– Подожди, Фред, не части. Дойдет и до Ричардса. Что известно об основателях «Ар энд Джи»?
– Ничего интересного. Вернон Рэнфорд родился в 1903 году в Пенсильвании. Женат, детей нет, во всяком случае, о них ничего не известно. До Второй мировой войны служил по дипломатическому ведомству, много времени проводил на юго-востоке Азии. Потом занялся коммерцией, а, вернувшись в Штаты, почувствовал вкус к рекламе. Аарон Гельб тоже с восточного побережья, родился в 1900 году. Женат, пятеро детей, старшие уже сделали его дедушкой. В компании он скорее служит балластом, придерживается традиционной стратегии, тогда как Рэнфорд всегда был склонен к авантюре. Например, в том, что именно он продвигает молодых сотрудников с новыми идеями. Всегда готов признать, что его подход устарел. В последнее время ходили активные слухи, что Рэнфорд собирается отойти от управления бизнесом, расширив совет директоров.
– И тут на сцене появляются мой брат и Винсент Ричардс.
– Именно. Думаю, биографию своего брата ты и так отлично знаешь. Он пришел в компанию в 1949 году, через год стал младшим партнером. Он вполне мог заслуживать место в руководстве, если бы не вмешался Ричардс. Кстати, настоящее имя Ричардса – Виченцо ДеЛеоне. Родился в 1929 году в Чикаго…
– Подожди, как ты сказал? – я вспомнил, что сестру Ричардса звали Анджела ДеЛеоне. Тогда я не стал уточнять, решив, что девушка просто успела побывать замужем.
– Виченцо ЛеЛеоне. Он официально сменил имя после демобилизации. Во всяком случае, в Калифорнию он приехал уже под именем Ричардса. Наверное, хотел больше походить на стандартного американца. Не знаю, откуда его семья, но Винсент родился в США, и по его внешности не скажешь, что у него какие-то итальянские корни.
Я вспомнил портрет убитого, опубликованный в газете. Фред был прав: обычный парень с открытым взглядом и белозубой улыбкой, слегка вьющиеся волосы скорее каштановые, чем темные.
– Ричард сделал агентство знаменитым. Он первым сделал ставку на телевидение, придумал проводить провокационные конкурсы вместо стандартных рекламных объявлений и купонов в газетах. Многим клиентам он с нуля придумал новый продукт и имидж, который сразу приносил деньги. Никогда не был женат, хотя у него отбоя не было от поклонниц. Некоторое время встречался с разными актрисами средней величины. Ну и ему приписывали многочисленные романы с девушками, которые хотели участвовать в кампании «Венеры и Марса», хотя это ни разу не подтвердилось.
Я поблагодарил Фреда и повесил трубку.
Через сорок минут я парковал свой автомобиль на подземной стоянке нового 32-этажного небоскреба в деловой части города. Агентство «Ар энд Джи» находилось на 26-м этаже, занимая его целиком. Из приемной открывался захватывающий вид на раскинувшийся внизу Лос-Анджелес.
– Впечатляет? – спросила подошедшая ко мне девушка. – Подождите, вы еще не видели кабинет мистера Рэнфорда и банкетный зал. Там окна от пола до потолка. У впечатлительных особ может начаться головокружение.
– Меня зовут Одри Моралес, – представилась она. – А вы, – Одри взглянула на карточку, которую я передал секретарше на рецепции. – Мистер Стин? Вы случайно не…
– Да, я брат Уоррена Стина. А еще я частный детектив.
– Как интересно, – она произнесла это чисто рефлекторно, улыбнувшись профессиональной улыбкой. – То есть я хочу сказать, что это ужасно, что произошло с мистером Ричардсом и мистером Стином. Пройдемте со мной, мистер Рэнфорд вас ожидает.
Мы шли по широкому коридору, стены которого были увешаны какими-то аляповатыми абстрактными картинами и постерами. Из кабинета в кабинет сновали люди с бумагами, из открытых дверей разносился треск пишущих машинок и бурно спорящие голоса. На нас никто не обращал внимания, только некоторые из встречных машинально здоровались с Одри.
– А где кабинет мистера Стина? – поинтересовался я.
– В другой стороне коридора направо от главных лифтов. Там находится большая приемная и секретариат, а за ними личные кабинеты мистера Стина, мистера Ричардса и других директоров направлений. У каждого из них своя секретарша, хотя девушки и сидят в общей комнате. А у мистера Рэнфорда и мистера Гельба отдельная приемная.
– А вы? Вы чья-то секретарша?
– Нет, я копирайтер. Поступила сюда сразу после колледжа, пока что только стажируюсь. Фактически бесплатная рабочая сила. Ну и еще меня посылают с разными поручениями.
– У вас необычное имя.
– Одри? Или Моралес? – усмехнулась она. – Мой отец кубинец, когда он познакомился с моей мамой, то они переехали в Калифорнию, где жила ее семья. Но вся его родня осталась на Кубе. Отец уговаривает их уехать от режима Кастро, но они не верят, что он долго продержится. А вы пришли расследовать обвинения против мистера Стина? – с неожиданным любопытством Одри заглянула мне в глаза.
Я бы с удовольствием уединился с мисс Моралес и поболтал часок-другой. Мне показалось, что, несмотря на скромную должность в компании, она в курсе многих местных дел и сплетен. Однако мы уже миновали коридор и вышли в просторный холл, где находились двери лифта.
