– Эх, видимо, судьба. Давно я не медитировал, – говорю вслух и устраиваюсь поудобней.
Первым делом я замедляю все процессы в своем теле, так как сидеть мне тут, видимо, предстоит долго, нужно экономить ресурсы. А далее я стал прогонять через себя энергию, как учили родители. Стараясь чередовать метод матери с методом отца.
Ко мне не заходили, несколько раз приносили что-то в миске и чашке, но все это выдавалось через маленькое отверстие внизу двери. Мне было лень прерывать медитацию, поэтому я на них не обращал внимания, продолжая накачивать источник энергией и гонять ее по телу.
По моему субъективному мнению, я так просидел четыре дня. На пятый день дверь открылась. В камере «дохнуло» ошеломлением и любопытством.
– Вставай.
Я проигнорировал обращение, так как заканчивать медитации резко не рекомендовалось, поэтому я стал аккуратно сбавлять интенсивность «волн».
– Эй, ты слышишь, – меня легонько пнули по ноге.
После того как мне пнули в третий раз, я завершил медитацию и открыл глаза. Передо мной стоял парень моего возраста, может чуть старше, с короткими светлыми волосами и угрюмым взглядом. Одет был, как и все до этого встреченные мне тут люди.
– Вставай! Тебя на ковер зовут.
Я не стал ничего отвечать, молча поднялся и посмотрел на моего визитера.
– Что? – не вытерпел тот.
– Я жду.
– Чего?
– Когда ты поведешь меня на ковер, – спокойно поясняю парню.
– А… э… пошли.
Выходя из камеры, столкнулся еще с двумя парнями, держащими в руках носилки. Не придав этому значения, решил получше запомнить дорогу от камеры до «ковра». В итоге прошли мы не так много, всего лишь поднялись на второй этаж и зашли в самый дальний кабинет.
Войдя в кабинет, я увидел сидящего за столом Лютикова. Оглядев сам кабинет, пришел к выводу, что этому человеку чужда роскошь. Что в целом положительно влияет на мое к нему отношение.
– Присаживайся. И давай по порядку.
Я лишь киваю головой.
– Меня зовут Лютиков Евгений Дмитриевич, и теперь я твой куратор.
– Что значит куратор? – перебиваю я.
– Эм… кхм. Куратор – это тот, кто наблюдает за тобой и следит, чтоб ты правильно учился и не допускал ошибок, а также помогал тебе.
– Понятно. Наставник.
– Не совсем, но близко к этому. Итак, я действующий офицер Российской армии в звании капитана.
– Капитан это много или мало? Сколько воинов в подчинении? – опять я перебиваю.
– Так! Стоп! Давай я сначала все расскажу, а уже потом будешь задавать вопросы.
Я лишь опять кивнул головой.
– Отлично. Ты сейчас находишься на территории военной академии, где обучаются одаренные. Обучаться тебе тут пять лет.
– А если я не хочу? – я опять перебиваю его.
– Увы. Но покинуть это заведение ты сможешь только в одном случае, и ничего хорошего в нем нет. Доходчиво поясняю?
Опять киваю головой.
– Так вот, после окончания академии ты становишься офицером армии России со всеми вытекающими отсюда обязанностями. Отслужить обязан еще семь лет и после волен делать что хочешь. Понятно?.. Вижу, что понятно. Далее, я слышал, на чем основывался твой конфликт, так вот, поясняю. Тут есть определенный свод правил, зовется уставом, в нем также прописан распорядок дня и описаны моменты, когда и что можно делать. Как только мы с тобой закончим общаться, тебя проводят к складу, где выдадут форму, а далее ты пойдешь в учебную аудиторию и будешь зубрить устав.
– Чем мне грозит несоблюдение правил? – уточняю.
– Камеру видел? Будешь там находиться за каждое нарушение.
– Пф, – ухмыляюсь я. – Напугали.
– Еще накладывается штраф и лишение отгулов. А также трудовые работы в не самых приятных местах.
– Отхожие места?
– Они самые.
– Не удивили. И не устрашили. Дальше?
От моего вопроса капитан замешкался, это было видно.
– Пойми, парень, я не желаю тебе зла. Я понимаю твою ершистость, запихнули насильно в академию, руша привычный уклад жизни. Но ты пойми, в стране сейчас не нужны бесконтрольные маги. И так семьи и рода набрали много влияния. У тебя сейчас выбора-то и нет почти. Или в академии, или на кладбище.
– Я вас услышал. Хорошо.
– Что хорошо?
– Я буду учиться.
– Ну, вот и договорились. И, пожалуйста, давай без баловства. Понимаю, возраст, гормоны.
– Я буду прилежным учеником. – Встаю и кланяюсь, приложив кулак к сердцу.
– Ты это брось. В армии честь отдают.
– Я свою честь отдавать никому не собираюсь, и пожалуйста, больше об этом не просите.
– Эм. Ты не так понял, наше воинское приветствие делается не так. – И он стал учить меня, как делать воинское приветствие и когда, а также, что это делается только с покрытой головой.
