– Ты намекаешь, что мы зря тратим время на эту слежку? Хочешь сказать, что с миссис Деметриос все в порядке?
– Конечно, хотелось бы успокоить старика. Но тут что-то есть. Помнишь историю с поддельными бриллиантами? Я нашла время посетить ювелира, который продал гарнитур нашему Энди, и, знаешь, что он в итоге сказал? Что миссис Ди приходила к нему три недели назад и попросила изготовить копии самых дорогих украшений. А оригиналы продала обратно. То есть она не просто заменила камни, а проделала тот же фокус, что и с платьями – только на этот раз заменила их подделками, чтобы муж не сразу догадался. В общей сложности она выручила на этой схеме девять тысяч долларов.
– И ювелир тебе в этом признался?
– Мне кажется, он тоже подумал, что миссис Ди тратит деньги на любовников. Он очень высокоморальный человек и был не против, чтобы об этом узнал муж.
– Значит, ей за чем-то нужны наличные, и она методично собирает их, где может. Видимо, наличие мужа-миллионера не означает, что Шейла в любую минуту получит в свое распоряжение свободные купюры.
– Совсем не означает. У них совместный счет, банк немедленно сообщит мистеру Ди, если Шейла затребует крупную сумму.
– Это тебе сказали в банке?
– Нет, рассказала Джулс. Она хотела уговорить Шейлу приобрести картину какого-то местного дарования, а тот не любит чеки. Шейла обещала приехать вместе с супругом, но потом заявила, что он не приветствует современное искусство. Вообще Деметриосы немного не вписываются в местное общество. Тут считают, что мистер Ди испоганил горный склон, который засадил своими оливками и пошлыми статуями. А Патрик, муж Джулз, говорит, что его особняк – древнегреческий китч.
– Значит, ты подозреваешь шантаж?
– Скорее всего. Что мы знаем о прошлом миссис Ди, кроме того, что она приехала откуда-то с севера и познакомилась с мужем на пробах в его рекламу.
– Я займусь этим, – пообещал я.
– Хорошо, – зевнула Лекси. – Вон миссис Ди садится за столик. Значит, решила пообедать в клубе. Я тоже, пожалуй, поем.
Глава 24
Когда я вернулся в контору, то застал Мэриголд Пиблз в состоянии непривычного возбуждения.
– Телефон разрывается от звонков! – заявила она мне с порога. – Вам звонил отец, потом миссис Маргарет Стин, советник О’Мэлли…
– Чего они все хотели?
Вместо ответа мисс Пиблз ткнула пальцем в газету, лежавшую у нее на столе.
– Думаю, все звонили по этому поводу, сэр.
Я перевернул к себе страницу. Это оказался утренний экземпляр «Икземинер». «Бывший полицейский детектив уверен в невиновности брата» – прочитал я заголовок. У меня совершенно вылетел из головы разговор с Фредом Дорманом, а ведь он действительно сдержал обещание и опубликовал свою заметку ровно спустя сутки. Я быстро проглядел текст. Он не содержал ничего сенсационного, по больше части пересказ уже известных фактов об убийстве Ричардса и аресте Уоррена, только была добавлена пара фраз о том, что бывший полицейский, а ныне частный детектив Дуглас Стин, брат подозреваемого, сомневается в выводах обвинения и проводит собственное расследование. В целом, ничего кроме правды, так что я даже не нашел повода злиться на Фреда.
– Еще вам звонил мистер Дорман. И другие журналисты… – продолжила Мэриголд, когда телефон на ее столе вновь затрезвонил.
Секретарша сняла трубку, затем прикрыла динамик рукой:
– Это лейтенант Крэддок, – произнесла она полушепотом с вопросительной интонацией, готовая сообщить, что меня нет на месте.
– Я отвечу на звонок в кабинете.
Как я и предполагал, Вэл тоже читал статью и был весьма раздражен.
– Какого черта ты во всеуслышание заявляешь, что полиция плохо сделала свою работу? Я пытался тебе по-дружески помочь, но это уже переходит все границы. Мне звонили из офиса окружного прокурора, пытались узнать, ты просто мутишь воду или накопал что-то важное. Мне пришлось врать и увиливать, а ты знаешь, как я этого не люблю. Но сейчас на кону моя карьера. Если комиссар решит, что я сливал тебе следственную информацию, меня могут перевести участок в самой темной жопе, из которого я не выберусь до самой отставки. А ведь я собираюсь…
– Да, я в курсе, что ты собрался жениться.
Случаи, когда Вэл ругался, можно было пересчитать по пальцам. Видимо, он действительно был на взводе.
– Послушай, я не давал интервью никаким журналистам. Просто собирал информацию об агентстве, где работал Уоррен. Дорман сам сделал выводы, а я не мог ему запретить что-то публиковать. К тому же, если я что-то найду, будет лучше, если это выяснится до начала процесса.
На другом конце провода повисло молчание.
– А ты что-то нашел? – наконец спросил Вэл.
– Пока ничего, – честно признался я. – Но если у меня будут факты, оправдывающие брата, или другие подозреваемые, я сразу сообщу тебе. Я хочу вытащить брата из тюрьмы, а не выставлять полицию дураками.
Вэл снова раздумывал.
