Лулу тоже знала, что это так. Перифраз, как напыщенно говорили в Сили Холл. Что значило ходить вокруг да около темы, когда не хочешь говорить напрямую.
– Что ты собираешься делать?
Эмма вздохнула.
– Что со мной будет, Лулу? Это ведь Техас.
– Не знаю. Но я знаю, что нельзя поддаваться страху. – Лулу сама поддавалась столько раз, что уже потеряла счет. Она понятия не имела, как следует совладать со страхом, но знала, что нужно научиться, что ей нужно смириться с ним, иначе она всегда будет бороться с самой собой.
– А ты что знаешь об этом? – спросила Эмма.
– Ничего. Или все. Я не знаю твоих страхов, но я знаю свои. Живи свою жизнь, Эмма. Если хочешь, мы можем устроить для тебя вечеринку и организовать парад. Или ты можешь жить свою жизнь так, как сама этого хочешь. Иногда уже одно это достаточно страшно.
– Это не так легко.
– Я знаю. До конца моей жизни люди будут думать, что я террорист, – попыталась объяснить Лулу. Эти два понятия не были взаимозаменяемыми, но она не могла говорить чужим языком о том, что знала сама.
– Только сумасшедшие люди, – возразила Эмма.
– Да, но эти люди кричат громче всех и могут быть жестокими. И я их боюсь. – Лулу никогда не признавалась в этом вслух. Это ее немного нервировало. Но потом она сделала глубокий вдох и почувствовала себя лучше, спокойнее. Страх не ушел, но постепенно становился более управляемым. Она была больше, чем ее страх. – Я не могу ходить и доказывать каждому встречному, что я американка. Это слишком выматывает. Я ведь и арабка тоже. Я болтаюсь где-то посередине. И у этого нет полного пакета, имени или группы поддержки. Просто это есть. Я не могу ничего изменить. И даже если бы могла, не стала бы. Я так думаю.
– Не стала бы?
– Нет. Я не стану своей. И иногда это хуже всего – знать, что я никогда не буду своей. Нигде не буду чувствовать себя комфортно, и никто не примет меня такой, какая я есть. Нет никакого свода правил, и мне приходится выкручиваться самой. Но это также означает, что я не обязана подчиняться ничьим правилам. Играй по своим правилам, Эмма. Тебе, может, будет больно, и люди все равно будут вести себя ужасно. Я не могу приказать тебе, когда и зачем рисковать своей безопасностью. Единственное, что я знаю, это то, что однажды тебе надо будет знать, на чьей ты стороне. Так ты хотя бы не пожалеешь, что играла только по своим правилам.
– Послушать тебя, это кажется таким простым. У тебя хорошо получается – говорить такое.
– У меня? У меня получается ужасно. – Желудок Лулу перевернулся так, что ей пришлось закрыть глаза и сделать глубокий вдох. – Я уже целую вечность собираюсь с духом, чтобы сказать тебе, что Дейн лапал меня на Хэллоуин, и поэтому я бросила тебя. Я была слишком потрясена, чтобы понимать, что происходит. А после он поиграл с Одри, чтобы отомстить мне за то, что я его отвергла. Если бы я, в конце концов, оставила его в покое, ничего этого не произошло бы. И мы бы сидели сейчас все вместе на обеде.
– Нет, – сказала Эмма, – это не так. Это не твоя вина.
– Я играла с огнем, – сказала Лулу. – Знаю, что играла.
– Я не стану позволять тебе жалеть себя, Лулу Саад. Мы должны дать ему отпор. Мы обе.
Лулу простонала.
– Как в этом дурацком фильме? Я пробовала так сделать, поэтому-то Одри и Ло со мной не разговаривают. Я пыталась задушить его. Ты давай отпор. Я посижу в своей комнате.
– Этот фильм не дурацкий. Сама знаешь, что нет. И если я правильно расслышала, ты не разговариваешь с Одри, а Ло не разговаривает с тобой. Я не буду выступать против Андерсона, если ты не выступишь со мной. Но нельзя толкать большие речи и потом ничего не делать.
– Ты не по адресу обратилась. Ничего не выйдет. А даже если получится, никакой план невозможен без Ло.
– Спасибо тебе за поддержку, – сказала Эмма.
Лулу вздохнула.
– Если только ты не умеешь подделывать подпись учителя, нам крышка. Только Ло умеет, насколько мне известно. Я перемолола в голове примерно шесть вариантов в воскресенье. Я не могу напасть на него открыто. У него есть социальное преимущество. Его единственное уязвимое место – табель посещаемости.
Лулу могла поклясться, что слышит, как Эмма улыбается. Но это было неважно, потому что всего через секунду ее подруга рассмеялась.
– Что? – спросила Лулу. – Что такое?
– У кого, по-твоему, Ло научилась подделывать подписи учителей? – спросила Эмма, и Лулу снова поняла, что не стоит недооценивать Эмму Уокер.
Она встала и порылась в своей школьной сумке. Внутри было великое множество различных предметов: ножницы, записки, резинки для волос, книги, папки, чеки от съеденных ею такос и выпитых молочных коктейлей, билеты в кино и парочка миниатюрных бутылок с шампунем, которые она стащила из отелей. Лулу хранила разнообразнейший хлам. Она говорила себе, что любит быть готовой к чему угодно, но знала, что это была просто отговорка. Она просто хранила разный мусор ее жизни безо всякой задней мысли.
