тому что однажды, в самом начале исследования, ученые пытались извлечь червоточину. Стали обкапывать ее по периметру. И в какой-то момент произошел невероятный выброс энергии. Все военные строители, находившиеся в двух метрах от субстанции, погибли. Попросту испарились. В диаметре пятидесяти метров повалило деревья. В общем, рисковать не стали, а когда все червоточины исчезли, пропал и источник радиационного сигнала. Однако ученые успели провести расчеты и установили, что объект был перемещен в прошлое на 450 лет от момента исхода.
Вообще в ходе исследовательской работы было много жертв. По меньшей мере три человека исчезли в этих субстанциях. Два водолаза. И один работник. Благодаря которому и открыли их необычайные свойства. Одного из водолазов, точнее его сильно разложившиеся останки и часть экипировки, потом нашли на дне обычного озера. По подсчетам он переместился в прошлое на 3–4 тысячи лет. Ученые предположили, что он пытался вернуться, ныряя в эти озера, и погиб. Скорее всего, попросту утонул.
Собственно, на этих двух фактах: переместившемся водолазе и перемещенном радиоактивном объекте, и была построена вся теория. Для меня остается загадкой, как ученые вообще додумались до всего этого, но была разработана модель относительно контролируемого перемещения. Она предполагала задействования колоссальных объемов энергии и строгого соблюдения временного регламента. Когда эта теоретическая модель была разработана, стали готовить группу для перемещения.
Для эксперимента были нужны именно люди. Во-первых, человек может доходчиво объяснить, что произошло, в случае удачного исхода эксперимента. А во-вторых, человек может сам о себе позаботиться в случае, если застрянет во времени и попробовать передать послание. Это сейчас можно использовать роботизированную технику, емкие аккумуляторы, износостойкие композитные материалы. Придумать какую-нибудь программу, чтобы привязать робота к географическому объекту и спустя столетия откопать там его. А тогда человек был самым надежным инструментом.
Для нас изготовили бронзовые медальоны с номерами для нашей идентификации. Нумерация на них была от одного от шести. Медальон с номером один получил тот, кого отправляли в самую раннюю точку прибытия, то есть Ирина. А с шестым номером тот, кого отправляли в самую дальнюю точку будущего. Этим человеком был Саша Мишин. У меня был пятый номер. Лидочка, покажи, пожалуйста, нашему гостю мой медальон!
Лидочка достала откуда-то медальон и передала его Максиму. Он был в идеальном состоянии, хотя имел темно-серый, почти черный цвет. На звезде отчетливо просматривались перекрещенные серп и молот — советский символ, олицетворяющий единство рабочих и крестьян. Бедных рабочих и несчастных крестьян.
У Максима в первые годы советской власти раскулачили прадеда по материнской линии. Настоящего русского работящего мужика. Кузнеца, который своим трудом выстроил для своей семьи большой двухэтажный дом. Первый этаж был кирпичный, второй — рубленный. Большевики посчитали его, всю жизнь от рассвета до заката трудившегося в кузнице и на пашне, эксплуататором. И просто выгнали всю его семью с малыми детьми на улицу. Посреди зимы. Все имущество конфисковали, а дом отдали другим людям, которые толком и не работали нигде, пили и жили в старых завалившихся избах, о которых особенно не заботились. Их нищета позволяла считать их угнетаемыми. Хорошо, прадеду и его детям помогли родственники и добрые люди. Кое-как выжили. Построили новый дом. Поскромнее. В три окошка. Как у всех. Максим не любил советскую власть, и ее символы вызывали у него брезгливость.
На оборотной стороне медальона красовалась цифра «5». Она была похожа на оценку, которую впервые за целую четверть аккуратно вывела требовательная и жадная до пятерок учительница. Смотреть на эту цифру было одно удовольствие. Максим вспомнил, как любил получить такие на занятиях по криминалистике. Это не то, что потертая скучная двойка на старом, изъеденном временем медальоне, приклеенном скотчем ко дну его сейфа. Та была похожа на одну из оценок, без счета раздаваемых преподавателем-криминалистом Кувакиным. Повертев медальон в руках, он вернул его Лидочке. А Лидия Ивановна тем временем продолжала:
— В день эксперимента нас ознакомили с Протоколами. Тех, кого отправляли в будущее, должна была встречать эвакуационная команда в точке прибытия. Это была точка «А». Однако, с учетом того, что точное местоположение точки «А» и точное время прибытия высчитать было невозможно, допускалось отступление от Протокола. В случае отсутствия эвакуационной команды, темпонавт, как они нас называли, должен был самостоятельно добраться до точки «Б», которая располагалась как раз у здания клуба «Эдельвейс», где в 1986 году размещалось отделение дежурного взвода внутренних войск. Это был самый ближний жилой объект от границы полигона «Т». У входа в здание стоял круглосуточный пост. Дневальный по инструкции должен был вызвать эвакуационную команду. Если же и там по какой-то причине никого не будет, в действие вводился Протокол-2.
