На следующее утро Джо, завидев меня, помахал мне и поспешил навстречу.
– У нас в зале прощаний одна из ваших. Пойди посмотри.
Я знала, что он имеет в виду Элси. Это был мой последний шанс. Никто в церкви не помнил, что я подрабатываю в «Полях Элизиума». Впрочем, мне сперва надо было написать письмо, поэтому я дождалась вечера и только потом пришла пешком через весь город. Тем более вечером в церкви молитвенное собрание, так что маловероятно, что я с кем-то столкнусь.
– А, так это ты, да? – Женщина подняла голову, когда я пришла. – Джо тут?
– Да, это я, и нет, Джо тут нет. Он, наверное, на участке.
– Ах да, выкапывает овощи для поминального ужина, я и забыла. – Женщина сплетала в крест папоротники и гиацинты. – Смотри, что приходится делать! Очередной чертов крест! – В сердцах она его сломала. – Давай выпьем чаю.
По пути на кухню я прошла мимо гроба Элси, но внутрь не заглянула, мне хотелось выждать, когда они уйдут домой. Все казалось вполне мирным.
– Бурбонское печенье прихвати! – крикнула женщина.
С полчаса или около того мы сидели на солнышке, наслаждаясь теплом и чаем.
– Лучшее, что породила Франция, – объявила женщина, откусывая от своего печенья.
– А как же киш? Открытый пирог? – напомнила я ей.
– И то верно, – она кивнула. – Уж они-то в еде толк знают, а?
И начала рассказывать о каких-то рецептах, какие прочла в одной книге в библиотеке, и о том, как плавала в Дьепп. Больше она такого не повторит, слишком далеко, но ей бы хотелось увидеть Эйфелеву башню. Говорят, что башню построили акробаты, а последние балки, находящиеся на самой большой высоте, заложила труппа дрессированных обезьян. Ее собственная бабушка видела башню на картинке, а еще – модель на Всемирной выставке. У нее есть фотография, на которой ее бабушка смотрит на изображение башни. А я хочу попутешествовать? Нет, я не хотела. Ну оно и понятно, дома ведь так много дел. Потом она сказала, что, на ее взгляд, дело в реинкарнации. Только пусть я никому не говорю, что она так думает. Это между нами. Она сказала, что часто недоумевает, почему ей какие-то вещи хочется делать, а какие-то совсем не хочется. Ну с некоторыми вещами вполне очевидно, а в других случаях вообще нет причин. Она очень долго над этим думала, а потом решила: что делаешь в прошлой жизни, в этой тебе делать не надо, а то, что тебе предстоит сделать в будущем, сейчас ты сделать не готов.
– Как строительные блоки, а?
Это, на ее взгляд, объясняло, почему мне не хочется путешествовать. Тут как раз подъехал Джо, и женщина пошла заваривать свежий чай. Джо открыл заднюю дверь катафалка.
– Я привез морковку, свеклу, помидоры и салат, а еще горох в стручках. Наверное, этого хватит. Главным блюдом будут роллы из индейки, а на десерт – ванильное мороженое.
– Во сколько?
– Завтра в двенадцать. Но лучше бы сначала подмести катафалк. Там, куда старушка отправляется, и так земли достаточно, а?
Вышла с чаем женщина. Она расстроилась, потому что тем вечером Джо обещал повести ее в кино смотреть фильм с Гарри Купером. А теперь он говорил, что нужно помыть катафалк. Она пролила его чай на блюдце, а пакет с бурбонским печеньем спрятала под своим папоротником. Мне не хотелось, чтобы она чувствовала себя несчастной, поэтому я предложила помыть и надраить катафалк.
– А в гараж загнать сможешь? – с сомнением спросил Джо.
– Конечно сможет! – рявкнула женщина. – Она же фургон мороженщика водит.
Кивнув, Джо посмотрел на часы.
– Тогда ладно, давай-ка доставим тебя домой почиститься.
Женщина встала, чтобы сходить за своим шлемом, – Джо никогда шлем не надевал. Потом они сели на маленький скутер и тронулись. Я немного подождала, потом медленно нашла ведро и тряпку и помыла катафалк. Я хотела, чтобы у Элси было все самое лучшее. К тому времени, как я осторожно завела катафалк в гараж, уже стемнело. Помыв руки, я пошла в зал прощаний, там горело лишь несколько лампочек, достаточно, чтобы увидеть Элси. Она лежала в своем лучшем воскресном платье, подле нее – сборник гимнов. Он был полон пометок Элси с подсказками, когда и в какой тональности играть. Интересно, что они сделали с ее аккордеоном? Еще в зале прощаний имелся табурет, достаточно высокий, чтобы не стоять, а сидя смотреть в гроб. Джо всегда улавливал такие нюансы и, если его очень просили, даже позволял кому-нибудь остаться на ночь, хотя это и было против правил.
Я долго рассказывала Элси о том, что чувствую, и о письме, которое написала. Домой я ушла на рассвете.
Внизу звонил телефон. Мне хотелось и дальше спать, но телефон все звонил. На другом конце – Джо. В панике. Не могла бы я прийти, приготовить поминальный обед и его подать? Ему надо вести катафалк и позаботиться о гробе. По пути из кинотеатра домой женщина упала со скутера. Она ничего себе не сломала, но ей надо несколько дней провести в постели. Она только-только успела закончить венок. Я попыталась объяснить Джо, что произойдет, если я объявлюсь на похоронах.
– Да все в порядке, – ответил он. – Если что, я без их заказов обойдусь, пусть в следующий раз идут к унылому Альфу.
У Альфа было заведение совсем иного толка: однотипные похороны по фиксированным ценам.
