—Нет, милая. Сама молодая была и любила так, что искры из глаз, — рассмеялась бабушка сквозь слезы. А ты себя береги, и езжай-ка ты в город. Как бы чего не вышло, — пожилая женщина намекала на боли внизу живота. Да и я рассказала, что терапевт советовала поскорее вставать на учет. На том мы и порешили, тем более что и отпуск мой почти закончился, и надо было принимать какое-то решение насчет работы.
Влад
Работаю на износ, так, чтобы голова прикоснулась к подушке и я отрубался. Вот чем я занимаюсь все последние дни. Иначе в голове только Полина. Мысли о девушке не оставляют меня ни на час, ни на минуту, ни на секунду. Даже во сне она меня преследует. Потому и приходится изматывать себя так, чтобы отрубиться. За трое суток я спал один раз, и то потому, что Павел заставил меня. Он стал каждый день приходить, а я не хочу его видеть. Он словно специально своим присутствием напоминает о том, что было между ним и Полиной. Я представляю ее тело в его руках, мне хочется его ударить. Разбить его лицо. Бить, пока силы будут. И мне от этого страшно. Страшно, что не сдержусь и когда-нибудь это произойдет. Но пока его нет, я все время думаю о Полине. Может, с ней стоило поговорить. Выслушать ее объяснения. Да, я очень хотел бы поверить в ее оправдания. И потом, она беременна. А если ребенок от меня? Что, если ребенок от меня? А что, если Павел наврал? Специально оговорил ее. Но есть фото, и я заказал проверить их. Они настоящие. Я искал возможность оправдать действия Полины, но не мог.
Единственное, на что надеюсь, это что время лечит. Но сколько нужно времени? Месяц? Два? Год? Сколько?
Просыпаюсь от звука голоса. Оказывается, снова уснул в кабинете. В этот раз хотя бы до дивана добрел и пледом укрылся.
— Да, все получилось, — пауза. — Да, даже лучше, чем я ожидал. Он теперь загоняет себя работой, — пауза. Собеседника не слышно, сын с кем-то разговаривает по телефону. — На это и был расчет, что поверит он сыну, а не девке, которую знает пару месяцев. Ну и что, что она беременна? Сделает аборт. Это не проблема в наше время, — пауза. — Нет, совесть меня не мучает. Совесть — это роскошь в наше время. Да и отцу давно пора на покой, а мне встать у руля. И конкуренты в виде ребенка от секретутки мне не нужны.
Встаю и иду на голос сына, открываю шире дверь кабинета, в котором спал. Сын сразу увидел меня и понял, что я все слышал.
— Пап, я все объясню, – Павел нажимает отбой на телефоне. — Она бы и так загуляла от тебя, я всего лишь действовал на опережение.
— Как ты сделал эти фото? Фотошоп? — я смотрю на сына и не могу поверить, что воспитал такого монстра и эгоиста.
— Нет, ты бы мог проверить, и тогда ничего не удалось бы. Просто снотворное ей подсыпал и все.
— Убирайся, — еле выговариваю и чувствую острую боль в груди. — Пошел прочь! — удается выкрикнуть, а потом нестерпимая боль парализует все тело.
Глава 7.
— Сохранять будем или прерывать? — вот так начала разговор врач после сданных мной анализов и сделанного УЗИ.
— Все так плохо? — сглатываю ком в горле.
— Ну, скажем так: не очень хорошо, — и женщина-врач сделала такой жест руками, словно пытается обрисовать обтекаемую фигуру. — Но нам надо понять, в какую сторону мы движемся. Если сохраняем, то это один вопрос. Это ближайшие девять месяцев вы лежите или дома, или в больнице. А если прерываем, то лучше это сделать на максимально ранних сроках, чтобы не травмировать ваш организм. Давайте вы подумаете, ну хотя бы до завтра. И завтра я вас жду с обдуманным и взвешенным решением.
