Наверное, стоило поболтать с Вайолет о ее взаимоотношениях с Шейлой Деметриос, пусть даже и придется раскрыть кретинское поведение моего брата в субботу. Я не большой знаток женской психологии, но мне казалось, что пусть лучше Вайолет знает правду, чем продолжает думать, что Уоррен проводил время с миссис Рэнфорд.
При мысли о нынешней жене брата я вспомнил, что обещал его первой жене навестить ее сразу после визита в тюрьму. Я не стал звонить, а сразу поехал к ее новому дому.
Глава 30
Дверь мне открыла по-прежнему хмурая Пенни.
– Вы – мой якобы дядя, – наконец снизошла она до узнавания. – Мама отдыхает. У нее сегодня с утра было много гостей и они ее утомили. Меня, если честно, тоже. Приходите позже.
– Но мы с ней договаривались, что я заеду сегодня. Дело в том, что с утра я виделся с твоим отцом.
– В тюрьме? – неприязненно спросила племянница, все еще стоя в дверном проеме.
– Да, но я надеюсь, ненадолго. Мне правда нужно поговорить с твоей мамой. У меня есть хорошие новости.
– О, какая радость. Давайте, поднимите ее, снова начинайте трепаться о «бедном Уоррене, и как же мы можем ему помочь». Подумаешь, какое событие. На отце свет клином не сошелся.
Тем не менее, она отступила и дала мне пройти в дом.
– Пойду ее разбужу. Посидите там в гостиной, думаю, вы не заблудитесь в нашем огромном особняке.
– А ты не слишком беспокоишься из-за отца, как я погляжу.
– С чего бы? Он нас бросил, помните? Нашел шлюху, с которой может пережить вторую молодость. Мама с тех пор в депрессии, кажется, что последние мозги у нее вытекли со слезами. Она никогда не умела за себя постоять, ей все время было нужно, чтобы о ней кто-то заботился. Ну, сейчас она просто упивается заботой окружающих. Большую часть дня лежит в постели, а если встает, то только для того, чтобы поплакать у кого-то на плече. Смотрите, не намочите пиджак, когда она спустится. Вы думаете, почему мы не уехали к бабушке и дедушке в Орегон? Потому что деда бы сразу ей сказал вытереть сопли. Они не слишком любят моего отца.
– Думаю, у них есть причины. Уоррен не слишком хорошо поступил с твоим дедушкой в свое время. Мне тоже есть за что на него обижаться, если подумать. Но это не повод отвернуться от человека и оставить его гнить в тюрьме за убийство, которого он не совершал.
– Как пафосно, – фыркнула Пенни. – А кто вернет мою жизнь? Мою маленькую бессмысленную жалкую жизнь, но мне нравилась, какой она была.
– Ну, твой отец не так плох, как это кажется. Я знаю, что он ждет, когда закончится этот конфликт во Вьетнаме, чтобы съездить туда с тобой вдвоем. Без мамы и Вайолет.
– Это отец вам сказал?
– Нет. Если честно, мне сказала Жюстин Рэнфорд. Но отец делился с ней этой своей мечтой.
– Миссис Рэнфорд ничего, – задумчиво произнесла Пенни, по привычке засунув большой палец в рот. – Только временами с ней немного странно. Она все время ходит в черном, хотя и очень модном, и еще грустит по собственной дочери, которая умерла тысячу лет назад. Раньше я часто ей помогала в оранжерее и в саду, но у меня начинала кружиться голова от запаха этих ее растений. Иногда даже тошнило. Но с ней хотя бы можно поговорить по-человечески, хотя этот ее печальный взгляд иногда просто бесит. Она, кстати, тоже заходила сегодня.
– Миссис Рэнфорд?
– А о ком я только что говорила? Вы правда были полицейским? Туда, видимо, всех берут.
Пенни выдержала паузу, ожидая, как я среагирую на грубость. Увидев, что я не сделал ей выговор и не оценил ее остроумие, она, видимо, записала меня в подкласс умственно отсталых.
– Да, миссис Рэнфорд и мистер Рэнфорд. А также Миранда утром забегала, принесла куриный суп. Она живет тут в Долине, а курятины у нее бесконечный запас. Потом приходил мамин доктор и принес ей новые таблетки от душевного здоровья. Еще приходил мистер Гельб и уговаривал маму присоединиться к его всемирному обществу оживших трупов. И, что самое удивительное, приезжала драгоценная Вайолет. Вай, как ее называет мой отец. На меня она вообще посмотрела, как на пустое место. Они заперлись у мамы в спальне. Уж не знаю, о чем они там говорили, но Вайолет выбежала, хлопнув дверью, а мама еще лишние полчаса с удовольствием проплакала и послала меня за новой бутылкой водки из буфета, чтобы запить лекарство. Она держит водку в спальне, вы знаете? А гостей угощает чаем. Этому она научилась от миссис Рэнфорд.
Пенни наконец-то выговорилась.
– Может, тебе лучше вернуться в школу, чем торчать тут целыми днями? – спросил я.
– Школа – дерьмо. Я бы тоже хотела запереться в комнате, как мама, но тогда некому будет открывать дверь. Тогда мы состаримся в этом доме и превратимся в парочку воняющих мумий.
Я усмехнулся и кошачьи глаза Пенни сузились.
– Вас мама просила со мной поговорить по душам? Узнать, что волнует бедную крошку, пока ее папочка в тюрьме?
– Был такой разговор, – признал я. – Твоя мама просто хочет убедиться, что с тобой все в порядке.
