– Дело в том, что полицейские не знают Уоррена так, как его знаю я. Или вы. Ведь он же проработал в вашей компании более десяти лет. Неужели вы правда считаете, что он способен на спланированное убийство?
Рэнфорд и Гельб переглянулись.
– Конечно, мы так не считаем. Уоррен всегда был против насилия. Он предпочитал все вопросы решать дипломатическим путем. Это скорее у Винса был невыносимый характер, – печально ухмыльнулся Рэнфорд. – Но мы не знаем всех обстоятельств дела. Кто может знать ближнего своего? – патетически добавил он.
– Не забывай об этой истории с Вайолет Делл, – прокашлявшись подал голос Гельб. – То есть с миссис Стин. Из-за нее он совсем потерял голову, бросил семью. А она начала обхаживать Винса. Не удивлюсь, если из-за этого даже такой парень как Уоррен мог потерять самообладание.
– Об этом я и хотел у вас спросить в первую очередь. Насколько мне известно, полиция считает, что у Уоррена было два мотива убить коллегу. Из-за места в правлении и потому, что он ревновал свою жену. Как я понял, оба эти мотива всплыли в разговорах с сотрудниками вашего агентства. Вы не помните, кто подал полиции такую идею?
Партнеры озадаченно переглянулись.
– Послушайте, то, что Уоррен и Винс претендовали на место в правлении, было известно всем. Возможно, я сам сказал об этом полиции, а, может, первым сказал Аарон. Но мы не думали, что они сочтут это мотивом! Ведь еще ничего не было решено.
– Как? – простодушно изумился я. – Неужели вы так и не решили, кого хотите выбрать своим преемником?
– Все это не так просто. Мы с мистером Гельбом возглавляем компанию, но есть еще и другие акционеры, входящие в совет директоров. Я понимаю, что Уоррен проработал в компании дольше и рассчитывал на полноправное партнерство. Но даже если бы в этом году совет проголосовал бы за Ричардса, мистеру Стину, вашему брату, всего стоило бы подождать год-другой. Рано или поздно они бы оба стали партнерами. Это просто бизнес, за такое не убивают.
– А что насчет интрижки миссис Стин и Ричардса?
Гельб поморщился.
– Я уверен, что ни о чем подобном не говорил полиции. И Верн тоже. Но люди здесь болтают. Миссис Стин часто заходила в офис якобы проведать мужа и старых подруг. Вы же знаете, что она здесь раньше работала?
Я кивнул.
– Возможно, кто-то упомянул об этом полиции. О каком-то некрасивом моменте. Мы не знаем, о чем допрашивали наших сотрудников. Но в конце концов была же запись!
– Какая запись?
Гельб прикусил тощую губу и сгорбился еще больше.
– Думаю, это все равно всплывет на суде. Винсент записывал все разговоры в своем кабинете. Три недели назад мистер Стин ворвался к нему и грозился убить за то, что тот путается с Вайолет. Не просто убить, а всадить пулю в его лживое сердце. Полиция изъяла пленку.
– Вы так говорите, будто ее слышали лично.
Партнеры смущенно кивнули.
– Нам дали прослушать запись, чтобы мы подтвердили, что на пленке действительно голоса Уоррена и Винса, – медленно проговорил Рэнфорд. – Честно говоря, я был в шоке. Уоррен совершенно не походил на себя. Винсент все отрицал, но Уоррен ничего и слышать не хотел. Он орал, что нашел какое-то доказательство их романа и убьет Ричардса, если тот не отстанет от его жены. Как и сказал мистер Гельб, пристрелит его.
– Но ведь это незаконно – вести тайную запись разговоров. Неужели вы здесь таким занимаетесь?
– По сути незаконно прослушивать чужие разговоры, мистер Стин, – степенно ответил Гельб, возвращаясь к своей роли сдержанного бизнесмена. – А мистер Ричардс установил микрофон в собственном кабинете, хотя и в помещении, принадлежавшем нашей компании. Естественно, мы ни о чем подобном не подозревали. Винсент Ричардс просто держал диктофон в ящике стола. Возможно, он использовал его, чтобы надиктовать собственные идеи, когда оставался один. В нашем агентстве больше нигде не установлено прослушивающих устройств, полиция в этом убедилась.
– То есть вы не знали об этой милой привычке Ричардса? Но кто-то же о ней знал. Кто рассказал полиции о записях? Его секретарша?
Гельб торжественно открыл рот, и я понял, что он сейчас опять запоет песню, что они с партнером не знают, о чем их сотрудники беседовали с полицией.
– Послушайте, я не из комитета по этике и не буду доносить вашим клиентам, что ваши сотрудники записывали их разговоры. Если ссора брата с Ричардсом произошла за две недели до его убийства, кто-то должен был рассказать полиции, где хранится эта пленка. Вряд ли она все это время торчала в диктофоне.
– Да, все так, – признал Рэнфорд. – Винсент иногда действовал на грани, о чем я его неоднократно предупреждал. Он спрятал диктофон в шкафу, а тумблер записи вмонтировал под столешницу. И включал его все время, когда кто-то входил в кабинет. Говорил, что так хочет подстраховаться, если клиенты начнут нарушать обязательства. Как и сказал Аарон, он делал записи в собственном кабинете, то есть не устанавливал «жучки» и не нарушал закон. У него могли возникнуть проблемы с комитетом по этике, но в случае медиации17 такая запись могла сработать. Об этом знал я, Аарон, секретарша Винсента и техник, который смонтировал для него систему. Как правило, если не было особой надобности, Винс хранил записи месяц, а потом стирал дорожку.