— Хорошо, я вас поняла, — выхожу из кабинета и иду к Марго. Но ее нет на месте, да и трубку она не берет. На беззвучном, что ли? Решаю зайти в кафе перекусить, так как заметила, что есть хочется теперь довольно часто. И чтоб не нагулять лишние кило, решаю есть, но полезное или хотя бы салатики и фрукты.
Попадаю на время перерыва, и потому в кафе очередь. Пристраиваюсь в конец очереди и пишу Рите сообщение, когда до меня долетает обрывок разговора двух медсестер, что стоят впереди:
— Да он в випке лежит, — говорит молоденькая белобрысая медсестричка.
— Ну а где ему лежать в своей же клинике? Не в коридоре же, — усмехается вторая, а я забываю, как дышать. Дурные предчувствия комом в горле встают, и я стараюсь не подавать виду, что прислушиваюсь, а сама же делаю шажочек ближе к девушкам, чтобы ничего не пропустить из их разговора.
— Ну, инсульт — это же не смертельно. Его тут за месяц на ноги поставят, — беспечно щебечет белобрысая.
— Смертельно или нет, но ничего хорошего, — отвечает вторая, которая постарше.
— Я же не говорю, что это хорошо. Просто можно перед ним засветиться, показаться, а то он, кроме своей этой рыжей, и не смотрел ни на кого, — продолжает чирикать. Рыжая — это, видимо, я.
— Кира, ну ты и вертихвостка! — стыдит девчонку коллега.
— Ну а на кой черт я сюда работать устроилась? У каждого мужика была эротическая фантазия с участием раскрепощенной медсестрички. А там я с тестом на беременность притопаю, никуда не денется, женится, — фантазирует молоденькая дурочка.
— Ага, или даст денег на аборт и поминай как звали, — парирует подруга, а мне их разговор уже не интересен. Я забываю про голод и бегу к себе в кабинет. У меня есть доступ к базе с фамилиями и номерами палат. Неужели они говорили про Влада? Но ведь там по-другому не понять. Заскакиваю в кабинет и включаю компьютер. Он грузится, а я не могу найти себе места. Что же так долго? Наконец-то включился! Я дрожащими пальцами ввожу пароль в страхе, что Влад мог меня в сердцах отключить от всех баз. Но шестеренка, покрутившись немного, открывает базу данных. Так, он в первом вип-боксе. Быстро заказываю сама себе пропуск, так как туда только по пропускам, и бегу к охране его получать. На все про все у меня уходит около получаса. И вот я стою перед палатой и не решаюсь войти. Перебарываю себя и прикладываю пропуск к сканеру.
Бледный, осунувшийся, с тенями под глазами Влад не похож на того успешного мужчину, в которого я влюбилась и, чего уж обманывать саму себя, которого до сих пор люблю.
Присаживаюсь на стул у его кровати и осторожно прикасаюсь к руке, лежащей поверх одеяла. К Владу подключено масса проводов и датчиков, которые монотонно пищат.
— Здравствуй, — понимаю, что он, скорее всего, в каком-то медицинском сне. — Ты меня не слышишь, но мне надо выговориться, — слезы вытираю, а они не прекращаются. Я и не знала, что такая плаксивая. — Не буду говорить, что я не спала с Павлом и он все подстроил. Подлил мне что-то в сок, а я, дура, выпила. Сейчас это все не так важно, как то, что я могу не выносить нашего малыша. Угроза беременности, и мне предложили сделать аборт. Прости меня, но я задумалась. А может быть, это и выход? Тебе мы не нужны, а одна справлюсь ли я? Родители мне не помогут. Есть бабуля, но она старенькая. Она, конечно, хорохорится, что еще правнука или правнучку понянчить планирует, но я же понимаю, что возраст берет свое. Я боюсь, что не справлюсь сама, что не смогу дать малышу или малышке все, чего бы хотела. А больше всего я боюсь, что когда-то могу пожалеть, что не сделала сейчас аборт. Стыдно признаваться в таком малодушии. И я никому не могу открыто высказать все свои страхи, потому что просто стыдно. Но я боюсь быть плохой матерью. Я думала, я сильная, я все смогу. Но я просто глупая, самонадеянная дурочка. Мне дали времени до завтра, чтобы я подумала и решила, что делать с беременностью. А я не знаю. Боже, как же сложно принимать взрослые решения! Как же я хочу уснуть, а когда проснусь, то все это позади. Мы с тобой вместе, счастливы и воспитываем нашего малыша. Да, я люблю тебя, хоть и собиралась расстаться. Думала, что смогу. Но сейчас понимаю, что прикипела к тебе душой навсегда. Ты прости мне все эти слова, мне просто надо было все это сказать вслух, чтобы все осмыслить. Пойду я. И знай, я люблю тебя и всегда буду любить.
