– Французский багет или цельнозерновой? – спросил чародей, подавая ей миску, от которой шел пар.
С четверть часа они жевали в дружеском молчании, потом чародей вздохнул, отломил кусок багета и подобрал им подливу.
– Боюсь, пудинга нет. Я планировал приготовить заварной крем, но в этих краях молока не достать. Но кофе мы выпьем, и я расскажу тебе, чего мне надо.
Кусок хлеба застрял у Уиннет в горле. Она закашлялась, и ей пришлось позволить чародею постучать ее по спине. Возможно, он хочет порубить ее на куски, или превратить в чудовище, или даже намерен заставить ее выйти за него замуж? К тому времени, как она получила свою чашку кофе, она едва могла шелохнуться от ужаса.
– Вот чего я хочу, – начал он. – Я хочу, чтобы ты стала моей ученицей. Магические искусства умирают, и чем больше нас будет, тем лучше. Я знаю, что у тебя есть дар: ты способна доставлять весть в другие места, туда, где уже сейчас мало кто знает, как нарисовать меловой круг. Я научу тебя всему, но заставить не могу, поэтому сначала ты должна сказать мне свое имя. – Облокотившись спиной на ствол, он посмотрел на Уиннет. – И есть еще одна мелочь. Если ты не скажешь мне свое имя, ты никогда не выйдешь из круга, потому что я не смогу тебя выпустить, а у тебя самой нет на то силы.
От ярости Уиннет едва не потеряла дар речи.
– Ты меня обманул!
– Ну, знаешь ли, это моя работа.
– Ладно, – помолчав, сказала Уиннет. – Договоримся так. Если сможешь угадать, как меня зовут, я твоя. Если нет, покажешь мне, как отсюда выбраться, и оставишь меня в покое.
Чародей медленно кивнул, а Уиннет задумалась, в какую адскую игру они должны сыграть, чтобы решить исход состязания. Внезапно чародей поднял глаза.
– Давай сыграем в виселицу.
Он достал листок бумаги и перьевую ручку.
– «Х», – начал он.
– Нет, – презрительно ответила Уиннет. – Один ноль в мою пользу.
– Тебе бы следовало дать мне подсказку, мы ведь не прибегаем к магическим искусствам.
– Ладно, – неохотно согласилась она. – Вот тебе стишок:
Одни видят во мне птицу,
Другие емкость под водицу.
Чародей постоял немного на голове, снова и снова повторяя строчки.
– «П», – наконец сказал он.
– Два ноль, – обрадовалась Уиннет.
Тогда чародей вскочил на ноги с криком:
– Синица Бочка!
– Неверно! – рявкнула Уиннет. – И за это я получаю два очка. Еще одна попытка, и я рисую петлю.
Когда спустилась ночь и Уиннет налила им обоим еще по чашке кофе, чародей хохотнул:
– Я понял!
– Ах вот как? – поинтересовалась Уиннет. – Не забыл, что еще две попытки и я свободна?
– Тебя зовут Уиннет Стоунджар[47]!
И меловой круг исчез.
«Ну и ладно, – подумала Уиннет, затаптывая огонь, – по крайней мере он умеет готовить».
Минуту спустя они очутились в замке, где со старого флагштока на них уныло взирали три ворона.
– Седрах, Мисах и Авденаго, – представил их чародей. – Тебе надо знать, кто из них кто. Теперь мне придется перенести тебя через порог, не то ты заснешь. Это все меры безопасности.
Он подхватил Уиннет и отнес ее в комнату со светлыми стенами, где в огромном камине полыхало пламя.
– Любишь высокие потолки? – поинтересовался он, когда они пристроились каждый со своей стороны камина. – В старых домах всегда так, но ты привыкнешь.
– Ты давно стал чародеем? – спросила Уиннет, чтобы поддержать разговор.
– Ну, не могу сказать, – беспечно ответил он. – Понимаешь, я и в будущем тоже волшебник, так что для меня все едино.
– Но так ведь не может быть! – воспротивилась Уиннет. – Невозможно говорить о времени подобным образом.
– Для тебя, моя дорогая, невозможно, но мы очень разные.
Вот это по меньшей мере было правдой, поэтому Уиннет решила рассмотреть комнату.
Мебели тут почти не было, зато была уйма больших буфетов. Справа у окна висела огромных размеров слуховая трубка.
– Зачем она тебе?
– Я не всегда был такой старый, как сейчас, а когда стану старше, могу чуток оглохнуть. Она мне для того, чтобы слышать соловьев ночью, когда лежу вон на том диване.
Насколько могла судить Уиннет, никакого дивана тут в помине не было.
– На каком диване?
– Да вот на том! – удивленно сказал чародей.
Уиннет посмотрела снова, и действительно – вот он, диван.
И это было только начало приключений Уиннет в замке; но пока она жила там, случилось нечто странное. Она забыла, как она сюда попала и что делала раньше. Она поверила, что всегда жила в замке и что она дочка чародея, – он говорил ей так. А еще он говорил, что у нее нет мамы, но она вверена его попечению могущественным духом. Уиннет чувствовала, что это правда, а кроме того, где же еще ей бы хотелось жить?
