— На всё вола Аллаха, — отмахнулась девочка. — In’Sha’Allah, довезём. Извините, но это мой пленник. Буду судить после того, как допрошу
— НЕ спорим! — тут же открестился от проклятого стажёра Хамид, впечатывая сухой локоть в рёбра товарищу-казначею.
И ломая при этом голову, какая-такая муха укусила тихого и незаметного до этого момента Латифа.
— Совсем с ума сошёл? — зашипел он Селиму, как только Ханшайым отошла. — Это вообще мой человек! Не твой! Чего влезаешь?!
— По старческой дурости, — повинился товарищ. — Язык впереди меня брякнул. Я и сам тут же пожалел. Хорошо, что она не отозвала приглашение…
— Может, соберёмся побыстрее и поедем вместе с ними? — задумчиво прикинул варианты аудитор. — Чтоб не плестись в хвосте.
— Исключено, — чётко ответил казначей. — И ты, если подумаешь, сам поймёшь, почему.
Селим молчал, потому Хамид продолжил:
— Во-первых, они будут гнать коней, а кони у них лучше. Во-вторых, лично я сутки в седле уже не потяну. А ты?..
— Да я тоже… Погорячился.
— В-третьих, завтра с рассветом она будет допрашивать Латифа, возможно с последствиями. Может и разозлиться, потом какое-то время пребывать в гневе, — аудитор многозначительно посмотрел на товарища. — Тебе очень хочется попасть ей под горячую руку в этот момент?
— Ты прав, — полностью успокоился, соглашаясь с другом, казначей. — Пусть лучше всё успокоится, а мы через день подъедем. Тем более что она половину своей сотни оставляет с нами. Кстати, а ты видел, как этот сотник остановил двух несущихся коней? Говорят, чуть не взлетел в воздух?
— Краем глаза. Кажется, просто подпрыгнул и как-то хитро стукнул ногой Латифа. Видимо, их там действительно чему-то учат, где он служит.
_________
Не смотря на неожиданность и частичную трагичность случившегося, Актар быстро взял себя в руки.
Атарбай, молниеносно связав пленника и передав приходящую в себя Разию на руки подоспевшему старику, тут же склонился над Мазияром.
Оказалось, что товарищ понимает не только в поэзии пашто. Через полминуты Атарбай сообщил:
— У парня глубокий порез. Умереть не дам суток двое или даже больше. Но лечить не смогу — не умею. Надо к Файзулле, в город.
Вокруг, повинуясь призыву и команде Атарбая, кругом стояли туркан, не пуская желающих подойти поближе.
Через минуту появилась Алтынай, которая, видимо, уже легла спать (и ей пришлось одеваться).
— Что? — выдохнула она над ухом брата.
Тот в двух словах описал ситуацию.
— Дорогу вынесет? — деловито спросила девочка, подзывая жестом пару человек.
— Да, но желательно не трясти, — отозвался снизу лысый здоровяк, не поднимая головы и не отрываясь от мальчика.
В несколько минут, стараниями Алтынай каким-то чудом были организованы две пары иноходцев.
Ещё через четверть часа степняки сладили из упряжи подобие носилок между первой парой коней, пояснив окружающим:
— Вторая пара — сменные.
Между иноходцами пацана трясти будет меньше, сообразил Актар с запозданием.
Ещё какое-то время у Алтынай ушло на общение с аудитором и казначеем, но уже через четверть часа полусотня туркан, Алтынай, Атарбай, Актар и пришедшая в себя Разия двигались по дороге.
_________
Первые несколько часов пути Разия поначалу переживала, в буквальном смысле не находя себе места. Она то пыталась торопить коней, то бросалась осматривать Мазияра, пока Атарбай не продемонстрировал ей, что с парнем всё в порядке. Заодно он разъяснил, что в городе есть врач, который справится с рассечением даже такого плана достаточно быстро.
— Я не целитель, но общие правила знаю, — пояснил Атарбай персиянкее, которая его уже чуть утомила и в этот момент явно «читала». — Двое суток точно продержу. Не бойся. А до Файзуллы доедем, Мазияр потом вообще обо всём забудет… рану имею ввиду.
— А-а-а, ты ему специально проснуться не даёшь, — чуть успокоилась персиянка, видимо, что-то увидев. — А я думала, почему он в себя не приходит.
— Ну конечно! Держу во сне. А ты хочешь, чтоб он вертелся и мучился?!
— Нет. Ты прав, извини…
— А как ты сообразил его ногой огреть? — Актар, приложившись к малому бурдюку воды, передаёт его на ходу Атарбаю. — И как смог…?
Едущие рядом Разия и Алтынай начинают внимательно прислушиваться.
Солнце уже миновало зенит и скоро в поле зрения появится город. Что ни говори, кони у туркан хорошие.
Атарбай, единственный из всех спутников, ничуть не встревожен. Допрос пленника, как и определение ему наказания, решили отложить до прибытия в город.
Мазияр по-прежнему спит крепким сном, кровотечение остановлено.
