— Смотри, какие тарталетки, тебе тоже взять? — громко спрашивает Снежана, подхватывая их со стола. Одну она держит на весу кончиками ногтей как какая-то жутковатая версия Росомахи. Вторую пытается запихнуть мне в рот.
Я отмахиваюсь, но поздно — Соня оборачивается на Снежанин голос, и ее глаза расширяются.
Заметила. Узнала.
На лице ужас, будто она узрела Фредди Крюгера во плоти. А я ведь даже не в любимом свитере.
Да что она обо мне думает, в конце концов?!
Нам надо поговорить.
Не знаю, о чем.
Просто надо понять, как это все получилось.
Делаю к ней шаг, и тут ее подхватывает Влад — разворачивает спиной ко мне, что-то интимно шепчет на ухо.
И целует.
Целует так, что у всех свидетелей этого кровь приливает к стратегическим частям тела и учащается дыхание.
Так, что мне кажется — еще секунда, и он начнет ее раздевать.
Так, что мне все становится понятно.
До конца.
Соня: Вниз в ад и обратно
Мне было страшно представить, что в тот день я могла отказаться от помощи Влада.
Я была на миллиметр от того, чтобы упустить свое счастье.
Единственное, что меня удержало — мое неверие в то, что такой мужчина может заинтересоваться мной. Как вообще можно представить, что молодого, красивого, небедного и явно успешного могла заинтересовать женщина старше него с лишним весом, не красавица, не яркая, неловкая и бестолковая? Еще и скорчившаяся с этими коробками из аптеки, то есть к тому же больная.
В этот момент меня и отпустило. Ну конечно, это он так старушку через дорогу переводит, а не подкатывает к девушке с далеко идущими намерениями.
Размечталась, дурочка. Тебе такие даже в юности не светили, а сейчас ты чем его заинтересуешь? Борщом и занавесками в цветочек? И научной фантастикой, конечно.
Так что расслабься и наслаждайся поездкой, резким свежим запахом его одеколона и максимальной близостью мужчины твоей мечты. Ближе тебе уже все равно не светит.
Влад расспросил про лекарства — быстро потерял интерес, когда я сказала, что для мамы. Поинтересовался, где работаю — и вполне равнодушно выслушал про библиотеку, только иронично хмыкнул. Предложил рассказать о себе что-нибудь интересное — и я окончательно скисла.
И закатала губу обратно. Ну нет во мне ничего интересного, вот вообще.
Тогда он принялся рассказывать о себе. Тридцать лет, исполнительный директор, любит теннис, гольф и горные лыжи. Конечно, ходит на фитнес, но «это уже не хобби, Софи, вы понимаете, это в наше время как чистить зубы по утрам и вечерам». Читать ему неинтересно — «слишком медленное занятие, сбивает с общего темпа, но я подписан в фейсбуке на многих известных авторов».
Зато сколько он рассказывал о своих друзьях! Каждый раз это были новые имена, и я со своими Асей и Ксанкой почувствовала себя замшелым пенечком-интровертом.
Я совершенно не удивилась предложению перейти на ты. Он был человеком, искренне интересующимся другими людьми. Неудивительно, что у него столько друзей. Пусть теперь и Соня — точнее, Софи, — промелькнет в какой-нибудь истории о том, как он помогает бедным старушкам.
Зато удивилась, что в конце концов, когда мы подъехали к моему дому, и я дернулась открывать дверцу, но она оказалась заблокированной, он вдруг хрипло сказал:
— Подожди…
И добавил — прямо, по-мужски, не смущаясь, но жарко, что, извини, Софи, за такую наглость, со мной это нечасто, но я тебя безумно хочу.
Ксанка однажды, отчаявшись втащить мою пухлую тушку на сияющую вершину очередной диеты, махнула рукой и сказала, что есть же извращенцы, которые прямо тащатся от толстых женщин. Чем больше жировых валиков, тем лучше. Даже на порносайтах есть такой раздел. Не так уж мало их, значит!
Я тогда думала о них с брезгливостью. Вряд ли мне может понравиться человек, которого возбуждают жирные бока.
Но в тот момент, когда температура в машине подскочила до миллиона градусов, а сощуренные темные глаза Влада так пристально смотрели на меня, я поняла, что даже если он извращенец, мне, наверное, все равно.
Страшно представить, что было бы, если бы он отступился. Поверил в мое истерическое «Я так не могу!», хотя чертик на левом плече совал мне в ухо свой трезубец и орал, что я дура, что такой шанс бывает раз в жизни, что я потом до старости буду жалеть, что отказалась от такого самца, а в старости буду молиться о склерозе, чтобы не каяться в своей глупости каждый божий день.
Влад взял у меня телефон, но я была уверена, что он не позвонит.
Дважды такая удача не выпадает.
Он не позвонил, он написал. Тем же вечером, желая мне спокойных снов… а потом добавив такого, что снам моим не светило быть спокойными больше никогда!
Мы переписывались еще несколько часов, дойдя в непристойной откровенности до моих пределов. В которых я и призналась. Он ответил, что ожидание только подогревает интерес… И пригласил в кафе.
Дешевое, так что я даже не успела испугаться повторения истории с Сержем.
