— Он действительно был убит рэкетирами с черного рынка?
Шейн кивнул, присовокупив:
— Официально это не установлено.
Эдна Тэйлор задохнулась от волнения:
— Нам отвалят миллион долларов, Майкл, если мы сумеем правильно употребить эти сведения.
— Нам? — Он налил себе еще коктейля из шейкера.
— Вам и… мне.
— А куда вы денете Брэннигена?
— Брэнниген исключается, — поспешно сообщила она. — Он нам не нужен.
— Вот как? А его организация? Он как-никак президент Ассоциации защиты автомобилистов.
Эдна пренебрежительно отмахнулась:
— Он мелкий человек, Майкл. Никакого воображения! Довольствуется тем, что у него есть… мелочью, вроде нескольких тысяч в год и титулом президента.
— А вы?
Порывисто вскочив на ноги, она измерила шагами комнату, налила себе еще спиртного и, проглотив половину одним глотком, заговорила быстро, с нарастающим возбуждением и апломбом:
— Это дело только начинается. Через шесть месяцев оно может стать самым крупным в стране. Незачем заниматься только автомобилистами. Ведь ограничения установлены на все. Как насчет Лиги защиты потребителей? Любой гражданин США может стать ее членом. Мы распространимся… создадим центры… привлечем прессу. Эта идея, при правильном ее истолковании, как молния, пронесется по стране, воспламенит сердца. Вы только представьте — пятьдесят миллионов членов! И это не фантастическая цифра… — Она оборвала свою речь и наклонила голову, стараясь встретиться с ним взглядом.
— От кого вы намерены защищать потребителей? — вежливо поинтересовался Шейн.
На лице мисс Тэйлор мелькнуло раздражение, между бровями обозначилась морщинка.
— Мы постараемся предоставить потребителям те же услуги, что и автомобилистам. Будем давать советы в связи с проблемами, возникающими из-за ограничения тех или иных товаров. Будем искать и находить законные лазейки и методы для того, чтобы члены нашей лиги находились в лучшем положении по сравнению с другими гражданами.
— Что означало бы полный крах системы ограничения, — ровным голосом констатировал Шейн без всякого энтузиазма.
Подлетев к столу и расправившись окончательно со своим коктейлем, Эдна вновь принялась возбужденно расхаживать по комнате.
— Да нет же, совсем не так обстоит дело! — горячась, доказывала она. — Наши предложения вовсе не направлены на подрыв системы ограничений. Это скорее защита наших граждан от их собственного невежества. Правительство надеется, что каждый полностью использует те преимущества, которые обеспечивает закон. Это все равно что налог на доход. Непатриотично лишать себя квалифицированной помощи юриста, отказываясь оплачивать его услуги.
— Ладно, — согласился Шейн. — Допустим, все, что вы предлагаете, вполне законно и даже этично, хотя в этом пункте возникают сомнения. Но я-то здесь при чем? В каком качестве я вам нужен?
Она остановилась перед ним.
— Как партнер, разумеется. Вы и я будем работать вместе.
— Какой от меня толк? Я частный детектив.
— На ваши плечи легла бы обязанность раскручивать мошеннические спекуляции, связанные с нарушениями ограничений. Ваши действия могли бы стать важной частью нашего сервиса. Как вам известно, люди неохотно выдают своих соседей, даже если они мошенники, и не любят сообщать об их проделках правительству. Но мы сломаем такой предрассудок, поскольку это касается нашей организации. Для затравки возьмем дело Уилсона. Когда вы его расколете, мы развернем борьбу за нашу лигу на волне национальной гордости, гласности и той всеобщей заинтересованности, которую оно вызовет.
Но Шейн был настроен скептически.
— Вам придется уступить часть территории. Вы столкнетесь с конкурирующими организациями. Они возникают повсюду и не очень-то стараются соблюдать закон. Тюремные сроки и штрафы посыпятся на рэкетиров и криминалов любого сорта. В первую голову их будут яростно преследовать те судьи, которые сами поощряют саботаж. Заправилы всегда производят козла отпущения, так как они не испытывают страха перед законом.
Плечи ее опустились, Эдна стиснула руки и некоторое время молча смотрела на него.
— Но нам-то закон не грозит, — не сдавалась она. — Нам нечего опасаться! Разве вы не считаете, что могли бы работать вместе со мной?
— И поддерживать наши отношения на чисто деловом уровне?
— Необязательно, — спокойно ответила женщина.
Шейн промолчал. Закурив, он откинулся на спинку кресла, расположившись поудобнее.
Эдна по-прежнему стояла перед ним.
— Но вы пока что не сказали «нет», не так ли?
Он не смотрел на мисс Тэйлор. Глаза его были полузакрыты. Глубокая морщина пересекла лоб.
Неожиданно, сделав шаг назад, Эдна сказала вполголоса:
— Простите, я не успела переодеться. Не возражаете, если я отлучусь ненадолго?
— Нисколько, — проворчал Шейн.
Его вдруг осенило, что не худо было бы немедленно убраться отсюда, прежде чем вернется Эдна. Но ему очень не хотелось трусливо убегать с поля боя. Майкл добавил себе коктейля и принялся угрюмо его потягивать. Он должен работать, работать… Майкл пытался убедить себя, что занят делом. Предметы вокруг него теряли четкие контуры. Он чувствовал, что пьянеет, и это было чертовски приятное состояние.
