– Хочешь перекусить перед фильмом? – Джеймс повернулся, и его глаза сосредоточились на ней так пристально, что у нее возник порыв отвернуться.
– Мне очень нравится попкорн. Я могу есть его, пока не заболит живот. Так что я обычно оставляю для него место.
– Ладно. Не буду заставлять тебя делиться. – Джеймс улыбнулся теплой, широкой улыбкой, которая говорила о том, что он ее понимает.
«Но можно ли ему доверять?» – прошептал голосок в ее сознании. Лулу потрясла головой, не желая показывать, что нервничает.
– Какая у тебя мама?
Джеймс расхохотался.
– Ты, наверное, самая большая чудачка из всех, что я встречал.
– Ты сказал, что у нас ее билеты, – пояснила Лулу неубедительно.
– Не подумай ничего плохого. Ты не перестаешь меня удивлять, вот и все. Она сильная, но тихая, так что не все могут видеть ее силу.
Эта мысль развеселила Лулу.
– Боже. А моя мама – вулкан. Или ружье. Может, и то и другое одновременно. И это всем видно.
Джеймс кивнул, потому что он сам видел Эйми Саад в действии.
– А твой отец?
– Раньше я делила с отцом апельсины, – вспомнила Лулу.
– Раньше?
– Когда была маленькой. Я залезала к нему на колени и заставляла его чистить апельсин.
– Ему что-нибудь доставалось?
Лулу засмеялась.
– Да. Но большую часть все равно съедала я.
Повисло молчание, и Лулу подумала, что должна рассказать ему про то, как помирилась с Эммой, и про то, как она собиралась навсегда убрать из своей жизни Дейна.
– Ты, видимо, знаешь, как извлекать выгоду, да? – дразнящий тон его голоса отвлек ее от мыслей.
– Видимо, так. – Лулу пожала плечами.
– Извини. Я не так выразился. Опять, – сказал Джеймс.
– У тебя просто талант.
– К счастью, это не единственный мой талант. – И на этом он подмигнул.
Лулу заморгала.
– Что это значит?
– Тебе придется подождать и выяснить самой.
Фильм оказался длинным.
Лулу сидела как на иголках. Она ерзала так всю дорогу домой. За весь сеанс фильма Джеймс ни разу не оторвался от экрана. Ей, конечно, фильм тоже понравился. Но ей начинало казаться, что поцелуй она придумала. А ведь она еще даже никому о нем не рассказала. Лулу шумно выдохнула.
– В чем дело? – Джеймс был сосредоточен на дороге, что просто сводило ее с ума.
– Ни в чем. – Лулу скрестила руки.
– Выглядишь, будто что-то не так, – заметил он.
– Все нормально. – Она подула на локон, упавший на глаза.
– Ну вот, теперь я тебе точно не верю.
Лулу вспыхнула.
– Я тебе что, совсем не нравлюсь?
Джеймс ухмыльнулся. Лулу прищурила глаза.
– Ах ты, сукин сын. – Она шлепнула его по руке. Затем шутливо хлопнула по голове.
– Ну-ну, – сказал Джеймс, прикрывая голову рукой, – я же за рулем.
– Ладно. – Лулу снова скрестила руки.
– Ты выглядишь так, будто у тебя много опыта, – начал он.
– У меня не так уж и много опыта. – Лулу уже устала объяснять это людям. Да, больше, чем у некоторых, но меньше, чем у многих. Достаточно, чтобы знать себя, но недостаточно, чтобы знать все. Да и кто вообще может знать все?
Джеймс понял, что она имеет в виду.
– Нет, ты не так поняла. Я имею в виду внимание. Я подумал, что это будет полезно для тебя. Не всегда получать внимание. Ну, знаешь. Просто посмотреть фильм, без каких-либо притязаний.
Автомобиль остановился на красный свет. На какое-то мгновение Лулу остановилась вместе с ним. А потом отстегнула ремень безопасности, потянулась к Джеймсу и обхватила его лицо обеими ладонями. Его рука обвила ее талию. Она жадно накрыла его рот своим. Он ответил с не меньшим пылом. Его рука сгребла ткань ее рубашки на спине. Лулу осторожно провела языком по его губам, и он тут же с готовностью раскрыл их. Они слились в поцелуе, словно завтра не собиралось наступать, словно их мог остановить только конец света.
Позади них завизжал гудок. Лулу подскочила, цепляясь за ручной тормоз. Джеймс издал вопль.
– Господи. С тобой небезопасно быть рядом. – Он высвободился из ее объятий и нажал на газ, светофор уже опять сменялся желтым.
Лулу заулыбалась, слушая, как шины визжат по асфальту, и снова пристегнула ремень безопасности.
Когда Джеймс остановился у обочины перед домом Лулу, он все еще дышал коротко и часто.
– Вылезай из машины, Лулу, иначе, да поможет мне бог, твоя мама меня пристрелит.
– Почему моя мама?
– Мне кажется, оружие скорее есть у нее, чем у твоего отца.
Лулу посмотрела на него долгим взглядом.
– Это не только из-за моей мамы, так?
– Нет, – подтвердил он, – не только.
Лулу заглянула Джеймсу в глаза, чувствуя, как в животе образовался комок. На его лице смешались облегчение и разочарование. Она могла поклясться, что сама наверняка выглядит точно так же. Между ними тек поток энергии, чистой и очень хрупкой. Было ли между ними что-то еще, помимо влечения? Было ли доверие, или они были лишь парочкой людей, устраивающих пробки на дорогах своей страстью? Лулу открыла дверь, стремясь отгородиться от него воздухом, расстоянием и временем. Но прежде чем выйти, она наградила Джеймса быстрым, целомудренным поцелуем в губы и выскочила из машины.
