ования бога.
– Ага, – сказал я.
Должно быть, вид у меня при этом был довольно-таки глупый. Я рассчитывал услышать от демона-детектива все, что угодно, только не рассуждения о боге. И вовсе не потому, что Гамигин был чертом. Просто я полагал, что вряд ли найдется здравомыслящий человек, который станет всерьез обсуждать факт существования бога после того, как были открыты Врата в Ад и Рай. А уж сами черти и святоши, как мне казалось, не в пример нам, приземленным людишкам, привыкшим тешить себя иллюзиями и пустыми надеждами, давно уже должны были раз и навсегда решить для себя этот вопрос.
Странное выражение, появившееся на моем лице, естественно, не осталось не замеченным моим собеседником.
– Я говорю вполне серьезно, – счел нужным добавить он.
– Признаться, я привык считать, что с научной точки зрения невозможно ни доказать, ни опровергнуть факт существования бога. – Я положил вилку на край тарелки и откинулся на спинку стула. – А наши московские священники неустанно твердят о том, что истинная вера не нуждается ни в каких доказательствах. Конечно, я прекрасно понимаю, что священнослужители нуждаются в верующих, потому что в случае если общественный рейтинг церкви упадет ниже пяти процентов, существующая власть попросту откажется от их услуг. Но в данном вопросе я готов с ними согласиться: верит тот, кто хочет верить, и для этого ему не требуются никакие доказательства.
Черт навалился грудью на стол и, приблизив ко мне свое лицо, шепотом произнес:
– Но представь себе, что подобное доказательство будет найдено.
Я добросовестно попытался вообразить себе это. Перед моим мысленным взором возникло огромное облако, от которого к земле тянулась лестница, похожая на самолетный трап. По лестнице в сопровождении гитарного перебора из композиции «Stairway To Heaven», добродушно улыбаясь и время от времени помахивая над головой рукой, спускался убеленный сединами старец, облаченный в белую ночную рубашку. Картинка получилась красивая, но, на мой взгляд, совершенно бессмысленная.
– Ну и что? – спросил я у Гамигина.
Черт, казалось, был удивлен моей непонятливостью. Он даже бросил на тарелку крылышко, которое как раз отломил от своей половины цыпленка.
– А то, что если существование бога будет научно доказано, это приведет к перевороту не только в мировоззрении большинства людей, но и к коренным переменам в общественном устройстве. Главенствующей идеей в мире людей станет идея о божественном промысле, без которого и лист с дерева по осени не упадет. Религиозные войны и новые крестовые походы перекроят карту мира. Церковь придет на смену всем гражданским общественным институтам. От демократии останутся одни только воспоминания да разрозненные группы диссидентов, не способные что-либо изменить. И во главе всей этой вакханалии встанут святоши из Рая, поскольку именно они будут представлять интересы бога на Земле!
– Ну у тебя и воображение! – с восторгом посмотрел я на своего напарника.
У Гамигина получилась не лубочная картинка, как у меня, а полотно в духе Босха.
– К сожалению, это вовсе не мои фантазии. – Гамигин снова взялся за цыплячье крыло. – Это возможный сценарий развития событий, составленный аналитическим отделом Службы специальных расследований Сатаны.
– И вы верите в то, что это возможно? – с сомнением посмотрел я на черта.
– При определенных условиях – несомненно, – уверенно кивнул тот.
– Послушай-ка, Анс, – заговорщицки подмигнул я напарнику, – но ведь мы же с тобой знаем, что получить научное доказательство существования бога невозможно.
– Для того, чтобы был запущен сценарий, который, как ты понимаешь, я обрисовал тебе только в самых общих чертах, совсем не обязательно фактическое доказательство. Достаточно предъявить общественности нечто такое, что в первый момент будет воспринято как несомненное подтверждение того, что мир был создан в соответствии с божественным промыслом и существует, подчиняясь его законам и воле.
Гамигин говорил настолько серьезно, что мне на одно мгновение сделалось не по себе. Но только на одно мгновение – ни секундой больше.
– Ты хочешь сказать, что Ник Соколовский в результате своих многолетних исследований совершенно случайно получил именно такое доказательство? – спросил я, даже не пытаясь скрыть иронию.
– Я не могу просто отмахнуться от этого предположения, – ответил черт. – Хотя с такой же вероятностью можно говорить и о том, что Соколовскому удалось обнаружить нечто совершенно противоположное: факт, превращающий в пустые славословия любые разговоры о существовании бога. В таком случае святоши заинтересованы в том, чтобы скрыть это открытие от общественности.
Взяв в руку стакан с пивом, я снова откинулся на спинку стула.
– Я готов принять твои в высшей степени схоластичные рассуждения в качестве рабочей версии только по той причине, что никакой другой у нас пока даже не намечается. Но только после того, как ты объяснишь мне, каким образом открытие Соколовского, что бы он там ни обнаружил на уровне инсулинового гена, могло заинтересовать Виталика Симонова?
