— Ба… А куда мы хоть идём? Я думал мы аппарируем прямо от банка…
Августа кинула на меня хмурый взгляд, и тут же ответила:
— Думала и не спросишь… Уже собственно говоря пришли. — резюмировала она, и уверенно свернула в сторону лавки, над которой было написано: «Ротшильда и сыновья».
Как только мы зашли внутрь — из-за расслабляющей атмосферы внутри этой лавки, оказавшейся аптекой, я тут же ощутил себя на своеобразном островке спокойствия, что после встречи с Малфоем чувствовалось особенно ярко.
Колокольчик над дверью звякнул почти умиротворенно, а в следующий миг нас окутал очень приятный густой аромат сушеной мандрагоры и порошка драконьей печени.
— Августа! — из-за прилавка поднялась миловидная женщина с волосами цвета воронова крыла, заплетенными в десяток тонких косичек. Её хриплый голос звучал так, будто она заядлый курильщик со стажем, что совершенно никак не вязалось с её образом. — Ты… э-э-э… принесла новые образцы?
Бабушка в ответ только кивнула, приветствуя аптекаршу, и молча сняв с пояса небольшую сумку, после чего выложила на прилавок три кристально прозрачных стеклянных флакона, внутри которых едва уловимо светились маслянистые листья цвета тёмной бирюзы.
— Дикобразник сорта «Лунный шип», — произнесла она, и я с большим удивлением услышал в её голосе стальные нотки, которых раньше не слышал никогда. — Выращен с соблюдением всех рекомендаций, полив производился исключительно лунной росой, собран при полном затмении.
Хозяйка лавки аккуратно взяла флакон чуть дрогнувшей рукой и медленно поднесла к свету. Как только лучи солнца упали на флакон, то листья дикобразника шевельнулись, выпустив при этом микроскопические иглы, заставив аптекаршу дёрнуть рукой, будто иголки прошли сквозь стекло и пронзили её руки.
— И-интересно… И главное, что очень своевременно… — пробормотала она, поправляя шаль с вышитыми на ней рунами, после чего подняла взгляд и произнесла:
— Я готова всё приобрести, но, эм, учитывая текущую ситуацию на рынке… пять галеонов за унцию?
Бабушка после этих слов замерла, словно неимоверно чему-то удивилась. Неожиданно я почувствовал, что воздух вокруг меня начинает медленно наполняться клокочущей магией, источником которой служила спокойная с виду старушка. Наконец Августа взяла себя в руки:
— Пять? — она произнесла это очень тихо, но с такой угрозой в голосе, что аптекарша самопроизвольно попятилась к полке с сушёными саламандровыми хвостами за своей спиной, а бабушка тем временем и не думала успокаиваться:
— Ты вообще думаешь, что ты говоришь, Грезельта?! В прошлом месяце «Кауфман и К°» предлагали мне двадцатку за обычный дикобразник, не лунный, а ты мне сейчас предлагаешь пятёрку за ингредиент классом выше!!!
— Но ведь недавно был скандал, связанный с подменой ингредиентов! Я не могу так рисковать, и платить полную цену за не проверенный ингредиент! — взмолилась в ответ женщина, теребя при этом от испуга своё янтарное ожерелье. — После того как в Бангорском госпитале пациент превратился в дикобраза…
— Мой дикобразник, — бабушка в гневе ударила тростью об пол, — никогда не превратит людей в животных, и ты это прекрасно знаешь, Грезельта! Я хоть раз поставляла тебе не качественный товар?! И вообще — от тебя я такого не ожидала! Или ты уже успела забыть, кто поставил тебе противоядие, когда твоя помощница перепутала беладонну с остролистом?
Аптекарша на эту отповедь покраснела, словно маков цвет, после чего она не смело, с лёгкой дрожью в голосе выдавила:
— Пят… пятнадцать? Больше правда не могу, Августа!
— Восемнадцать. И то — только потому, что я правда к тебе хорошо отношусь Грезельта. Не надо пытаться наживаться на своих друзьях, иначе они могут отвернуться от тебя в самый не подходящий момент.
Хозяйка лавки на это только лишь застонала, но всё-таки кивнула. Августа довольно хмыкнула, и прежде чем уйти, на прощание произнесла:
— С тобой приятно работать, старая подруга. Товар к вечеру принесет Бархан, а с платой за него ты прекрасно знаешь, что нужно делать.
Когда спустя десяток секунд мы выходили из лавки, бабушка вдруг хмыкнула, и наклонившись ко мне доверительно прошептала:
— Вот так и надо действовать со всеми, кто не является твоей семьей, но может быть полезен, Нев.
Я чётко ей показала, что меня надурить у неё не получится, но и сильно закручивать тоже не стала. На самом деле она бы по итогу забрала у меня дикобразник и за 20 галлеонов, однако я дала ей возможность заработать, и тем самым повесила на неё небольшой, но всё же долг.
В следующий раз, когда уже мне что-то потребуется — она вспомнит эту ситуацию и отзеркалит мои действия, тем самым погасив свой долг, понял?
Я на это задумчиво кивнул, но потом не выдержал и всё-таки спросил:
— Понял, но зачем нужны такие сложности? Почему даже поход в обычную лавку должен обязательно превращаться пусть в простенькую, но в интригу?