Чародей был добр к крестьянам, которые жили у подножия холма. Он учил их музыке и математике и накладывал могущественные чары на поля, чтобы те давали обильный урожай и никто зимой не голодал. Разумеется, он ожидал абсолютной преданности, и крестьяне с радостью ее выказывали. Со временем Уиннет сама научилась наставлять жителей деревни, и все шло хорошо, пока однажды в деревню не пришел чужак. Он поселился на одной ферме и вскоре подружился с Уиннет. Однажды она пригласила его в замок на большой пир.
Большой пир устраивали для жителей деревни по случаю праздника. От каждого дома чародею подносили подарок, а он дарил подарок в ответ – такой, какой считал наиболее уместным.
– А чужаку ты подарок дашь? – наседала на отца утром в день пира Уиннет.
– Какому чужаку?
– Вон тому, – указала Уиннет и сделала так, чтобы он появился.
Юноша был шокирован. Секунду назад он стоял, прислонясь к дереву, и смотрел на замок, а теперь вдруг очутился рядом с тремя воронами в зале с таким высоким потолком, что его можно было перепутать с небом. Чародей повернулся к ним обоим и хлопнул в ладоши.
– Чему быть, того не миновать, ты уже решила, каким будет его подарок. – Подобрав мантию, отец Уиннет исчез.
– Мне страшно, – сказал юноша.
– Тебе нечего бояться, – ответила, целуя его, Уиннет.
На закате зал заполнили люди и животные. Одни животные были дарами чародею для его собственной фермы, другие просто так сюда забрели. К полуночи от вина все забыли о мире за стенами замка, и чародей встал, чтобы держать свою ежегодную речь. Он пообещал, что в следующем году снова будет хороший урожай и что все его друзья пребудут в добром здравии. Молодым людям, покидающим в тот год деревню, он давал щит, нож или лук. Молодым женщинам, твердо решившим жить собственной жизнью, он дарил сокола, собаку или кольцо.
– Пусть каждый из вас защищает другого согласно его нуждам.
Ибо чародей ведал обычаи и повадки путников.
Наконец лицо его омрачилось, когда он заговорил об ужасной порче, пришедшей на их землю.
– Она кроется в одном из вас, – предостерег он жителей деревни и смотрел, как они дрожат от испуга. – Его надо изгнать.
И чародей положил руку на шею юноши.
– Этот юноша испортил мою дочь.
– Нет! – крикнула Уиннет, испуганно вскакивая. – Он мой друг!
Но никто ее не слышал. Они связали юношу и бросили его в самую темную комнату в недрах замка, где он, возможно, лежал бы вечно, если бы Уиннет не освободила его при помощи собственных волшебных умений.
– Теперь пойди к нему, – сказала она юноше, пока тот моргал от яркого света ее факела, – и отрекись от меня. Вини меня во всем, в чем хочешь. Ты не сумеешь мне помочь, потому что тебе против него не выстоять.
Юноша побледнел и заплакал, но Уиннет подтолкнула его вверх по лестнице, и на утро услышала, что он сделал, как она просила.
– Ты опозорила меня, дочка, – сказал чародей. – И больше я не желаю тебя знать. Ты должна уйти.
Уиннет не могла просить прощения, она ведь была ни в чем не виновата, но просила позволить ей остаться.
– Если останешься, будешь жить в деревне и ухаживать за козами. Тебе решать.
И он ушел. Уиннет собиралась уже расплакаться, но вдруг почувствовала, как кто-то легонько клюнул ее в плечо. Это был Авденаго, ее любимый ворон. Запрыгнув ей на плечо, он пристроился возле ее уха.
– Ты ведь не утратишь свою силу, знаешь ли, просто будешь использовать ее иначе, вот и все.
– Откуда ты знаешь? – шмыгнула носом Уиннет.
– Чародеи не могу забирать назад свои дары, никогда. Так в Великой книге сказано.
– А если я останусь?
– То горе тебя подточит. Все, что ты знаешь, будет вокруг тебя, но одновременно очень далеко. Лучше сейчас найти себе новое место.
Уиннет над этим задумалась, а ворон терпеливо сидел у нее на плече.
– А ты со мной пойдешь?
– Я не могу, я привязан к этому месту, но возьми вот это.
Ворон слетел с ее плеча и словно бы закашлялся, потом он пригладил перья и уронил ей в руку шероховатый камешек.
– Спасибо, – поблагодарила его Уиннет. – Но что это?
– Мое сердце.
– Но оно же из камня.
– Знаю, – печально ответил ворон. – Видишь ли, давным-давно я решил остаться, и сердце у меня стало тяжелым от печали и наконец окаменело. Оно послужит тебе напоминанием.
Некоторое время Уиннет молча сидела у камина. А онемевший ворон не мог предостеречь, что к ней – в облике мышки – тихонько подобрался ее отец и привязывает к ее пуговице невидимую нить. Уиннет встала, и мышка засеменила прочь. Девушка ничего не заметила, а когда настало утро, вышла на опушку леса и пересекла реку.
Я вернулась на работу в похоронное бюро, или, как предпочитали называть его та женщина и ее друг Джо, бюро ритуальных услуг. Они хорошо платили, и если у меня возникала потребность в деньгах, я всегда могла помыть еще сколько-то машин. Иногда я парковала фургон мороженого позади похоронного бюро, шла обряжать покойника, потом продолжала объезд с мороженым. Джо любил шутить, что, когда придет лето, будет складывать тела в мой морозильник.