Фабула Протокола-2 предполагала, что исторический процесс принял неблагоприятный характер и эксперимент находится под угрозой. В таком случае темпонавт должен был самостоятельно добраться до точки «В». Это около здания Управления испытательных работ. Там сейчас располагается Государственная автоинспекция. Сзади у здания есть вход в жилое однокомнатное помещение. Под крыльцом был оборудован тайник — теплая одежда, сублимированная пища, сто рублей золотом. Для каждого из нас троих. Когда я переместилась в первый раз, в тайнике ничего не было, а в помещении располагалось экспертно-криминалистическое отделение.
— Да, точно! — кивнул Максим, очень четко представив это помещение, где бывал сто раз. — Извините, я правильно понял, Вы сказали, что перемещались во времени два раза?
— Формально один раз, но фактически дважды. В первый раз, когда я переместилась, меня никто не встретил. Я оказалась в совершенно другой стране. Советский Союз распался. Идеалы рухнули. Мир стал другим, люди стали другими. Не такими доброжелательными, что ли. Более холодными, равнодушными.
Сначала я даже подумала, что кто-то из тех, кто отправился в прошлое, фатально изменили историю. Уж больно невероятны были изменения, которые произошли с нашей страной за каких-то тридцать лет. До неузнаваемости изменились люди и жизненные ценности. Я почти неделю ночевала на улице, прежде чем заполучила местную газету, в которой Татьяна Гамова разместила то самое объявление о поиске соседки. Я решила испытать удачу, и Татьяна меня тогда спасла. Абсолютно бескорыстно.
Когда я вернулась в свое время, я решила помочь самой себе. Уж больно жестокие испытания я пережила за ту неделю. Я немного изменила историю. Ускорила процесс знакомства с Татьяной. То есть породила параллельную временную линию, где я не страдаю, пытаясь вписаться в этот сумасшедший мир. Ну, или просто изменила ее. Не могу сказать, что конкретно произошло.
— Ясно, — кивнул Максим.
— Так вот, — продолжила Лидия Ивановна, — нас распределили следующим образом. Ирина отправляется на пятьсот лет назад, Михаил на триста, Аркадий на сто. Не знаю, с чем связан такой выбор. Никакой привязки к конкретным историческим событиям и процессам. Скорее всего, никаких грандиозных задач влияния на прошлое перед ребятами все же не ставилось, и перемещение носило обычный исследовательский характер.
У тех, кого отправляли в будущее, разница между точками прибытия составляла не двести лет, а десять. Алексей отправлялся в 1996, я в 2006, а Саша в 2016 год. Тут уже ставилась конкретная задача. Как я говорила, мы должны были собрать сведения о будущем.
Перемещение осуществляли в том же порядке, в каком мы были, так скажем, пронумерованы. Для реализации эксперимента оборудовали портал, работа которого требовала колоссальных затрат энергии. К нему подключили два мобильных электрогенератора, установленных на базе железнодорожных вагонов. Их изготовили для питания прототипов лазерных пушек. Тогда уже во всю их испытывали. Проблема заключалась только в том, как уменьшить габариты источников энергии. Лазерные установки были слишком громоздкими.
Мы встали в банальную очередь. Друг за другом. Я стояла предпоследняя. В душе была какая-то опустошенность. И обреченность. Внезапно навалилось осознание серьезности эксперимента и его невероятных рисков для судьбы каждого из нас. Мы ведь могли и погибнуть. И одновременно было понимание того, что отказаться уже нельзя, что на нас рассчитывают. Рассчитывает Родина!
Я наблюдала, как один за другим ныряют в озеро мои друзья. Ныряют и больше не появляются. Это было чертовски похоже на жертвоприношение. Я даже представила всех тех людей, которых две тысячи лет назад притаскивали к озерам и связанными швыряли в воду.
Потом вызвали меня. Просто сказали: «Номер пять». Я как во сне приблизилась к помосту. Начался отсчет, а я все думала: «Поскорее бы все это закончилось». Объявили старт, и я нырнула в воду. И сразу же начались трудности. Не знаю, кто разрабатывал для нас эту одежду, но она была жутко неудобной. Предполагалось, что фасон одежды примерно соответствует эпохе, чтобы не бросаться в глаза при встрече с местным населением. У меня были классические летние юбка и блузка. По тогдашней моде. Когда я нырнула, юбка задралась и стала мешать опуститься ниже. Ведь субстанция находилась на глубине около двух метров. В какой-то момент я даже подумала, что мне не хватит воздуха и придется всплывать. Не понимаю, почему для меня не могли сделать брючный костюм, ведь в 1986 году женщины уже вовсю носили брюки.
Я было решила, что провалила эксперимент, но тут меня окружил этот фиолетовый свет. Он был теплый. В физическом смысле. И повсюду. Хоть с открытыми глазами, хоть с закрытыми. Возникло ощущение, что он был даже внутри. Он был бесконечен. И был прекрасен. Это было настоящее чудо. Именно тогда я уверовала в Бога. Всё внезапно стало ясным и понятным. Вспомнилось все-все. Вся жизнь. Стали видны все ошибки. И все упущенные возможности! Наверное, эти ощущения были подобны тем, что стремятся достигнуть на сеансах психоанализа. Я, наконец, достигла внутренней гармонии. Причем по ощущениям, я прибывала в этой удивительной субстанции несколько часов.