— Это старая история, — довольно улыбается Атарбай, кажется, наслаждаясь вниманием спутников. — Говорят, много лет назад воины рода Керей дошли до самого большого и бурного моря на Востоке, — он косится на удивлённую Алтынай, которая лишь широко открывает глаза и чуть приоткрывает рот. — Говорят, они там основали государство, которое так и назвали в честь своего рода. К сожалению, одна из зим выдалась холодной и снежной. Воинам Керей пришлось съесть всех своих коней на новом месте, и они остались пешими. Потому не смогли вернуться домой. Вот впоследствии, вынужденные обороняться и против хань, и против какого-то островного народа, потомки тамошних Керей, сражаясь с конными врагами, разработали свою систему сложных прыжков и ударов ногами в полёте. «ТЭК'ЁН», что ли… вот не помню названия… Это искусство, кажется, специально и было создано, чтоб пеший мог легко вышибить всадника из седла.
Алтынай задумчиво и серьёзно говорит, глядя в никуда перед собой:
— Никогда не слышала такой истории! Надо будет спросить у наших керей…
— Спроси, спроси, — посмеивается Атарбай. — Кстати, смочите Мазияру губы кто-нибудь. И дайте ему глотнуть воды из бурдюка.
— Может, кумыс? Айран? — предлагает Алтынай, перебирая варианты.
— Ни в коем случае. Сейчас — только вода.
_________
Примечание.
Атарбай дурачится, транслируя шутку из будущего.
Разумеется, род Керей из Среднего Жуза земляков Алтынай не имеет никакого отношения к образованию государства Корея, отличающегося даже в самоназвании (кажется, Чосон и Хангук?).
Атарбай воспроизводит мем, анекдот. Который появится только в информационную эпоху.
Разумеется, к созданию таэквондо или к его прообразам Средний Жуз также отношения не имеет.
Глава 7
В это позднее время Файзулла уже не ждал никого.
Время от времени, конечно, в городе случалось разное; а помощь в лечении могла понадобиться и в неурочный час. Но обычно, всё-таки, это было что-то предсказуемое, из уже знакомой клинической картины пациента, которого он по крайней мере один раз видел до этого.
Тем сильнее было его удивление, когда более чем поздним вечером в ворота дома стали стучать, причём явно чем-то железным или кованым.
Файзулла как раз собирался предаться с женой тому занятию, которое правомерно в данное время суток.
Первым его порывом было просто проигнорировать стук, поскольку всё должно иметь свои границы. И даже у врача тоже иногда должен быть покой.
Сменил планы он после того, как в окно услышал смутно знакомый голос с той стороны ворот:
— Коллега, помогите пожалуйста! Тысяча извинений за неурочное беспокойство!..
Файзулла вздохнул, быстро поднялся и, запахнув халат, отправился отпирать.
За воротами обнаружился конный разъезд туркан непонятным числом (более десятка, поскольку выстроились они до самого угла, и даже заворачивали за него). Впереди разъезда стоял брат дочери Хана с телом на руках. У него за спиной стояла сама Ханшайым и ещё какая-то девушка, кажется, одного с Файзуллой народа.
— Что случилось? — Файзулла посторонился, давая войти четверым посетителям.
Обычно он в дом не пускал никого, кроме самых значительных пациентов, но тут был как раз тот самый случай.
— Маг воздуха… серп… кровотечение я остановил, но селезёнка, печень… артерия… тромб… поддерживал «силой»… около суток… — быстро ввёл его в курс старый знакомый. — Поможете?
До сего момента у Файзуллы было одно железное правило: никогда не идти на поводу ни у кого, и экстренные приёмы — только экстренные.
Раненому же парню до утра ничего не угрожало. Если б пациент был на попечении самого Файзуллы, то тогда его латать надо было бы срочно (потому что поддерживать до утра вхолостую — он не бездонный). Но лысый здоровяк, в отличие от доктора, имел несоизмеримый размер резерва, и до утра уж точно б справился.
Кстати, он и внешне не походил на того, кто последние сутки гнал коня, спеша доставить пациента к доктору. Значит, резерв его ещё полон более чем на две трети.
Все эти мысли роем пронеслись у Файзуллы, который, по инерции, не мог выбросить из головы супругу, ожидающую на втором этаже в своём крыле.
— Он не гнал коня. Он бежал рядом с конём эти сутки, поскольку его может нести не всякая лошадь. А своего жеребца он нагрузил какой-то поклажей, — неожиданно сказала на чистом-пречистом исфаханском фарси вторая спутница Атарбая, просительно складывая руки перед собой. — Но вы правы, резерв у него полон более чем наполовину. Если возможно, не откладывайте помощь моему брату до утра.
Персиянка. Явно персиянка, удивился мысленно Файзулла, с ещё большим изумлением увидев: сразу после этой его мысли, девушка подтверждающе опустила веки.
Гхм… Конечно, Файзулла никогда не делил своих пациентов по народам, из которых они происходят. Уж он-то гораздо лучше остальных знал, что изнутри пашто от туркан или фарси не отличаются ничем (разве что конфигурацией носоглотки от таких, как лысый здоровяк; но это, право, не существенно).