Осторожно склоняюсь над Владом и еле ощутимо целую его в губы. Моя слеза капает ему на щеку, и я осторожно убираю непрошенную влагу.
— Выздоравливай, любимый, и прощай, — даю себе зарок больше не лезть в жизнь Влада. Ухожу из палаты, не видя, что мужчина открыл глаза, а по щекам у него катятся слезы.
Влад.
Я в палате, в своей же клинике. Ирония судьбы. Я пришел в себя утром. Это был не обморок от усталости, а микроинсульт. Сын испугался и моментально вызвал скорую из клиники. Труханул, что подумают, что это он меня убил. Хотя, уверен, его бы устроило, если бы я откинул копыта в его отсутствие, но так, чтобы нашла меня домработница, а не он. Я его еще не видел. И не хочу. Он прислал сообщение, что уезжает к матери. Туда ему и дорога.
Слышу, что кто-то вошел в палату, но не хочу открывать глаза. Эти осточертевшие вопросы про самочувствие уже поперек горла.
— Здравствуй, — голос Полины чуть не заставил меня открыть глаза, но я сдержался. Понимаю, что нам надо поговорить, но боюсь. Я старый козел, который поверил в первую же ложь про нее. Все это время, что лежал и приходил в себя, я думал о том, как мне ее вернуть, и о том, что скоро стану отцом. Я СТАНУ ОТЦОМ. Эта мысль свербила мозг и не давала покоя. — Ты меня не слышишь, но мне надо выговориться, — слышу по ее голосу, что она плачет. Так хочется успокоить, обнять, прижать к себе. Сказать, что я идиот, если поверил, что такая чистая душа могла меня обмануть, но я малодушно молчу и жду, что же она скажет. Есть ли шанс, что она меня простит? — Не буду говорить, что я не спала с Павлом и он все подстроил. Подлил мне что-то в сок, а я, дура, выпила. Сейчас это все не так важно, как то, что я могу не выносить нашего малыша. Угроза беременности, и мне предложили сделать аборт. Прости меня, но я задумалась. А может быть, это и выход? Тебе мы не нужны, а одна справлюсь ли я? Родители мне не помогут. Есть бабуля, но она старенькая. Она, конечно, хорохорится, что еще правнука или правнучку понянчить планирует, но я же понимаю, что возраст берет свое. Я боюсь, что не справлюсь сама, что не смогу дать малышу или малышке все, чего бы хотела. А больше всего я боюсь, что когда-то могу пожалеть, что не сделала сейчас аборт. Стыдно признаваться в таком малодушии. И я никому не могу открыто высказать все свои страхи, потому что просто стыдно. Но я боюсь быть плохой матерью. Я думала, я сильная, я все смогу. Но я просто глупая, самонадеянная дурочка. Мне дали времени до завтра, чтобы я подумала и решила, что делать с беременностью. А я не знаю. Боже, как же сложно принимать взрослые решения! Как же я хочу уснуть, а когда проснусь, то все это позади. Мы с тобой вместе, счастливы и воспитываем нашего малыша. Да, я люблю тебя, хоть и собиралась расстаться. Думала, что смогу. Но сейчас понимаю, что прикипела к тебе душой навсегда. Ты прости мне все эти слова, мне просто надо было все это сказать вслух, чтобы все осмыслить. Пойду я, — тихо шепчет Полина, а я сглатываю ком в горле. — И знай, я люблю тебя и всегда буду любить.