Но это наконец сыграло ей на руку. Лулу нашла извещения о наказании, которые искала, – те самые, которые она стащила из администраторского офиса несколько недель назад, – и рассказала Эмме свой план.
Глава 23Полуночное безумие
План был таков: выиграть на формальности. У Дейна Андерсона было все: хорошая внешность, породистое происхождение и деньги. Но чего ему не хватало, так это хорошей посещаемости. Это было не самое слабое место для удара. Дейн относился к тем парням, которые хоть и не выглядят невинными овечками, но которым, тем не менее, легче прощают все шалости. Однако прогулы имеют свойство накапливаться. С процентами. Один пропущенный класс – еще ничего страшного. Десять пропущенных уроков, после четырех лет и без того плохой посещаемости, в последний семестр перед выпускным – вот с этим Лулу уже могла работать.
Но для этой работы ей требовался партнер.
План Лулу походил на построение дорожки из домино. Если поставить кости слишком близко друг к другу, можно нечаянно разрушить всю структуру. Слишком далеко – и ни одна из упавших костей не уронит следующей. У Эммы была парочка теорий на этот счет. Она сказала, что попросит Диану помочь. У Лулу защемило сердце от того, какой великодушной оказалась ее подруга, и это вселило в нее уверенность, что все возможно.
Даже месть Дейну Андерсону казалась возможной. А потом можно будет и их банду сколотить обратно. Потому что с этим планом Лулу могла снова собрать их всех вместе. Все начало разваливаться на Хэллоуин, теперь она это видела. И лучшим способом всех помирить было заставить всех работать сообща.
Это был чудесно ироничный розыгрыш по своей сути, и Лулу надеялась, что Ло будет ей гордиться.
Как только Лулу попрощалась с Эммой, она получила сообщение. «Привет». Это был Джеймс.
Лулу напечатала: «Это намного лучше, чем звонок».
«Я знаю», – отправил он и затем сразу же: «И еще я боюсь, что трубку поднимет твоя мама».
Лулу засмеялась. «Боишься?»
«В ужасе».
Она кивнула. «Я тебя понимаю».
«Отлично, потому что моя мама заболела, а у нее были билеты на Монти Пайтона и Священный Грааль сегодня в полночь, хочешь пойти?»
«Есть ответ помимо да?»
«Ну, есть еще нет».
«Я не говорю нет».
«Значит, говоришь да?»
«Да. Если я смогу выбраться из дома».
«У тебя неприятности? С того раза?»
«:) Не с того раза, а вообще по жизни. Куча неприятностей».
«Я заберу тебя в 11, если сможешь отпроситься».
«Отлично. Хороший выбор, кстати».
«Я знаю».
Ну и самодовольный сукин сын. Лулу обожала этот фильм, но пропустила оба последних полуночных сеанса, потому что все билеты были раскуплены. «Как ты узнал?»
«Решил, что если тебе нравятся странные претенциозные французские фильмы, значит, нравится и странный британский юмор. К тому же я успел купить последние два билета».
Теперь-то он попался. «Я думала, это билеты твоей мамы».
«Увидимся в 11, Лулу».
Катаясь на американских горках, Лулу всегда закрывала глаза на самом верху, когда она слышала последние щелчки. В этот момент, когда тележка висела, удерживаемая одной лишь гравитацией с обеих сторон, она нервничала больше всего – больше, чем когда тележка падала или выписывала круги вниз головой, больше, чем когда она резко останавливалась или застревала из-за каких-то технических неполадок. Это был единственный момент на горке, когда ей казалось, что ее вот-вот затошнит. Сейчас она испытывала нечто похожее, думая о предстоящем свидании.
Мать покосилась на Лулу с подозрением, когда та попросилась пойти на полуночный сеанс. Но были зимние каникулы, и дочь не была наказана.
– Я думала, у тебя нет друзей, – заметила Эйми.
– Это не друг, – сказала Лулу.
– Кто же тогда?
– Парень, – был ответ Лулу.
Ее матери это не понравилось.
– Ты хочешь, чтобы я отпустила тебя с каким-то парнем на полуночный сеанс, когда ты должна быть наказана? Я что, выгляжу так, будто вчера родилась?
– Я так и думала. Просто хотела спросить. – Лулу развернулась, чтобы уйти.
Мать вздохнула и зажала переносицу пальцами.
– Я не сказала, что нельзя. Ты выполнила свою часть уговора. Если только ты продолжишь ходить к Дине помогать со свадьбой, можешь идти гулять. – Она отнюдь не выглядела счастливой, но ее мать верила в справедливость и сделки. Она была юристом до мозга костей и не стала бы нарушать контракт, даже устный. Поэтому Лулу научилась уважать слово закона.
Итак, Лулу шла гулять. Она сочла это большим везением и знала, что завтра ей придется за это заплатить: Тамра будет ее игнорировать, Дина будет шипеть на нее, а тетушки, которые на самом деле не являлись ее тетушками, будут чем-нибудь угощать ее и поить чаем, когда ей не хочется ни пить, ни есть.
Джеймс приехал вовремя. Не рано, не поздно. Минута в минуту. В этом было что-то нервирующее, даже неестественное. Лулу запрыгнула на пассажирское сиденье его старого «Датсуна» и пристегнулась.