Августа на это только пожала плечами, и равнодушно ответила:
— Это наш мир, Нев. Испокон веков было так, что сам собой ты можешь быть только в абсолютно безопасном месте, которым обычно является родовое гнездо. Во всех остальных местах ты постоянно должен носить маску и делать всё возможное, чтобы получить для своего рода хоть какое-то преимущество.
Тут она встряхнулась, и быстро оглянувшись по сторонам произнесла:
— Ладно, что-то я совсем расслабилась, подняв эту тему посреди Косого переулка. Давай свою руку и полетели, а к этому разговору мы вернёмся после ритуала наследования.
Я послушно протянул свою руку, и прежде чем в очередной раз покинуть пределы Косого переулка, успел озадаченно подумать:
«Это что сейчас такое было?»
Спустя несколько мгновений мы уже вышагивали в сторону родного дома, а я так и не мог отделаться от ощущения иррациональности происходящего.
В моём понимании бабушка Невилла была хоть и жёсткой, но вполне себе обычной женщиной, тянущей на себе заботы о роде, внуке и сыне с невесткой. Сейчас же она для меня открылась с совершенно неожиданной стороны, показав, что интриги ей тоже не чужды, а меня всё это не касалось только лишь в силу возраста…
В этот момент я дал сам себе обещание действовать ещё осторожнее, и постараться не попадаться больше на странностях перед этой удивительной старушкой, иначе… Иначе знакомство с легиллиментом — это самое меньшее, что меня будет ждать в обозримом будущем.
Пока я размышлял, мы уже успели дойти до дома, и зайдя внутрь, бабушка повернулась ко мне и требовательно произнесла:
— Внук, не знаю какие у тебя были планы, но потрудись пожалуйста к ужину предоставить мне список твоих друзей, которых ты желаешь видеть на праздновании своего дня рождения.
Я сейчас отправлю Бархана к Грезельте, и к тому времени когда он вернётся — у нас уже должны быть готовы приглашения на это великое событие, понял?
Горестно вздохнув, я кивнул, и под бдительным взглядом Августы направился в свою комнату, где заботливый Симми уже разложил на кровати свежий комплект домашней одежды.
Прекрасно понимая, что от этого мне никуда не уйти — я решил сразу выполнить бабушкину просьбу, а поэтому уже спустя несколько минут, только и успев переодеться, сидел за столом перед чистым листком пергамента.
Я смотрел на чистый пергамент перед собой так, словно это была ядовитая змея, или он вообще мог неожиданно воспламениться от моих мыслей. Бабушка требовала список, и сейчас мой разум отчаянно метался между паникой и попытками вспомнить хоть что-то о социальных связях оригинального Невилла.
Чем дольше я сидел, тем вопреки логике больше успокаивался. Дело в том, что я начал осознавать — эта ситуация является для меня идеальной тренировкой в отыгрыше Невилла перед его друзьями. Лучше уж пусть будет так, чем я сразу попытаюсь встроиться в детский социум множества детей в Хогвартсе со своим взрослым сознанием… Поэтому я постарался собраться, и начал сосредоточенно думать:
«Что я помню? Каноничный Лонгботтом дружил с Гарри, Роном и Гермионой… И пусть они были не то чтобы близкими друзьями, но приглашать их сейчас — это было равно самоубийству. Они достаточно неплохо знали Невилла, и один неверный жест или случайная фраза с моей стороны — и подозрения неминуемы. Особенно с Гермионой, чей острый ум мог в лёгкую докопаться до истины и пронзить мою маску за секунды.»
Задумавшись, я задержал перо над пергаментом, закономерно оставляя на нём чернильную каплю. К моему удивлению эта капля помогла мне сосредоточиться, и из памяти ребёнка начали всплывать смутные воспоминания:
«Скромный мальчик… мало друзей… Может, попробовать позвать однокурсников из Пуффендуя? Застенчивая Сьюзен Боунс, или вечно краснеющий Эрни Макмиллан… Они были бы отличным прикрытием.» — подумал я, но в следующий миг чётко осознал, что оригинальный Невилл за всё время своей учёбы в Хогвартсе едва ли перекинулся с ними парой десятков слов, а поэтому звать их на такой праздник как день рождения было бы очень рискованно и странно.
Внезапно в моём сознании мелькнул образ того человека, которого позвать было бы совсем не странным, и этот человек — Луна Лавгуд. Но тут вступал в силу тот же аспект, что и с золотой троицей, и заключался он в том, что Луна могла знать Невилла больше необходимого и так же сможет раскусить мою маскировку.
Но немного поразмыслив, я решил всё-таки остановиться на ней. Дело в том, что она мало того, что пришла в Хогвартс на год позже Невилла, так ещё и поступила на другой факультет, что автоматически снижает время, необходимое для узнавания друг друга.
Я не отрицаю, что эти двое общались, и учитывая, что эта девчонка ЕДИНСТВЕННАЯ, кто написал Невиллу за лето — общались весьма плотно, но вспоминая Луну, её странность и доброту — я решил рискнуть.
Насколько я помнил из канона — эти двое на текущий момент должны были только присматриваться друг к другу, и только после событий в Министерстве на пятом курсе они начали как-то сближаться… Но сейчас-то ещё только четвёртый год обучения, а значит есть шанс, что всё будет хорошо.