Далее я посетил склад, где мне выдали форму и прочие принадлежности. Потом опять казарма и знакомство с теми, с кем мне жить следующие лет пять. Но мне было настолько все равно, что я даже не запомнил никого. Далее меня отвели в один из кабинетов с множеством столов, расставленных рядами, и, указав на один из них, сказали, что теперь я буду в учебное время сидеть тут. Потом вручили небольшую книжку и сказали учить.
Я честно хотел учить. Я даже листал ее от и до, но потом встал и отдал ее обратно.
– Я не могу ее учить.
– Не понял! – сказал сидевший за столом, который был развернут к остальным, оторвался от какой-то коробочки на руке и поднял голову, взглянув на меня. Он, кстати, был моим ровесником.
– Я не могу это учить.
– Вера не позволяет?
– Я не могу ее прочесть.
– Кхм… ах-аха-хаха… так ты неуч.
– Кто?
– Неуч. Безграмотный.
– Вообще-то я обучен грамоте, просто на этом языке я могу только говорить.
– На этом языке… ахахаха.
– Пожалуй, пойду я, – не стал я дальше веселить парня.
– Стоять! Смирно! – раздалось у меня за спиной, но я не обратил на это никакого внимания.
Уже когда я почти вышел из этого кабинета, мне на плечо легла рука.
– Куда собрался? Я тебе приказ отдал!
Молча разворачиваюсь, бью его головой в переносицу, а потом еще добавляю с руки в голову, но так, чтоб оглушить. После этого спокойно иду в казарму, где ложусь на свою кровать и думаю о том, что день еще не закончился, а я уже нажил себе врага. Может, его убить надо было?
Полежать мне не дали, уже через десяток минут прибежали люди, одетые в подобие лат и шлемы, с наставленными на меня какими-то конструкциями из трубок. А следом зашел Лютиков. Я быстрой вскочил и сделал воинское приветствие, как он меня учил.
– И почему я не удивлен, – вздохнул он.
– О чем вы?
– Ты же только два часа назад говорил, что будешь прилежным учеником.
– А что не так с моим прилежанием?
– Так. Пошли в кабинет.
В кабинете я сразу же сел на стул. Лютиков на это даже бровью не повел. Пройдя за стол, он опустился в кресло, помассировал виски и уставился на меня.
– Зачем ты ударил сержанта Мартынова.
– За оскорбление моего достоинства.
– Как же, позволь уточнить, он тебя оскорбил?
– Он счел меня лжецом потому, что я знаю другой язык и письменность, при этом не владею письменностью это языка.
– Подожди… что? Ты не умеешь читать?
– На вашем языке нет.
– Но ты же говоришь на нем, и достаточно хорошо.
– Это результаты общения в далеком детстве и магия.
– Так. Стоп. Теперь давай подробно, как произошел конфликт.
И мне пришлось рассказать детально, что было.
Где-то через полчаса, когда Лютиков перестал задавать вопросы, в кабинет пригласили сержанта Мартынова, и вот тут я увидел, что Лютиков может быть и не очень добрым дядей. Весь монолог капитана можно было выразить одним предложением в отношении Мартынова: «Идиот, не способный думать наперед».
Когда разнос сержанта был окончен, Лютиков сказал, что теперь на обучении я буду изучать алфавит и попутно мне будут читать устав, который я все же должен выучить. Алфавит мне будет преподавать учитель русского языка и литературы, а устав читать некто Куприянов. На этом общение с Лютиковым закончилось и меня повели в столовую.
В столовой было многолюдно, шумно и интересно. А вот еда не вызвала ничего, кроме отвращения. Есть ее было можно, но вот полезности от нее почти не было, как и вкуса. Решив для себя, что надо бы как-то раздобыть еды, я оставил недоеденную тарелку и собрался уже было идти к выходу, когда один из тех, кто жил со мной, указал, что надо за собой убирать все в определенное место.
Потом нас всех повели в тот же кабинет, где я уже был. Правда я до кабинета не дошел, меня перехватил какой-то рыжий паренек, представившийся Олегом, и повел в другой кабинет. Как оказалось, Олег это и есть тот самый Куприянов, и он будет читать мне устав. Вот так началось мое обучение. А следующим пунктом после устава шел урок письменности русского языка.
В целом на учебу ушло примерно часа два, после которых у меня более-менее появилось представление, как нужно себя вести в данном учебном заведении. Как оказалось, бить сослуживцев нельзя. А жаль. Еще спать в обед на кровати тоже нельзя. И еще множество «нельзя». В общем, странная академия и странная армия.
После учебы нам велели идти переодеваться, для занятий физической подготовкой. На переодевание дали минут десять, после которых мы, построившись возле своей казармы, дождались Лютикова, и тот повел нас на специальный ста-ди-он.
Как только мы очутились у большого поля, Лютиков сказал нам бежать вокруг него десять кругов. Ну, бежать так бежать. Я и побежал.
– Слушай, надо что-то делать с этим новеньким! Ты видел, как он пробежал дистанцию? Да даже мы так не можем. Нам по-любому теперь бегать придется быстрей.
– Может, обойдется все.
– Ты сам знаешь, Лютиков всегда высчитывает среднеарифметическое время, и мы по нему бегаем. А тут получается, что перваши по этому времени бегают лучше, чем мы.
– Надо с ним поговорить. Пусть в следующий раз бежит медленней.