети должны были сидеть в комнате и носа в коридор не высовывать.
Юля ответила после первого же гудка:
– Вася, это ты? Вы где? Я уже обзвонилась!
Он отнял телефон от уха и посмотрел на экран. На верхней панели среди прочих значков пряталась перечеркнутая трубка. Вася напряг память и сумел-таки вспомнить, что включил беззвучный режим еще в ресторане, вскоре после приезда следователя.
– Юля, мы возле подъезда, – сказал он. – Посидите все в детской, не выходите пока.
Телефон взорвался вопросами, но Вася оборвал связь и убрал его в карман.
Когда лифт тронулся, он отсчитал пять секунд, затем остановил его. Вася достал из Аллиной сумки парик, расправил его, стараясь не смотреть на разноцветные прядки. Он нашел перед и надел парик жене на голову, постаравшись обойтись как можно нежнее с местами, закрытыми повязками. Марля показалась ему очень холодной на ощупь. Потом Вася убрал волосы с Аллиного лица и снова надел ей на голову капюшон.
Как он и думал, жена не стала выглядеть нормально. Во-первых, повязки все равно были видны, особенно их передний край. Но это полбеды. Можно было бы сказать детям, что мама упала и ударилась…
Да, если бы она при этом была бы в себе.
Вася вздохнул и нажал на кнопку седьмого этажа.
Дома их встретила тишина. Если бы не полоска света из-под двери детской, можно было бы подумать, что в квартире никого нет.
Вася нагнулся к ботинкам и застыл, глядя на грязные, порванные бахилы, до сих пор державшиеся на его ногах. Он снял обувь, усадил Аллу на табурет, стоявший в прихожей, и занялся ее сапогами. Потом муж повел жену в спальню.
Вася закрыл за ними дверь и тяжело привалился к ней спиной. Они наконец-то вернулись домой. Больше не надо никуда идти или ехать, ни с кем разговаривать. День остался позади, там, за дверью.
Вася шагнул вперед и крепко обнял Аллу. От парика шел чужой запах, и он отвернулся, уткнулся лицом в дубленку.
– Мы дома, – севшим голосом сказал Вася.
Перемены в состоянии Аллы он уловил кончиками пальцев. Тело жены едва ощутимо задрожало. Вася поднял голову, и тут эта тихая вибрация в один миг превратилась в дикую тряску. Алла впилась в его спину пальцами, ее голова запрокинулась, на губах показалась пена. Из горла вырвался сиплый писк.
Вася хотел было мягко уронить ее на кровать. Вдруг она так рванется, что он не удержит ее, и ударится обо что-нибудь? Но в его сознании тут же вспыхнула картинка. Алла хрипит, захлебывается, тонет, а он ничего не может с этим сделать.
Вася оглянулся через плечо, увидел, что дверь совсем рядом, и шагнул к ней вместе с женой. Их повело в сторону. Он с трудом удержал общий вес их тел, стиснувших друг друга, но тут же снова потерял равновесие и начал заваливаться спиной назад.
Толком испугаться Вася не успел. Он впечатался загривком в стену, скользнул по ней направо, ударился правым плечом о торец шкафа-купе и остановился.
Алла засипела. Вася только теперь осознал, насколько сильно стиснул жену, и чуть ослабил объятья. Мыслей, еще совсем недавно мучивших его, не осталось. Теперь все внимание он уделял тому, как удержать жену и не дать ей навредить себе.
Приступ закончился не скоро – по крайней мере, так показалось Васе, обливавшемуся потом в теплой куртке, – зато внезапно. Только что Алла сотрясалась в кольце его рук, а в следующий миг обмякла, уронила голову ему на плечо. Ее руки безжизненно повисли вдоль тела.
Вася подождал с минуту, убедился, что приступ не возвращается, потом осторожно дотащил Аллу до кровати и уложил на нее. Он расстегнул дубленку, затем вытащил из широких рукавов руки жены и аккуратно вытянул из-под нее тяжелую одежду.
Вася, склонившись над ней, постоял какое-то время, гадая, стоит ли снимать остальную одежду. Он решил, что делать этого не надо, перевернул Аллу на бок и накрыл свободной половиной покрывала.
Парик сбился набок. Вася сел на кровать рядом с женой и снял его. Он рассудил, что так будет безопаснее. Мало ли, сползет на лицо, волосы в рот попадут. И вообще, это же был парик того маньяка. Так что пусть он лучше лежит себе пока в шкафу, от греха подальше.
«А утром посмотрим», – сказал себе Вася.
Больше всего ему хотелось лечь рядом с женой и вырубиться, окончательно отправить день в прошлое, чтобы наутро кошмар стал всего лишь воспоминанием, потерял большую часть своей власти над ним и Алей. Но там, за дверью, были дети. Они весь день и вечер ждали маму и папу, а дождались пленения в комнате с чужой тетей и торопливого топота в коридоре.
Вася попытался найти в себе силы встать и выйти из спальни. Сперва его хватило только на то, чтобы сползти задницей на самый край кровати и сидеть там. Собственные ноги казались ему диванными подушками, пришитыми к туловищу, такими же большими и несуразными, бессильными перед его весом.
Когда, спросил себя Вася, когда же этот чертов день уже закончится? Ну почему он такой длинный?..