– Хороший вопрос. – Черт сделал глоток из стоявшего перед ним стакана и снова взялся за цыпленка. – Прежде всего можно предположить, что Симонов рассчитывал перепродать святошам данные, которые должен был передать ему Красный Воробей, и неплохо заработать на этом. Но, поскольку, как ты говоришь, в типе, которого мы сейчас обсуждаем, самой природой были заложены наполеоновские амбиции в сочетании с удивительным скудоумием, я бы рискнул предположить, что Симонов собирался шантажировать высшее руководство Рая, чтобы при их помощи и поддержке реализовать собственные планы.
Гамигин бросил на тарелку обглоданную косточку и посмотрел на меня так, словно был уверен в том, что на этот раз мне нечего ему возразить. Но вот тут-то он как раз и ошибался.
– Хочешь, я в два счета докажу ошибочность твоих логических построений? – негромко спросил я.
– Ну-ну? – ничуть не смутившись, подбодрил меня черт.
– Слушай внимательно, – усмехнулся я. – Во-первых, как мы уже установили, Ястребов и Соколовский – это не одно и то же лицо. – Я вскинул руку с открытой ладонью, останавливая возражения, которые готов был высказать Гамигин. – Я буду придерживаться своего мнения на сей счет до тех пор, пока ты не убедишь меня в обратном, предъявив неоспоримые доказательства. А во-вторых, для того чтобы убедиться в том, что Ник Соколовский также не является и Красным Воробьем, достаточно предъявить его фотографию бармену из Интернет-кафе. Что я и сделаю сегодня же вечером, – закончил я с победоносной улыбкой.
Но черт и не думал сдаваться.
– Во-первых, – начал он, умело копируя мои самоуверенные интонации, – то, что человек, о котором говорил бармен, является Красным Воробьем, это пока еще только наше предположение. А во-вторых, – губы черта расплылись в чертовски язвительной усмешке, – что ты скажешь, если бармен опознает в Соколовском посетителя Интернет-кафе?
Прежде чем ответить, я поднес стакан к губам и медленно допил остававшееся в нем пиво.
– Давай оставим этот вопрос до вечера, – сказал я, ставя пустой стакан на стол. – Я не имею привычки строить предположения на пустом месте.
– Договорились, – с готовностью согласился Гамигин. – Еще пиво будешь?
– Нет, – отрицательно качнул головой я. – Мне нужно заскочить в регистрационный отдел НКГБ и выяснить, что за проблема возникла с моим разрешением на оружие.
– Сколько времени это займет?
– У нас говорят, что когда заходишь в НКГБ, то никогда не знаешь, выйдешь ли обратно, – улыбнулся я. – Впрочем, на этот раз, я думаю, особых проблем у меня не возникнет. Мое разрешение в полном порядке. Скорее всего просто возникла какая-нибудь путаница в бумагах. Или, как предполагает моя помощница, НКГБ издал новое постановление о перерегистрации личного огнестрельного оружия.
– Зачем? – наивно поинтересовался Гамигин.
– Чтобы во внеочередной раз собрать деньги со всех владельцев оружия, – объяснил я. – Разрешение на владение огнестрельным оружием стоит двести шеолов в год. И еще столько же – разрешение на право ношения его.
Черт удивленно присвистнул.
– Подожди меня здесь, – предложил я. – Если у тебя нет других дел, можешь продолжить дегустацию пива. А я присоединюсь к тебе минут через сорок.
– Договорились, – кивнул черт, а взгляд его уже блуждал среди длинного ряда пивных кранов, которые были отнюдь не пустым украшением стойки.
Глава 12НКГБ
Регистрационный отдел НКГБ располагался в том самом невзрачном сером здании, которое нам с Гамигином пришлось обогнуть, чтобы попасть в паб «Герб старого герцога». Совершив прогулку в обратном направлении, я вышел в Политехнический проезд и вошел в третий подъезд здания, в котором в годы моего детства комсомольские вожаки, сами давно уже вышедшие из комсомольского возраста, под красную икорку решали животрепещущие вопросы борьбы за мир во всем мире, под балычок обсуждали проблемы социализма и запивали ужас от осознания неотвратимости краха капитализма марочным армянским коньячком.
Пройдя через рамку универсального сканера, которая, естественно, сразу же запищала и замигала всеми огоньками, как новогодняя елка, я оказался в узком замкнутом пространстве без окон, освещенном яркой бестеневой лампой под потолком. Прямо передо мной находилась металлическая дверь, вроде тех, которые ставят на подводных лодках. Глядя на нее, можно было подумать, что в самое ближайшее время Москву ожидает судьба Атлантиды и бравые чекисты заранее принимают меры к своему спасению. Слева была глухая стена, выкрашенная масляной краской в отвратительный желто-коричневый цвет. Традиция, что ли, у нас такая, что интерьер административного здания непременно должен вызывать у посетителя чувство гадливости? Или таким образом человеку подспудно внушают, что лучше здесь долго не задерживаться? Справа находилось большое окно, забранное пуленепробиваемым стеклом, за которым сидел облаченный в темно-синюю парадную форму чекист с капитанскими погонами на плечах.