– И как получилось, что полицейские обнаружили эти пленки?
– Они проводили обыск в его кабинете и наткнулись на звукозаписывающую систему. Потом, видимо, прослушали все бобины. Я могу только предполагать, полиция не докладывала мне обо всех своих действиях.
– Я бы хотел попросить у вас о возможности поговорить с секретаршей мистера Ричардса.
Рэнфорд покачал головой.
– Мы предоставили ей отпуск с возмещением, когда стало известно об убийстве Винса.
– А с секретаршей моего брата?
– Боюсь, точно такая же история. Они обе были шокированы событиями в компании. Мы предоставили обеим девушкам время прийти в себя, потом они, естественно, вернутся к работе. Когда все, хм, уладится. Надеюсь, мы ответили на все ваши вопросы, мистер Стин. Хотя, видимо, не слишком вам помогли. Если бы мы знали хоть малейший факт, способный оправдать вашего брата, кроме нашей твердой убежденности, что он не мог совершить это зверское убийство, поверьте, мы бы немедленно его обнародовали.
Рэнфорд вроде бы говорил искренне, но уж слишком гладко. На самом деле, подумал я, ему нет дела до Уоррена.
– А теперь прошу нас извинить. Нам с партнером предстоит встреча с важным клиентом и нам нужно к ней подготовиться.
– Случайно не с Энди Деметриосом из «Венеры и Марса»? – выстрелил я наугад.
Судя по тому как на мгновение дрогнули губы Рэнфорда, выстрел попал в цель. Гельб вздрогнул и тут же напустился на меня:
– Кто вам сказал?!
– Никто, – успокоил я его. – Я сам догадался. «Венера и Марс» является одним из ваших крупнейших клиентов, если не главным. Насколько я знаю, вы планировали новую кампанию, чтобы расширить аудиторию марки, до того, как Ричардса застрелили. Сейчас вам надо уговорить Деметриоса не паниковать и продолжать работать с вашим агентством. Как видите, слухи в Лос-Анджелесе разлетаются мгновенно.
– Не знал, что вы интересуетесь косметикой и рекламным бизнесом, – сухо парировал Рэнфорд. – И не советую самому становиться разносчиком слухов.
Он нажал на кнопку коммутатора:
– Мисс Ливси, проводите мистера Стина к выходу. Вы можете спуститься на том же лифте, что и приехали, прямо на подземную стоянку. Чтобы не идти через весь этаж.
Это должно было стать дружеским предложением, но прозвучало, как приказ.
– Значит, у вас есть собственный выход на стоянку?
– Да, так удобнее. И нашим клиентам вовсе не обязательно идти через коридор и встречаться с рядовыми сотрудниками. Конечно же, у этого лифта есть ключ. Не каждый может им воспользоваться. Простите, но я вижу, о чем вы думаете. Мы с мистером Гельбом, а также наши ассистентки действительно могут покидать здание так, чтобы другие сотрудники об этом не знали. Мы на это и рассчитывали, когда приобретали это помещение. Если бы мы были героями детективного романа, кто-нибудь обязательно сфабриковал себе алиби, воспользовавшись этим частным лифтом. Но Винсента убили в субботу, когда в конторе было лишь несколько сотрудников, у которых была срочная работа. Мой партнер проводил шаббат в кругу семьи, а я на все выходные уезжал на конференцию в Лас-Вегас, улетел еще в пятницу вечером. Наш этаж был заперт.
– Да я ни о чем таком не думал, – забормотал я, двигаясь к двери. – Я верю, что никто из посторонних не мог воспользоваться вашим лифтом. Спасибо за уделенное мне время, но я все-таки хотел бы взглянуть на кабинет брата. Меня может кто-то туда проводить?
– Зачем? Он заперт.
– Опечатан полицией?
– Нет, – неуверенно ответил Гельб. – Полицейские все сфотографировали, забрали какие-то вещи, а теперь он просто закрыт. Как и кабинет Ричардса. Закрыт на ключ.
У меня иссякло терпение. Всю информацию нужно было тащить из них клещами.
– Только не говорите мне, что ключи забрали те самые секретарши, которых вы отправили в отпуск. Кто может отпереть для меня кабинет Уоррена?
Рэнфорд и Гельб недоуменно переглянулись.
– Ну он все-таки родственник, – прошепелявил последний.
– Мисс Ливси, попросите зайти мистера Бортника, – обратился Рэнфорд к коммутатору. – И принести ключ от кабинета Стина. Его брат хочет взглянуть. Мистер Бортник – наш начальник охраны, – пояснил он мне. – Надеюсь, теперь мы удовлетворили все ваши просьбы?
Я откланялся и вышел в приемную дожидаться Бортника под суровым взглядом секретарши.
Глава 16
Бортник оказался типичным начальником охраны преуспевающей конторы в деловом центре Лос-Анджелеса – крепким суровым мужчиной лет пятидесяти с прищуренным взглядом. Наверняка бывшим полицейским или военным. Судя по прямой спине и отсутствию складок на двухсотдолларовом костюме, я решил, что скорее второе.