– Сладких снов, – пропела она нежным голосом. Была ее очередь подмигивать.
Джеймс покачал головой, прищурив глаза, и Лулу могло бы показаться, что он недоволен, если бы уголки его губ не поползли вверх в ироничной улыбке.
– Ты еще свое получишь, Лулу Саад.
– Ловлю тебя на слове. – Лулу захлопнула дверь. Она чувствовала сердцебиение у себя в горле.
Джеймс подождал, пока она не вошла в дом, и уехал. Входная дверь захлопнулась у нее за спиной. Она не стала утруждаться вести себя тихо. Она знала, что мать будет ждать ее на диване. Она всегда ждала Лулу, с диетическим Dr. Pepper в одной руке, журналом в другой и бормочущим вполголоса телевизором.
Эта предсказуемость вносила спокойствие. Ей нравилось знать, что именно она обнаружит по возвращении домой. Она сядет рядом с мамой и двадцать-тридцать минут посмотрит какой-нибудь криминальный сериал. Эти моменты и подарили Лулу любовь к детективам про убийства. Такие детективы всегда были частью ее дома, неважно, где она находилась. Джессика Флетчер, частный детектив Магнум, Шон Спенсер, Бренда Ли Джонсон, Шерлок Холмс – все они напоминали Лулу о тех моментах, когда они с матерью сворачивались рядышком на диване – Эйми, нечаянно накачавшаяся кофеином, и Лулу, остывающая после какой-нибудь вечеринки. Ее мать всегда догадывалась, кто убийца, а вот Лулу не могла.
Лулу шагнула в гостиную. Место ее мамы пустовало. Она посмотрела на телевизор, но экран не светился. Ни журнала, ни банки Dr. Pepper. В ванной комнате не горел свет, так что на мгновение Лулу оказалась сбитой с толку. Она повернулась на каблуках и увидела сидевшего в кресле отца.
Ахмед, должно быть, заметил удивление и разочарование на лице Лулу, но не подал вида. Он чистил апельсин и предложил одну дольку ей, она отказалась, покачав головой. Когда она была маленькой, простое угощение апельсином казалось самым важным занятием в мире. Но сейчас она не могла просто разделить с ним апельсин. Она чувствовала себя так, будто все испортила. Когда Лулу думала об апельсинах, ее сердце разбивалось.
Она села напротив отца на диван, рядом с тем местом, где обычно сидела ее мать, если бы она тоже была в комнате.
Лулу открыла рот, но Ахмед заговорил первым:
– Мама сказала, что ты пошла смотреть кино. Твой любимый фильм, – его тон был нарочито спокойным, как будто он всегда так говорил с дочерью о ее ночных гуляньях. Это был ровный поток фактов с еще не сформировавшимся осуждением.
Лулу с готовностью ответила:
– Да, показывали «Монти Пайтона и Священный Грааль», и ты же знаешь, как я его люблю. Это было классно – смотреть его на большом экране. – Именно ее отец познакомил ее с юмором Пайтона несколько лет назад.
– Да, я помню, – сказал Ахмед.
Лулу поняла, что последует далее.
– Моя Эйми говорит, ты пошла в кино с другом. Каким другом? – его вопрос невозможно было истолковать иначе. Он перевел взгляд с апельсина прямо на нее.
– О, – Лулу выпустила из груди дыхание, которое задерживала, – не друг. Парень. Джеймс.
– Какой Джеймс? – Ахмед сузил глаза.
– Джеймс Денер. – Лулу покусывала губы.
– Кто такой этот Джеймс? Еще и в полночь?
Лулу не поняла, пробормотал ли ее отец эти слова себе под нос или выкрикнул их ей в лицо. От апельсина ничего не осталось, и, судя по всему, последняя долька оставила неприятный привкус: только горечь во рту и никакой освежающей сладости. Лулу вдруг почувствовала себя уставшей – из-за позднего часа, из-за напряженных отношений между ней и ее отцом в последнее время, из-за всех тех раз, когда у нее уже были подобные дискуссии в жизни. Она ощутила застрявший в глотке крик, но знала, что он никогда не вырвется.
– Твоя мама, она знает об этом?
– Да. Она знает.
Он покривился. Это была безобразная, искаженная версия его лица. Лулу не могла сказать, почему именно ей не нравились такие гримасы, то ли потому, что они так уродовали его лицо, то ли потому, что виной им была она. Она будто видела физическое воплощение, эдакую визуальную гиперболу всех тех разочарований, которые она у него вызывала.
– Ну, – сказал он голосом человека, которому нечего было сказать, но отчаянно хотелось сказать хоть что-нибудь.
– Я знаю, баба, – сказала Лулу. – Я знаю.
Она встала, склонилась и легонько поцеловала отца в лоб – наполовину извинение и наполовину прощание, как во время церемонии Ашуры. Лулу повернулась, чтобы удалиться к себе.
– Хорошо, – сказал отец у нее за спиной.
Лулу повернулась.
– Что хорошо?
Ахмед кивнул.
– Все хорошо, хабибти.
Лулу его поняла. Отец мог иметь в виду ее отношения с парнями, или ее возвращения домой в два часа ночи, или то, что ее тошнило в кусты. Но он говорил не об этом. Он говорил даже не о сцене, которую она устроила, или каше, которую она заварила. С ней все хорошо. С ней все будет хорошо.