Через несколько минут он все же встал и прислушался. До него донеслось тихое, ровное дыхание Аллы. Оборачиваться Вася не стал. Это вполне могло убить на корню всю его слабенькую решимость выйти из спальни.
Стоило Васе оказаться в коридоре, как на него удушливой волной нахлынул страх. Алле плохо! Вот в эту самую секунду, когда он стоит здесь, за дверью, она задыхается на кровати, не в силах позвать на помощь. Он закрыл глаза, сделал несколько глубоких вздохов и тут же, пока полученный эффект не исчез, схватился как за соломинку за ручку двери в детскую.
Отец стоял на пороге комнаты, смотрел на детей и пытался отыскать в голове хотя бы несколько подходящих слов. Сидя в такси, Вася был уверен, что все будет просто. Сначала он скажет, будто мама приболела, сильно устала после похорон да поминок. Потом обнимет Любу с Женей, скажет спасибо Юле.
В ответ на ее вопросы он скажет, что Алла на самом деле очень плохо себя чувствует, ей нужен отдых. Вася узнает, ужинали ли дети, если да, то чем, и выпроводит Юлю из дома. Потом он нальет ванну, чтобы сын мог поплескаться. Ему обещали, что вечером будет настоящее купание, а не споласкивание под душем. Вася уложит Женьку, может, даже почитает ему на ночь сказку.
Потом он поможет Любе. Восьмилетняя дочь уже считала себя совсем самостоятельной, но ей все еще очень нравилось, когда после душа папа заворачивал ее в большое мохнатое полотенце и нес в кровать.
А после этого можно было бы сходить на кухню и выпить чаю, горячего, очень сладкого, с куском сыра. Посидеть, ни о чем не думая, просто отхлебывая любимый напиток глоток за глотком, и пойти спать.
– Привет, – наконец-то сказал он. – Это я.
Дети молчали, как его, так и Юлины. Они сидели на полу вокруг нее и смотрели на Васю. А потом Люба с Женей вскочили, бросились к отцу, облепили его, вцепились, повисли. Он услышал всхлипывания.
– Они тут извелись все. «Где папа с мамой, когда они приедут?» Только об этом и говорили. Днем еще ничего, пока гуляли, пока потом Женька поспал пару часов. Мультики смотрели, а вечером напридумывали себе черт знает что, чуть ли не хоронить вас с Аллой начали.
– Понятно, – выдавил Вася, глядя в пол. – Спасибо тебе, выручила.
Юля промолчала. Вася макушкой ощущал ее взгляд и стоял, не поднимая головы.
В конце концов подруга издала сухой смешок, встала на ноги и сказала:
– Пойдемте, девчонки. Нам пора домой.
Вася шагнул в сторону, увлекая за собой детей, и она прошла мимо. Обида вилась вслед за ней длинным густым шлейфом.
«Глупо все вышло, – подумал он. – Очень даже. Она нам помогла. Без нее мы…»
Но Вася остался стоять на месте.
Из коридора слышалась возня. Юля одевала близняшек. Вася, опытный отец, понимал и видел все по звукам, доносившимся до него. Вот одна за другой взвизгнули молнии. Это, должно быть, она застегнула штаны от комбинезонов. Раздались негромкие хлопки. Резинки, вшитые в низ штанин, легли на сапожки. Снова донесся визг молний, а вслед за ним – несколько звучных клацаний. Вот и все. Куртки застегнуты, дети готовы к выходу на улицу.
– До свидания!
– До свидания… до свидания, – повторили вслед за мамой близняшки.
Дверь открылась и захлопнулась.
Вася поднял голову, взглянул в окно. Там плескалась темнота, слегка подсвеченная мягким зеленым сиянием банковской вывески. Значит, одиннадцати часов вечера еще не было. В это время вывеску гасили, чтобы не мешала людям спать.
«Что теперь?.. Ах да, дети. Надо спать». – Мысли тяжело ворочались в голове.
Вася ощущал себя куском парного мяса, засунутым в морозилку. Поход в ванную выглядел настоящим подвигом, и с каждой секундой шансы на его свершение казались отцу все более призрачными.
Он повернулся к двери в коридор. Когда Вася уложит детей, он сможет лечь сам. Вернуться к Алле.
– Папа, а что с мамой? – спросила Люба.
«Мама очень-очень устала, ей надо отдохнуть. Завтра утром все будет в порядке. Давайте ложиться спать, шустрики».
– Мама заболела.
– Заболела? – Дочкины глаза расширились. – А сильно?
Он кивнул.
«Но она скоро поправится, честно. Ей надо отдохнуть. Все будет в порядке».
– Ей надо отдохнуть. У нее уши болят.
– А когда мама поправится?
– Не знаю.
«Что я говорю?»
– Мы вызовем врача. Он скажет и…
– Поможет? Да, папа?
Вася молча посмотрел на дочку, потом тихо сказал:
– Врачи всегда стараются помочь, изо всех сил. – Он постарался улыбнуться, но увидел, как изменилось выражение лица Любы, и тут же оставил эту идею. – Устал я, дети. – Эти слова дались ему совершенно свободно. – Очень. А мама еще больше. Давайте умываться.