Но он не собирался сбегать. Только извинился, что свалилась срочная работа, и пока мы сидели, отвлекался на ноутбук, временами забиравший все его внимание. Но как я могла быть недовольна, если такой занятой человек умудрился потратить на меня часа два своего драгоценного времени?
А уж то, что было в машине после, когда он снова отвез меня к дому…
Его губы творили невообразимое, его руки блуждали по моему телу, стискивали и прижимали.
Когда он поглаживал мою несуществующую талию, я остро жалела о каждой капле «Бейлиса».
Когда задрал кофту и провел пальцами по животу, я вся съежилась. Пообещала себе сегодня же начать качать пресс.
Может, вообще поголодать?
Но и в тот раз ничем не кончилось, так что Влад разом заработал еще тысячу очков, хотя с ним я была готова и в машине.
Ксанка, похоже, махнула на меня рукой, потому что на мои расспросы о видах диет и какая из них самая быстрая только равнодушно перечислила варианты, сказав, что мне все равно не поможет. Потому что на гречневой диете надо есть только гречку, а не все, что угодно, главное, чтобы с гречкой. А в боннский суп не кладут картошку и мясо.
Ну, насчет гречки она в чем-то права, а про суп — наветы и поклеп! Всего лишь зажарку положила, морковку с луком, было бы о чем говорить. И разведенную муку для загустения.
— Ксан, ну я серьезно, — взмолилась я. — Если не голодать, то на чем быстрее всего похудеть, но чтобы сразу много?
— Кто мне говорил, что 85 % через три года набирают вес обратно, вне зависимости от диеты? — Ксанка не злопамятная, просто злая и записывает.
— Да через три года пусть хоть апокалипсис! Мне нужно срочно!
— Кто мне говорил, что ограничения в еде ведут к психологическим проблемам и расстройствам пищевого поведения? — продолжала пытать Ксанка, которая точно записывала. Запомнить это она бы не смогла.
— Если я не похудею срочно-срочно, я быстрее сойду с ума!
— Это ты ради своего Юлиана так стараешься?
— Да какой Юлиан!
— Который тут пенсионеров нам пугал.
Я не стала ничего объяснять, просто подтащила Ксанку к окну и тыкнула пальцем. К библиотеке как раз подруливала серебристая машина, из которой вышел Влад с букетом из бордовых роз и подозрительно посмотрел на табличку с надписью «Библиотека». Со школы, небось, не был.
— Твой?! — округлила глаза Ксанка. — Ооооооо, Сонечка, я смотрю, на твоей улице перевернулся грузовик с пряниками! Все поняла! К завтрашнему дню составлю тебе план меню и комплекс упражнений!
Но с упражнениями я придумала лучше. Я решила, что раз Юлиан пока не требует деньги обратно, я возьму из этой суммы немножко на фитнес-клуб, а потом верну со следующей зарплаты. Или двух. Как будто такая моя личная кредитка. Заодно пока подумаю, как ему эти деньги вернуть, а то пока никаких идей.
Все было бы совсем хорошо, если б не этот разговор. «Софи, я, наверное, слишком тороплюсь и путаю последовательность шагов, но…»
Юбилей деда? Поехать как его девушка?
«Не хочу, чтобы мне там сватали невест, понимаешь?»
И длинные пальцы, поглаживающие мою ладонь.
И темные волосы, падающие на глаза за мгновение до того, как его губы касаются моих.
Юбилей обернулся кошмаром.
Я думала, встреча с Ольгой в первый раз была спуском в ад.
Но это было лишь преддверие. Настоящий ад я увидела сейчас.
Как это все могло получиться?
Влад — сын Юлиана.
Ольга — мать Влада.
Юлиан в компании вульгарной девицы с надутыми губами.
Взгляды людей, одетых лучше меня, выглядящих лучше меня, знающих этикет лучше меня.
Больше всего я хотела провалиться под землю прямо на месте. Но я и так была на самом дне ада, и ниже не было ничего.
Но Влад спустился за мной туда, взял за руку и вывел на солнечный свет.
— Софи, — прошептал он мне на ухо, щекоча кожу своим дыханием и обдавая ароматом мяты и табака. — Клянусь, если будешь себя хорошо вести, я устрою тебе такую ночь, что ты еще три дня не сведешь ноги вместе. Улыбайся, и награда будет доставлена тебе прямо сегодня вечером.
Он прижал меня к себе и вложил в поцелуй столько обещаний, что я готова была танцевать на раскаленных углях ради этого мужчины.
Когда я рассказала Асе про Влада, я ожидала чего угодно, но не подозрительного настороженного взгляда. Мне казалось, что она, верившая в мое счастье, когда в него не верил никто, должна порадоваться, что я нашла, наконец, подходящего мужчину. Без компромиссов в виде «ну пусть с проплешинкой, с пузиком, зато человек хороший». Без скидок и закрытых на незначительные мелочи глаз.
Но Ася только хмурилась, слушая мои восторженные рассказы. Хотя, может быть, она хмурилась из-за того, что агар-агар оказался не того типа, что она ожидала, и застывал медленнее. Поверхность прослойки из «Птичьего молока» для многоэтажного торта бугрилась и расплывалась — и Ася шипела что-то нецензурное, а между делом задавала уточняющие вопросы.