– Тогда почему она не поговорит со мной сама! Как нормальная мать!
– Согласись, с тобой довольно трудно разговаривать. Забавно, но трудно. Но вообще тебе и не обязательно нравится людям. Я вот особо никому не нравлюсь, а до сих пор жив и неплохо себя чувствую.
– А вы ничего, – судя по всему, это было единственной похвалой, которая имела вес в устах Пенни. – Пойду разбужу маму. Она давно уже спит. Давно не принимала очередную порцию обещаний, что все будет хорошо.
Девчонка запрыгала по лестнице через две ступеньки, а я сел в кресло и закурил.
– Дядя Дуг! – раздался сверху ее крик. – Дядя Дуг! Что-то не так. Мама не просыпается!
Глава 31
Я мигом взлетел по лестнице и сразу увидел Пенни за открытой дверью одной из спален, склонившейся над кроватью. Она истерично трясла мать за плечо, не обращая внимания на свои льющиеся сопли и слезы.
– Разбудите ее. Разбудите ее немедленно! Надо звонить врачу, – выкрикивала она.
Я вытолкал ее из комнаты. Затем потрогал шею Пенни. Пульс не прощупывался. На прикроватном столике я обнаружил зеркальце и поднес его к ее рту – поверхность не замутнела. Впрочем, тело было еще теплым, так что это могла быть просто остановка сердца. Краем глаза я заметил на тумбочке стакан и пузырек с таблетками. Я схватил телефонную трубку, чтобы попросить телефонистку соединить меня с ближайшей больницей, но услышал по параллельному телефону прерывающийся девичий голос:
– Да, доктор Эверсон. Не просыпается. Я будила ее… не открывает глаза… пришел мой дядя.
– Успокойся, Пенни, – произнес компетентный баритон. – Я выезжаю немедленно. Буду у вас через десять минут.
Пенни была довольно предприимчивой. Я пытался вспомнить, что нужно делать при передозировке снотворного. Остановить судороги, вызвать рвоту, промыть желудок, заставить человека ходить – все это не годилось. Я распахнул сорочку Пегги и начал делать непрямой массаж сердца. За этим занятием меня застала ее дочь.
– Пенни, выйди из комнаты и встречай врача, – приказал я ей.
– Но, дядя Дуг, я хочу помочь.
– Тогда растирай ей руки. Мы должны попробовать вновь заставить сердце биться.
Пенни с энтузиазмом взялась за дело. Так мы старались около пяти минут, но улучшения не наступило. Девочка отпустила руку матери.
– Мама умерла?
– Не знаю, Пенни. Я не врач. Я видел, как люди возвращаются с того света даже после того, как не дышат десять минут и дольше. Мы будем продолжать пока не приедет доктор.
– Нет! Мы не знаем, как давно… как давно… Все это время, пока мы болтали внизу, мама здесь умирала! Я ненавижу вас! Ненавижу себя.
С этими словами она выбежала из комнаты. Я продолжал свою работу, надеясь, что она не побежит куда-нибудь на кухню, чтобы тоже наложить на себя руки с помощью газовой духовки или острого ножа. Наконец в комнату ворвался доктор с внушительным кожаным саквояжем. Мне потребовалось двадцать секунд, чтобы ввести его в курс дела.
– Спасибо, ваша помощь больше не требуется, – сурово заявил он, набирая жидкость в шприц. – Найдите вашу племянницу, она на грани нервного срыва.
Пенни я нашел внизу в гостиной, съежившейся на диване.
– Хочешь чаю? Или чего-нибудь покрепче? – спросил я.
– С мамой все будет теперь в порядке?
– Во всяком случае с ней доктор. Ты молодец, что сразу нашла его номер.
Я сел рядом с девочкой на диван и попытался обнять ее за плечи. Пенни взвилась будто петарда и одним прыжком перелетела в соседнее кресло. Потом обхватила себя руками и начала раскачиваться.
– Я бы выпил чаю. Или чего-нибудь покрепче. Не подскажешь мне, где у вас что на кухне?
Наконец мне удалось ее расшевелить и заставить помогать мне заваривать чай, хотя я бы предпочел неразбавленный бурбон. Но это было хоть какое-то занятие. Когда чайник закипел, в дверях кухни показался доктор Эверсон и поманил меня к себе.
– Я сделал все, что мог. Но миссис Стин… скончалась. Я подозреваю, что она злоупотребила прописанными мною препаратами, но все равно в таких случаях я обязан оповестить полицию, вы же понимаете.
– Безусловно, доктор. Я сам раньше служил в управлении.
– О. Со слов Пенни я понял, что вы ее… дядя?
– Да. Дуглас Стин, я брат бывшего мужа Пегги.
Доктор Эверсон пошел совершать необходимые звонки, а я забрал у Пенни горячий чайник и объяснил ей, что ее мать все-таки умерла. К счастью, приступ истерики у моей племянницы прошел, поэтому она выслушала новость с лунатическим спокойствием и молча удалилась в гостиную. Я сделал чашку чая и для доктора, после чего мы расположились за крохотным кухонным столом.
– Знаете, когда первый шок прошел, теперь я думаю, что это странно. Я прописывал миссис Стин довольно слабое успокоительное. Ей нужно было съесть чертову уйму таблеток, чтобы вызвать остановку сердца. Вы же знаете, что умереть можно и от передозировки аспирина. Но для этого нужно проглотить почти весь флакон, а это, скажу вам, непросто.