Шейн твердил себе, что не доверяет Эдне Тэйлор. Ее идея не стоит выеденного яйца. И сама она слишком бойкая, речистая, не скупится на доводы, так и сыплет словами. Разве можно доверять таким женщинам?! Что-то, видимо, ей от него нужно… Шейн не совсем был уверен в том, что понимает, чего она добивается. Эдна изложила все просто и правдоподобно, но он не был убежден, что все ее замыслы так уж правдивы. Он никогда не верил в теории экспертов относительно облагаемых налогом доходов. Конечно, сам он всегда платит исправно, каждый март, успокаивая себя мыслью, что это правильно, справедливо. Возможно, ошибается…
Шейн сделал еще глоток и потушил сигарету, размяв се в пепельнице. Услышав шаги Эдны, он повернулся, чтобы ее видеть.
Эдна выглядела обворожительно в белой атласной пижаме и яркой с высоким воротником, застегивающимся у подбородка, куртке апельсинового цвета из тяжелой парчи. На ногах ее были белые, отделанные мехом туфельки.
— Я чувствую себя грешницей… искусительницей, — пробормотала она смущаясь.
— Вы похожи на лакомый кусочек, который страшно хочется проглотить, — отозвался Майкл и даже причмокнул.
Про себя он отметил, что Эдна сильно нарумянилась, а аппетитные кудряшки собрала сзади в узел.
— В таком виде я вам нравлюсь больше, чем в твидовом костюме?
— Гораздо больше.
Наливая себе выпить и скосив на него глаза, Эдна пожаловалась:
— Вы не очень-то помогли мне.
— А чего вы от меня хотели?
— Не знаю, — призналась она. — Я не могу сослаться на какой-нибудь прецедент. — И неуверенно засмеялась.
— Это вы проявили инициативу, — сурово напомнил Шейн.
— Вы — крепкий орешек, Майкл, — подытожила она с легкой дрожью в голосе.
Покончив со спиртным, Эдна подошла к камину, потянулась, чтобы поставить кубок на полку, но слегка покачнулась и уронила его. Кубок с грохотом упал на кирпичи, уложенные перед камином, издав густой звук, наподобие удара в гонг. Нервно хихикнув, она, запинаясь, проговорила:
— Н-наверное, я пьяна.
Шейн не издал ни звука.
Подойдя к нему, Эдна встала за его креслом.
— Я не очень-то сведуща в том, как соблазнить мужчину. Я предполагала… Я думала… Ты мог бы, в конце концов, наброситься на меня!
Усмехнувшись, Майкл посмотрел на нее.
— Ты из тех, чей товар не залеживается на прилавке?
Ее глаза блеснули.
— Ты просто нервничаешь… робеешь. — Опустив руки на подлокотники его кресла, она перегнулась через спинку и прижалась лицом к лицу Шейна.
Ее жаркое дыхание опалило его щеку. Эдна медленно покрутила головой в поисках его губ и, найдя их, не поскупилась на поцелуи, но Шейн не отзывался на них, оставаясь неподвижным. Отстранившись от него и выпрямившись, она сказала с приглушенным, растерянным смехом:
— Ты не собираешься ничего предпринять?
— Ты и одна неплохо справляешься, — ответил Майкл.
Эдна отшатнулась от него и рухнула на диван, подобрав под себя ноги.
— Ты обращаешься со мной так, что я чувствую себя проституткой, — сказала она, потупившись и покусывая нижнюю губу. Внезапно по лицу ее побежали слезы. Эдна разрыдалась.
Понаблюдав за ней некоторое время, Шейн проговорил:
— Возможно, ты ведешь честную игру. Но будь я проклят, если бы понимал, в чем она заключается!
— Что ты хочешь сказать? — всхлипнув, осведомилась она.
— Все это представление… скверно пахнет, моя милая. Скажи-ка, почему моя информация по делу Уилсона имеет для тебя такое значение?
Вскинув голову, с глазами, полными слез, Эдна в ярости выпалила:
— Вон отсюда! Ненавижу тебя, слышишь? Ненавижу! Убирайся!
Превозмогая боль, Шейн с трудом выбрался из глубокого кресла, потом подошел и сел на диване рядом с ней, положив большую руку на ее плечо.
— Наверное, я спятил, — произнес он охрипшим голосом и вдруг без всякого перехода отрывисто спросил: — Ну а что тебе известно об Эдди Сини?
Она перестала дрожать, села, выпрямив спину и озадаченно уставившись на него.
— О ком это ты?
— Об Эдди Сини. Он работает на вас, не так ли?
Эдна облизала губы. Глаза ее были непроницаемы.
— Я не знаю, о ком ты говоришь.
Шейн все еще сидел на диване, обнимая ее за плечи. Эдна взяла его руку и придвинулась к нему поближе.
— Вероятно, мы оба ведем себя глупо, — лихорадочно прошептала она. — И… и ничего не выходит. Господи! Сколько времени я потратила, склонившись над книгами, терзая юридические справочники, чтобы понять, как извлечь выгоду, как увлечь своими идеями, сделать их притягательными… А ты… Ты отравлен подозрением, недоверием к людям. Ты слишком долго жил в такой атмосфере и не можешь освободиться от нее.
Прижимая его руку к своему телу и обняв его за шею свободной рукой, Эдна притянула Майкла к себе. На этот раз он ответил на поцелуй.