Конечно, в жизни она отличалась от портрета, стоявшего на столе Уоррена. Сейчас ее светлые волосы были забраны в хвост и схвачены широким обручем, от чего скулы казались еще четче и выразительнее. Глаза были лишь чуть-чуть подведены, также как и губы. Я бы подумал, что застал невестку за уборкой или готовкой, вот только вместо домашнего платья с фартуком на ней был ладно скроенный спортивный костюм бирюзового цвета. Я готов был спорить, что это ее облачение стоило дороже, чем мой собственный костюм для торжественных выходов.
– Извините, я упражнялась наверху. Не успела переодеться. Не обращайте внимание на мой вид. Я правильно поняла, что вы Дуглас, младший брат Уоррена? Я Вайолет – она протянула мне руку, но я продолжал стоять столбом и пялиться на нее.
– Вы упражнялись? – наконец выдавил я.
– Да, наверху, – терпеливо ответила Вайолет. – Мы переделали одну из пустующих спален в гимнастический зал. Я каждый день там занимаюсь после того как плаваю в бассейне. Надо поддерживать хорошую форму, ведь я не становлюсь моложе. Я и Уоррену все время говорила, что ему нужно следить за фигурой. Он же практически целые дни проводит в офисном кресле, только иногда играет в гольф с клиентами, да и то больше закидывает мячи в кусты, чем в лунку. Я записала нас на теннис и сквош, но у него постоянно не хватало времени. И вот…
Она печально вздохнула, будто бы нежелание Уоррена заниматься спортом и привело его в тюрьму.
– Дуглас, можете смешать мне скотча и содовой? Некрепкий, скотча поменьше, примерно на палец. И столько же содовой. Льда не нужно.
Пока я выполнял заказ, Вайолет примостилась на высоком табурете за барной стойкой и внимательно меня разглядывала.
– А вы выше Уоррена и Джорджа. И вообще на них не похожи. Почему мы с вами раньше не были знакомы?
– Вы же знаете нашу историю? Меня практически исключили из семьи за то, что я бросил работу в полиции и занялся частным сыском.
– Понимаю. Чертовы ханжи. Ваш отец закатывал Уоррену кошмарные сцены, когда тот сообщил, что мы собираемся пожениться.
– Стины не разводятся.
– Именно. Хотя вы даже не католики. Не понимаю, из-за чего было устраивать такую драму. Уоррен ничем не обидел Пегги и дочь, платил им щедрые алименты. Он же не виноват в том, что любовь между ними давно прошла, а у нас только началась. Почему он должен был отказываться от собственного счастья?
Я хотел бы знать, что она сама нашла в моем брате. Конечно, сейчас без грима и на ярком свету гостиной было заметно, что Вайолет уже не молодая девушка, морщинки у глаз выдавали, что ей около тридцати, а, может, чуть больше, но она все еще оставалась настоящей красавицей. А с ее лепкой черепа и точеной фигурой можно было предсказать, что она и после пятидесяти будет способна сводить мужчин с ума. К тому же, как я понял, Вайолет не стремилась к семейному уюту, вряд ли горела желанием заводить детей, которые сведут на нет все ее спортивные упражнения. Почему же она выбрала Уоррена – состоятельного, да, но не баснословно богатого мужчину средних лет, обремененного бывшей женой и ребенком.
– Послушайте, Вайолет, я пришел к вам, поскольку верю, что Уоррен не убивал Винсента Ричардса.
– Конечно, не убивал! Это же очевидно. И между мной и Винсом ничего никогда не было. Во всяком случае, с тех пор как я вышла замуж. Не знаю, зачем эти мегеры из конторы Уоррена распространяют лживые слухи.
– Значит, вы все-таки встречались с Ричардсом до того, как выйти за моего брата.
– Я бы не назвала это «встречались». Он ухаживал за мной, приглашал в ресторан, звал провести с ним уик-энд в том самом загородном доме. Но я быстро поняла, что для Винса это всего лишь очередное развлечение, краткосрочный роман. Его не интересовали серьезные отношения. Ни с кем, а не только со мной. По-настоящему Винсент любил только свою сестру. Я имею в виду, что она была единственным человеком, до которого ему вообще было дело.
– Вы с ней встречались?
– Нет, ни разу. Она жила в другом городе или даже штате, такая вечная студентка. Я даже не помню ее имени. Просто Винс часто говорил о ней, я знаю, что он постоянно звонил ей и навещал. Я так поняла, у девушки были какие-то проблемы в молодости, а он считал, что все еще несет за нее ответственность. Так что Винс не был эгоистичной сволочью, как многие думают. И со своими подругами он обращался уважительно. Когда я сказала ему, что не заинтересована его предложениями, он не стал настаивать или как-то ставить палки в колеса Уоррену, который с самого начала дал понять, что настроен очень серьезно, а не просто хочет затащить меня в постель.
Меня слегка шокировала ее откровенность, но заинтересовало кое-что еще. Вайолет говорила по-английски четко и правильно, но во время ее длинной речи я уловил едва различимый акцент. Чуть более твердые согласные и густые гласные мелькнувшие в паре слов.
– Откуда вы родом? Вы ведь родились не в Америке?
– Я из Румынии. Странно, что вы заметили. Я много сил потратила, чтобы говорить чисто, вы первый за много лет, кто услышал акцент. Наверное, из-за того, что я волнуюсь.