– Я виделся сегодня с Уорреном в тюрьме. Вызвал его на допрос, как ты и просил. Его адвокат так и не появился, поэтому я передал твою просьбу. Задавал ему вопросы про алиби на день убийства. Он все время молчал, так что я ушел ни с чем. Но пять минут назад мне поступил звонок из тюрьмы. Уоррен согласен на свидание с тобой. Тебе нужно самому позвонить начальнику тюрьмы и получить разрешение на посещение, вот это я не буду за тебя делать, даже не мечтай.
Я горячо поблагодарил Вэла и повесил трубку. Потом вызвал мисс Пиблз и попросил устроить мне свидание с братом в ближайшее время. Она провозилась минут десять, после чего сообщила, что сегодня время посещений уже закончилось, но она внесла мое имя в завтрашний лист.
Наконец хоть что-то сдвинулось с места. Я подумал, что до завтра успею составить список вопросов к Уоррену, на которые хочу получить честные ответы. А пока что следовало заняться текущими делами другого расследования. Для этого я позвонил в «Ар энд Джи» и попросил соединить с Коттоном Личем. Он взял трубку немедленно.
– Хороший ход – обратиться в прессу! – начал он без предисловий. – «Бывший полицейский не верит в виновность брата». И это до выбора присяжных. Отличная идея, почему она мне самому не пришла в голову? А если убедить Вайолет дать большое интервью о том, что у нее не было романа с Винсом, что она поддерживает мужа, то общественное мнение точно будет на стороне Уоррена. С этим можно работать.
Все-таки Лич был профессионалом. Я понял, как устроены его мозги. Может, Коттон был не мастером по части собственных идей, но он оценивал любое событие как фактор, влияющий на общественное мнение, в силу которого безоговорочно верил. С его точки зрения было не важно, какие улики или аргументы есть у обвинения – публика, а, значит, и присяжные больше верят тому, что написано в газетах.
– Вообще-то я звоню вам по другому поводу. Вы не могли бы вспомнить, где вы отбирали актрис для рекламной кампании «Венеры и Марса» два года назад? Их прислало какое-то агентство?
Лич забулькал в трубку. Я подумал, что сейчас он начнет расспрашивать меня, зачем мне понадобилась эта информация и какое это имеет отношение к убийству Ричардса, но наконец он просто ответил:
– Я не помню. Конечно, мы нанимали девушек из агентства. Это было до того, как Винс придумал идею конкурса для девчонок, которые сами присылают свои фотографии, а потом их приглашают на фотоссесию для журналов. Мы просили, чтобы типажи были максимально естественными, такими, знаете в стиле «девушка по соседству».
– Вы не помните название агентства?
– Боюсь, нет. Я могу вас соединить с моей секретаршей, она найдет нужный контракт. Послушайте, Дуглас, я рад бы поболтать, но вы поймали меня в последний момент. Мне нужно срочно вылетать на переговоры в Финиксе. В аэропорту меня уже ждет наш самолет.
– О, у агентства есть собственный самолет?
– Да, – в его голосе слышалось плохо сдерживаемое тщеславие. Наверное раньше Личу не так часто доводилось им пользоваться. – Это очень удобно, если клиент живет не в Лос-Анджелесе. Я вылетаю через полчаса, а уже к вечеру буду дома. Не кладите трубку, я переключу вас на Линду. Она даст всю нужную информацию.
– Еще одну минуточку! Может, вы помните, как проходил отбор претенденток?
– Ну, как обычно, – нетерпеливо ответил Лич. – Агентство прислало фотографии девушек, мистер Рэнфорд, мистер Гельб и мистер Деметриос отобрали тех, кто нравился. Винс, естественно, тоже принимал участие. Потом девушек пригласили на пробы. Я не участвовал в этом процессе, поэтому точно сказать не могу.
– А Уоррен?
– Не помню. Мне правда пора бежать.
Лич перевел звонок на свою секретаршу, которая поставила звонок на удержание и через пять минут сообщила мне, что агентство моделей называлось «Райнер Доллз».
– Они работали только первые полгода с «Венерой и Марсом», – сообщила мне Линда. – Потом с ними расторгли контракт. Это было какое-то малоизвестное агентство, честно говоря, мистер Рэнфорд был не очень доволен результатом.
– Почему?
– Ну, для «Венеры и Марса» требовались действительно молодые девушки. Такие, чтобы сойти за подростков или студенток. А там были более возрастные модели, которых гримировали в соответствующем стиле. Для журналов еще годились, но не для рекламы по телевидению.
– Вы сотрудничали с ними раньше?
– Нет, это был первый и единственный раз. Кажется, мистер Ричардс нашел это агентство. У них была очень умеренная такса. Дело в том, что изначально владелец «Элленик Бьюти», мистер Деметриос, не хотел тратить много денег на рекламу нового продукта. Надеюсь, я вам помогла, – неожиданно страстно добавила Линда. – Удачи вам с делом Уоррена. Мы все здесь за него переживаем.
Я поднял трубку, чтобы попросить Мэриголд найти мне телефон и адрес модельного агентства «Райнер Доллз», когда в приемной послышался какой-то шум. Я услышал возмущенный голос мисс Пиблз, затем дверь открылась, и в кабинет ворвалась молодая девушка в короткой юбке и черной водолазке. Отпихнув секретаршу, она подбежала к моему столу и хлопнула хорошо знакомой мне газетой.