– Ни дать ни взять жратва на вынос из китайской закусочной, – глумился Джо.
Поэтому я согласилась, прихватила во что переодеться, и отправилась готовить роллы с индейкой на двадцать человек.
Пока кортеж не тронулся, я старалась никому не попадаться на глаза, потом побежала накрывать на стол. Я решила, что выставлю креветочный коктейль и пусть сами накладывают себе овощи, когда у каждого будет по тарелке с индейкой. Через сорок пять минут они вернулись, и я выбежала с большими красными супницами, в которых исходили паром овощи, и расставила на столе. Теперь Джо будет раздавать тарелки, и вся затея как-нибудь сойдет нам с рук. Все как будто шло хорошо. До мороженого. Порции уже стояли наготове на подносе. Джо пообещал их разнести, а потом увести собравшихся от стола в зал прощаний на кофе с пирогом, чтобы я могла убрать посуду. Но внезапно преподобный с кладбища встал и кивнул Джо на дверь. Джо снова запаниковал, но подошел ко мне – я подглядывала в окошко с кухни.
– Тебе придется заняться мороженым. Он хочет со мной поговорить.
– Но, Джо… – Я пришла в ужас, но он уже был таков.
Подхватив первый поднос, я постаралась состроить какую-нибудь мину, чтобы меня не узнали.
– Ванильное? – спросила я миссис Уайт, плюхая его перед ней.
– Ванильное, пастор? – спросила я и едва не уронила креманку.
– Ванильное, Мэй? Ванильное, Элис?
Так я «прованилила» всю дорогу вдоль стола, пока не подошла к матери. Она смотрела на меня во все глаза, приоткрыв рот.
– Ты? – Жемчуг подрагивал у ее горла.
– Я. Ванильного?
Родственники Элси из Моркама решили, что они сошли с ума. Пастор встал.
– Где мистер Рэмсботтом? Это что, дурная шутка?
– Женщина заболела, – объяснила я. – Я ее подменяю.
– У тебя совсем стыда нет?
– Не особенно.
Пастор сделал знак пастве.
– Мы здесь не останемся, не позволим, чтобы над нами насмехались.
– Да она просто демон, эта твоя дочка! – взвыла, цепляясь за руку пастора, миссис Уайт.
– Она мне не дочь! – рявкнула моя мать и, высоко подняв голову, возглавила исход.
И они ушли, а родственники из Моркама съели добавку и по две порции баттенбергского торта. Вернувшись, Джо покачал головой и сказал, что они просто сбрендили и хорошо, что я от них сбежала. Он был прав, но мне все равно было одиноко. Пока я размышляла над этим за мытьем посуды, я почувствовала, что кто-то стоит у меня за спиной.
Это была мисс Джюсбери.
– Вас не было за обедом, – ничего другого мне в голову не пришло.
– Нет, я сама не захотела. Мне просто хотелось проводить Элси. Я знакома с ее кузиной из Моркама.
Я не ответила. Судя по ее виду, ей было неловко.
– И как тебе живется?
– Отлично, – ответила я. – Я даже немного откладываю, и у меня есть планы на будущий год.
Она была первой, кому я доверилась после Элси. Ей как будто было приятно, и она сказала, что это отличная идея, что ей самой следовало так поступить.
– Что-то вечно мешает, – сказала она, – вот что самое печальное в жизни. – Потом вдруг спросила: – Ты придешь меня навестить?
– Нет, – медленно ответила я. – Я не могу.
Она взяла перчатки и сумочку.
– Ну если передумаешь или если тебе понадобятся деньги, мой телефон в справочнике.
Она отвернулась, и я долгое время слышала стук ее каблуков. Не знаю, почему я ее не поблагодарила, даже не попрощалась.
Тогда я в последний раз работала в «Полях Элизиума» на постоянной основе. Я закончила школу, и мне предложили работу на полную ставку в больнице для умалишенных. В обычных обстоятельствах я бы на такое не согласилась, но перед всеми прочими работами у этой было явное преимущество: мне предложили жить там же. Наконец-то, моя собственная комната.
– Ей же там не понравится, да? – сказала Джо женщина.
– Да и как можно? – откликнулся Джо. – Там же одни психи.
Так или иначе, я пошла туда работать, утешая себя тем, что у меня есть план.
Уиннет пыталась представить себе город. Одни в деревне говорили, что он из хрусталя, другие – что он соткан из паутины. Третьи говорили, что это чушь и что она все равно будет несчастна, даже если умудрится его найти. Она думала о том, что жители города, наверное, сплошь сильные и здоровые. Она думала об их сострадании и мудрости. В месте, в котором истина имела значение, никто ее не предаст, а потому ее храбрость росла, а вместе с ней росла и ее решимость. Она нашла карту: та была свернута и спрятана в полой палке от метлы, на карте был виден лес, вдоль кромки которого начинались города. На карте она нашла реку: медленную, пересыхающую, но полноводную в тех местах, где она когда-то жила. Река петлей огибала священный город и, распадаясь на рукава, разными путями сбегала к морю. Уиннет никогда не плавала по морю. В ее представлении море было неразрывно связано с сушей, когда подходило к берегу. Она боялась его, хотя и знала, что благочестивые делают амулеты из раковин. Самый простой путь в город – выйти в море, потом снова подняться вверх по реке. Есть и другой путь – сквозь лесную чащу, вдоль участка реки, похожего на туннель. Воды там солоноватые, нечего и надеяться их преодолеть, ведь они теряются в густой тьме под деревьями – тьме, которая не рассеивается даже с наступлением утра. Нужно раздобыть лодку. Никаких гарантий, что она достигнет берега. Только убеждение в том, что то, что она ищет, существует на свете; нужно только набраться смелости и искать.