По ней было совершенно не заметно, чтобы ее хоть что-то волновало.
– Во время войны я оказалась в Италии, там познакомилась со своим первым мужем. Мне было всего семнадцать лет. Он вывез меня в США, я давно натурализовалась.
– Что с ним случилось?
– Он умер. Загнал себя в могилу беспробудным пьянством. Уоррен упоминал, что вы тоже служили.
– Да, только на Тихом океане.
Однако я более-менее представлял себе, что творилось в Италии в конце войны, и чем должна была заниматься семнадцатилетняя девушка, чтобы познакомиться с американским солдатом. Очевидно у Вайолет была трудная жизнь, научившая ее быть жесткой и практичной.
– Послушайте, Дуглас, мне очень приятно с вами познакомиться, но у меня не так много времени. Мне еще нужно принять душ и переодеться, потому что мы договорились сходить с подругой в кино, а я не хочу опоздать к началу сеанса.
Да, Вайолет была хладнокровной и прямолинейной женщиной, но сейчас она переборщила.
– Что вас так удивляет? – спросила она, уставившись на мое удивленное лицо. – Что я иду в кино с подругой вместо того, чтобы сидеть дома и кусать локти от отчаяния? А что я могу сделать? Уоррен отказывается меня видеть. Полиция арестовала его прямо здесь, дома, на глазах у всех соседей, потом они перерыли все вверх дном в поисках каких-то улик. Все, что мне остается – жить в уверенности, что это ошибка и справедливость восторжествует.
– Вы могли бы помочь мне вытащить Уоррена из этой передряги. Для начала ответьте на мои вопросы.
– Хорошо, – она с сомнением посмотрела на наручные часы «Картье». – Думаю, подруга меня подождет.
– Вы знали, что ваш муж хранил пистолет в столе на работе?
– Конечно. Многие об этом знали. Он говорил об этом еще до того, как мы стали встречаться. Уоррена как-то ночью пытались ограбить, тогда он купил пистолет. Но потом понял, что боится возить его в бардачке в машине и еще больше боится держать дома, где живет ребенок. Тогда он положил его в офисный стол. Шутил, что может наконец заставить художников сдавать работу в срок. Послушайте, полиция меня об этом уже спрашивала. Да, я могла взять пистолет, когда приходила к мужу на работу. Но в этом нет никакого смысла. У нас ничего не было с Винсом. У меня есть алиби. И в отличие от мужа я хорошо умею стрелять, мне бы хватило одной пули.
– Вы говорите, что у вас не было отношений с Ричардсом после замужества. Но ведь что-то заставило Уоррена наброситься на того с кулаками на вечеринке. А до этого угрожать ему в кабинете. Вы не знаете, что?
– Да понятия не имею! Действительно, несколько недель назад Уоррен стал каким-то мрачным и подавленным. Но я не давала ему не малейшего повода. Мы даже не виделись с Винсом толком последние полгода, только здоровались в агентстве или обменивались парой шуток на вечеринках, где я была вместе с мужем. Я вообще не догадывалась, что его мрачное настроение связано со мной, пока он не дал Винсу пощечину. Абсолютно на пустом месте.
– Вы не помните, как это было? Что этому предшествовало?
– Не очень ясно, потому что я была совершенно шокирована. Мы просто стояли с Винсом рядом, он принес мне бокал шампанского, и мы обменялись фразами о погоде, может быть, о планах на выходные. Он, как обычно, собирался в свой коттедж, я, кажется, пошутила на этот счет. И вдруг налетел Уоррен и устроил рыцарскую мелодраму.
– Винсент испугался? Разозлился?
– Нет, он был просто очень раздражен. Он оттолкнул Уоррена и протянул мне свой бокал, чтобы не разлить шампанское. Уоррен вскочил и уже замахнулся кулаком, к счастью, собрались другие мужчины и скрутили его. Мне было так стыдно, что я немедленно убежала. Правда, до этого вечера я и понятия не имела, что он ревнует меня к Винсу. Это было унизительно.
– А что произошло потом?
– Я добежала до своей машины и поехала прямо домой. Мы приехали вместе с Уорреном на одном автомобиле, потому что он заезжал переодеться к вечеринке. Оказалось, он поймал такси и примчался сразу вслед за мной.
– Он как-то объяснил свой поступок?
– Я не дала ему такой возможности. Я была так зла, что сама готова была его ударить, если бы он обвинил меня в интрижке с Винсом. Поэтому я выгнала его спать в кабинет на первом этаже, а сама заперлась в спальне. Это была наша первая настоящая ссора с тех пор, как мы поженились.
– Но потом вы поговорили?
– Честно говоря, нет, – замялась Вайолет. – Я хотела помучить его несколько дней, чтобы он понял, как сильно меня обидел. Утром он уехал на работу, а вечером я отказалась с ним разговаривать. Попросила Маришку отнести ужин ему в кабинет. А в субботу я поехала с подругами на побережье, мы провели там почти весь день. Когда я вернулась домой вечером, Уоррена все еще не было, так что я легла спать. Оказалось, что он явился ночью совершенно пьяный. Наутро у него было жуткое похмелье, так что мне был один его вид неприятен. Я поехала по магазинам и… в общей целый день занималась собой. Мы еще ничего не знали об убийстве Винсента, узнали только в понедельник. Всю следующую неделю я ждала, что Уоррен наконец приползет ко мне с извинениями за то, что он там себе напридумывал. Но он