– Это единственный способ попасть наверх, кроме пожарной лестницы, конечно. Кабинеты руководства находятся на другом этаже, как и переговорная для особо важных клиентов.
Как я понял, в «Ар энд Джи» не царил дух демократии. Не удивительно, что войти в плавление в этой конторе означало буквально подняться наверх служебной лестницы.
Действительно, оформление директорского этажа отличалось от основного помещения. В приемной мистера Рэнфорда отсутствовали яркие плакаты и китчевые картины. Белые стены украшало лишь несколько японских гравюр. Навстречу мне вышла молодая женщина лет тридцати в белой блузке с накрахмаленным бантом и серой юбке, скрывающей колени. В ее лице не было ничего примечательного, кроме оценивающего сосредоточенного взгляда квадратных серых глаз, увеличенных очками в черепаховой оправе. Как я понял, Рэнфорд и Гельб ценили в своих помощницах профессионализм и преданность, а не эффектную внешность.
– Можете идти, Одри, – сухо обратилась женщина к моей провожатой. Затем слегка толкнула раздвижную дверь и доложила боссу о моем прибытии.
Заходя в кабинет босса я оглянулся. Секретарша вернулась за свой стол и стала деловито заправлять в машинку листы бумаги, проложенные копиркой.
Оказавшись в кабинете Рэнфорда, я на мгновение опешил. Я вспомнил слова Фреда, что в молодости тот много времени проводил в юго-восточной Азии, но не ожидал, что он перенесет атмосферу Индокитая, Китая и Японии в современный кабинет. Кроме знаменитого панорамного окна, растянувшегося во всю стену от пола до потолка, остальное внушительное пространство было заставлено причудливой мебелью и предметами искусства, напомнившего мне об интерьерах магазинчиков Чайнатауна или Маленького Токио, причем одновременно. Тут были низкие резные столики из красного дерева, за которыми вообще-то полагалось сидеть, но здесь на них громоздились кипы глянцевых журналов или подносы со стаканами и набором для коктейлей. Вдоль стен стояло несколько экранов из бамбука и рисовой бумаги, в углу уютно пристроилась фигура толстого улыбающегося Будды. На специальных подставках красовались изящные фарфоровые вазы. Казалось, обставляя свой кабинет, его хозяин с равным энтузиазмом ограбил несколько музеев и барахолок.
– Вы находите мой вкус слишком экзотичным? – услышал я глубокий баритон. – Ваш брат Уоррен тоже был поначалу шокирован. Лучшие годы моей жизни прошли на Востоке. То, что произошло потом в Японии, Корее, а теперь происходит во Вьетнаме, разбивает мне сердце.
Я оторвал взор от созерцания причудливых фигурок, похожих на бульдогов с маленькими рожками,15 и поднял глаза на говорившего. Из-за стола, напоминающего биллиардный размерами и количеством резьбы, вышел мужчина и протянул мне руку.
– Вернон Рэнфорд, – представился он.
Не скрою, глава «Ар энд Джи» производил впечатление. Я бы купил костюм, автомобиль или яхту или даже целый эсминец, если бы он рекламировал его лично. Рост его составлял приблизительно шесть футов и два дюйма16, так что он мог смотреть на меня свысока. Костюм из темно-серой чесучи без единой складки облегал спортивную фигуру, подчеркивая широкие плечи и узкую талию. Я бы ни за что не поверил, что этот человек готовится разменять седьмой десяток, даже несмотря на заметную седину в тщательно уложенных волосах. Ровный загар на узком лице и мелкие морщинки вокруг блестящих темных глаз говорили о том, что мистер Рэнфорд не все время проводит в своем роскошном кабинете, предпочитая отдых на свежем воздухе.
– Это мой партнер Аарон Гельб. Мы решили, что лучше, если мы встретимся с вами оба и обсудим ситуацию с Уорреном.
Теперь я обратил внимание, что в одном из кресел, расставленных вокруг очередного низкого столика, сидел еще один человек. Я уже знал, что он на пару лет старше Рэнфорда, но выглядел будто старше его лет на десять. Гельбу лучше всего бы удалось рекламировать похоронные услуги или налоговый аудит. Он был костлявым и сутулым, слишком ровные зубы, мелькнувшие в быстрой недружелюбной улыбке, выдавали наличие протезов. Видимо, протезы были не слишком хорошо подогнаны, что объясняло странности его дикции. Заметно поредевшие седые волосы были прилежно зачесаны набок. Он едва приподнялся со своего места, чтобы меня поприветствовать.
– Присаживайтесь, мистер Стин. Что-нибудь выпьете?
Я покачал головой.
– Хорошо. Тогда не будем терять время. Как я понял, вы работаете с мистером О’Мэлли, адвокатом Уоррена, – Рэнфорд изящно поднял бровь. Я всегда хотел научиться так делать.
– Нет, – решил сразу признаться я. – Пока что я провожу собственное расследование. Все факты, которые мне станут известны, я естественно представлю защите своего брата.
– Понятно, – нахмурился Рэнфорд. Он все-таки мастерски владел бровями. – А о каких фактах идет речь? Полиция расследовала убийство Винса целую неделю. Они опросили почти всех сотрудников, клиентов и конкурентов, все тут перевернули. Конечно, это ужасно, что обвинили именно Уоррена, но я не понимаю, чем мы можем вам помочь. Насколько известно, ваш брат нанял одного из лучших адвокатов штата.